Сыщик-убийца
Шрифт:
— Вы видите, — прошептал доктор.
Рене не спускал глаз с лица раненого.
Сначала его губы слегка задрожали; немного спустя он открыл глаза и, осмотревшись удивленным взглядом, встретился со взглядом Рене Мулена.
Видимая радость отразилась на его лице.
— Это ты, Рене? — прошептал он едва слышно. — Я не надеялся тебя увидеть… Мое дело кончено, но я тебя вижу… и буду отомщен… Это утешает меня.
Рене приподнял Жана и ответил:
— Ты будешь отомщен, клянусь тебе! Но для этого мне необходимо все знать. Ты должен говорить.
— Я все скажу.
— Ты знаешь своего убийцу?
Жан сделал над собой усилие.
— Да, — едва слышно проговорил он.
— Кто это?
— Сообщник мистрисс Дик-Торн.
— Один из трех убийц на мосту Нельи?
— Да.
— Фредерик Берар?
— Да.
— Но третий?… Ты видел третьего убийцу? Ты его знаешь?…
Старый вор дрожал всем телом.
— Я его знаю, — продолжал он, — но не смотри на меня таким образом… Ты меня пугаешь…
— В эту минуту, когда ты так близок к смерти, ты должен сказать правду… всю правду. Повторяю, ты будешь отомщен. Фредерик Берар и мистрисс Дик-Торн не спасутся от человеческого правосудия, но я хочу знать имя сообщника этих двух негодяев!…
— Это был я, — едва слышно прошептал Жан Жеди.
Рене не без труда преодолел отвращение.
— Это был ты?… — почти спокойным тоном повторил он. — Значит, ты знал человека, которого убил?…
— Нет.
— Это невозможно.
— Однако правда… Мне ничего не сказали… мне просто дали в руки нож, заплатив, чтобы я убил сначала мужчину, потом ребенка…
Рене вздрогнул.
— Ребенка?…
— Да, ребенка, которого нес старик, доктор из Брюнуа.
— И после старика ты убил ребенка?
— Нет, у меня не хватило мужества, мне стало жаль бедняжку. Я хотел отнести его в госпиталь, но отрава, данная мне англичанкой, начала действовать, тогда, чувствуя, что внутри у меня огонь, не в состоянии двигаться, извиваясь по земле как раздавленный червяк, я положил ребенка под воротами одного дома на Елисейских полях…
Пьер Лорио с молчаливым вниманием слушал рассказ умирающего.
— Под воротами дома на аллее Елисейских полей?… — повторил он.
— Да.
— И это происходило ночью 24 сентября 1837 года?
— Да.
— Черт возьми! — воскликнул Пьер. — Какой случай! Ребенку было холодно, и он дрожал всем телом и плакал. Я услышал его и взял.
— Вы, дядя?… — с удивлением спросил Этьен.
— Да, я.
— Что же вы с ним сделали?
— Я отнес его в воспитательный дом.
— Я не все еще знаю, что мне надо знать, — перебил их Рене. — Дайте мне сначала расспросить его!
— Торопитесь, — прошептал Жан Жеди, — я чувствую, что умираю…
— Ты говорил мне, что узнал Фредерика Берара на улице Берлин у дверей мистрисс Дик-Торн, ты следовал за ним, скажи мне его адрес.
— Он живет на улице По-де-Фер-Сен-Марсель, 17.
Пьер Лорио удивлялся все больше и больше.
— Улица По-де-Фер-Сен-Марсель, 17, — повторил он. — Это человек уже старый, высокого роста, худой?
— Да, это он.
— Я его знаю и знаю, где он живет. Я возил его два раза ночью туда и затем на Университетскую улицу, где живет… Вы знаете, что я хочу сказать.
— Истина, наконец, обнаружится! — сказал Рене. — А теперь, — продолжал он, обращаясь к раненому, — скажи мне, куда ты дел бумаги, украденные тобой у мистрисс Дик-Торн?
Жан Жеди взглянул с удивлением, не понимая вопроса.
— Какие бумаги? Деньги?
— Нет, документы, без сомнения, доказывающие преступление.
— В бумажнике были только банковские билеты…
— Ты плохо искал… Где бумажник?
— В кармане сюртука, на постели.
Рене опустил раненого на подушку и направился к постели. Там он обыскал сюртук точно так же, как это сделал до него герцог Жорж.
— Ничего!… — с яростью вскричал он. — Его убили, чтобы украсть эти бумаги!… А! Негодяи!…
Жан Жеди слабо застонал и потерял сознание.
— Бог оставляет нас, — прошептал Рене. — Эти бумаги, которые должны были служить орудием в наших руках, исчезли, а единственный свидетель умирает!… Доктор! Дорогой доктор, подумайте, что от его жизни зависит счастье Берты… Он должен жить, чтобы обвинить преступников, это необходимо, повторяю вам. Сделайте чудо, спасите его!
— Я постараюсь, — просто ответил Этьен. — Помогите мне раздеть его и положить в постель.
Жан был сейчас же раздет и уложен.
— Теперь, — продолжал доктор, — я пропишу рецепт. Мне нужны некоторые лекарства, необходимые для того, чтобы хорошенько перевязать рану, надо торопиться. Ступайте сейчас же в аптеку.
— Будьте спокойны, я не потеряю ни минуты, — ответил Рене. — Вот перо и чернильница.
И тут Рене заметил листок, оставленный герцогом Жоржем. Он поспешно пробежал его глазами.
— Эти негодяи очень ловки, они все предвидели. Благодаря записке смерть Жана Жеди была бы признана самоубийством. Но каким образом могли они подделать почерк Жана, — вот что я напрасно стараюсь понять.
Рецепт был написан, и Рене отправился в аптеку. Через полчаса он вернулся с нужным лекарством.
Во время его отсутствия доктор зондировал рану и готовил перевязку.
Когда все было сделано, Жан вздохнул, открыл глаза и, видимо, чувствовал себя легче.
Этьен дал ему ложку лекарства, которое подкрепило его силы и возбудило в его душе надежду.