Сыщик-убийца
Шрифт:
Оркестр снова заиграл, и прерванная кадриль продолжалась
Убедившись в успехе своего вмешательства, Тефер оставил танцевальную залу и вышел из ресторана.
У подъезда, на тротуаре, стояли три или четыре уличных мальчишки. Полицейский ударил по плечу одного из них, который показался ему умнее.
— Что прикажете, буржуа? — спросил мальчишка.
— Хочешь заработать сто су?
— Не шутите?
— Нет.
— Конечно! Что же для этого надо сделать?
Тефер вынул из бумажника записку и подал ее мальчишке.
— Отнеси вот это в «Черную бомбу». Ты знаешь хозяина?
— Конечно, знаю.
— Ты передашь эту записку и попросишь сейчас же отдать ее господину, который сегодня дает обед своим друзьям. Его имя написано на конверте.
— Хорошо. Дальше!
— Хозяин, может быть, спросит, кто дал тебе письмо.
— Что же ответить?
— Что оно прислано с Королевской площади от Рене Мулена.
— Королевская площадь, Рене Мулен, не забуду. Это все?
— Все.
— Давайте деньги, я иду.
Полицейский дал мальчишке пять франков, тот подпрыгнул от радости, сунул монету в карман и в одно мгновение исчез за дверью «Черной бомбы».
Тефер перешел через дорогу и ждал на другой стороне бульвара, не спуская глаз с дверей.
Мальчишка добросовестно исполнил поручение.
В это время кадриль закончилась, и Жан Жеди вернулся со своими гостями в свою залу, чтобы пить кофе.
Хозяин подошел к старому вору.
— Вот письмо, которое вам принесли, — сказал он.
— Письмо мне? Откуда?
— С Королевской площади.
— Держу пари, от Рене.
— Да, от Рене Мулена.
— А, он не мог прийти и теперь извиняется. Посмотрим, что такое.
Жан Жеди разорвал конверт и прочел:
« Дорогой товарищ! Я не могу прийти в «Черную бомбу» по причинам, которые скажу тебе потом. Но мне необходимо видеть тебя сегодня же ночью по известному тебе делу. Не теряй ни минуты, я буду у тебя в Бельвиле в час ночи. Я должен застать тебя или все пропало.
Рене Мулен».
«Все пропало, — прошептал про себя Жан Жеди. — Рене будет меня ждать, надо идти».
— Который час? — прибавил он вслух.
— Десять минут первого, — ответил хозяин.
— Пошлите за фиакром. Где мой сюртук?
Миньоле бросился в угол, где висел сюртук.
— Дети мои, — продолжал Жан Жеди, — мне надо уйти по делу. Одна дама назначает мне свидание. Я ухожу, но скоро вернусь. Танцуйте, пейте, веселитесь: за все заплачено. Через два часа я вернусь. Где же мой сюртук?
— Вот он, — ответил Миньоле, подавая ему сюртук.
— Будьте терпеливы! — сказав это, старый вор бросился из залы. Его походка была нетверда: он чуть не упал на лестнице.
Миньоле, на которого никто не обращал внимания, исчез вслед за ним.
— А, — сказал один из гостей по прозвищу Альбинос, потому что у него были красные глаза и белые ресницы, — он забыл письмо, я верну ему, когда он придет. — И положил письмо в карман.
Оргия возобновилась.
Подавая Жану Жеди его сюртук, Миньоле украл бумажник и ушел из залы для того, чтобы поместить в безопасное место свое богатство.
Выйдя из ресторана, он нанял фиакр и, усевшись в него, с волнением вынул бумажник и раскрыл его. Радость была отравлена сильным разочарованием: бумажник был почти пуст.
— Черт возьми! Куда этот негодяй истратил свои деньги? Мне кажется, что у него всего три билета. Посмотрим.
Он зажег спичку и убедился, что там всего две тысячи пятьсот франков.
— Черт возьми! — прошептал Миньоле. — В Гавре, я убежден, у него было более пятнадцати тысяч. Что он мог сделать со своими деньгами? У него, должно быть, были расходы, о которых я не знал. Вот и полагайся после этого на друзей! А я рассчитывал приобрести сокровище. Но все-таки это лучше, чем ничего, и я постараюсь поместить их в безопасное место. Что же касается бумажника, то он пуст и только может выдать меня. К черту его!
Миньоле опустил стекло и бросил бумажник. Фиакр ехал в это время по Амстердамской улице. Бумажник описал дугу и упал под ворота дома на углу улиц Амстердам и Берлин.
Миньоле, выйдя из фиакра, вошел в одну из узких улиц, окружавших в то время площадь Лаборд и исчезнувших в наше время.
Подойдя к дому печальной наружности, он вынул из кармана ключ, открыл калитку и исчез в воротах. Через пять минут он снова вышел и приказал ехать обратно на бульвар Рошшуар.
«Денежки в верном месте, — думал он, — и хитер будет тот, кто их найдет. Что же касается бумажника, то старый дурак подумает, что потерял его по дороге».
Между тем на балу в «Черной бомбе» оркестр играл последнюю кадриль. Гости Жана Жеди, выпив кофе, снова принялись за шампанское и пели во все горло все вместе, но различные арии.
— Откуда ты пришел? — спросил кто-то, увидев Миньоле.
— Я танцевал на балу, мне понравилась одна хорошенькая блондинка. У нас назначено свидание на завтра. Мне везет!
Пробило десять часов вечера, Этьен Лорио и Рене сидели у изголовья Берты.
Ей было гораздо лучше. Она крепла с каждым днем, почти с каждым часом. Голос возвратился, легкий румянец покрывал щеки, глаза блестели.
— Как вы добры, друзья мои, — сказала Берта, протягивая руки доктору и Рене. — Дорогой доктор, не правда ли, мне теперь совсем хорошо?
— Да, совсем, и я не смел надеяться на такое скорое выздоровление.
— Я скоро поправлюсь?
— Да, еще несколько дней, и вы сможете вставать с постели.
— О, если бы вы знали, как я жду возможности встать и начать действовать!