Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
Ни у Хартли, ни у Джонса не было врожденного садизма, который так часто проявляется в подобных случаях, — как у того остряка, который предлагал солонину в качестве лекарства. Но сами они не страдали и поэтому давно уже забыли о своем собственном мучительном опыте и просто не в состоянии были понять, что Уингейт буквально переживает «участь горше смерти». Даже значительно горше, ибо мучение это длилось целую вечность: настолько искажено чувство времени у тех, кто страдает от космической и морской болезни, а также (как я слышал) у курильщиков гашиша.
В действительности же остановка на Луне
Но ответ на радиограмму запаздывал. Джонс ожидал вестей от сестры в течение часа — возможно, еще до того, как «Вечерняя Звезда» приземлится в доках Луна-Сити. По мере того как проходили часы, он стал получать из радиокаюты все менее дружелюбные ответы на свои вопросы. В семнадцатый раз обозленный техник резко предложил ему проваливать. Вслед за тем Джонс вдруг услышал предупредительный гудок к взлету корабля; он вернулся и сообщил Уингейту, что его план, очевидно, рухнул.
— У нас, правда, еще в запасе десять минут, — произнес он с полной безнадежностью. — Если радиограмма придет до того, как Нам дадут старт, капитан сможет высадить нас в последнюю минуту. Но похоже на то, что нет больше никаких шансов.
— Десять минут… — произнес Уингейт. — А мы не могли бы как-нибудь выбраться наружу и бежать?
Джонс, казалось, уже был доведен до белого каления.
— А тебе уже случалось когда-нибудь бегать в безвоздушном пространстве?
Во время перелета от Луна-Сити до Венеры Уингейт был слишком занят, чтобы особенно предаваться беспокойству. Он многому научился по части мытья уборных и проводил десять часов в день, совершенствуясь в своей новой профессии. Полицейские злопамятны.
Вскоре после того как «Вечерняя Звезда» покинула Луна-Сити, она вышла за пределы, в которых возможна радиосвязь с Землей. Оставалось только ждать прибытия в Адонис [45] — порт Северной полярной колонии на Венере. Там Компания имела достаточно мощную радиостанцию, чтобы поддерживать непрерывную связь с Землей, за исключением шестидесяти дней прохождения Венеры по ту сторону Солнца и более короткого периода солнечных помех при ее прохождении между Землей и Солнцем.
45
Город на Венере назван в честь прекрасного юноши, сына Мирры, превращенной в мирровое дерево, который полюбился богине любви Афродите (Венере), за что бог войны Арес подстроил ему смерть на охоте от клыков дикого зверя. Из капель его крови появились цветы, так же названные его именем. По другой версии его смерть — дело рук богини охоты Артемиды.
— На Венере нас, наверно, будет ждать приказ об освобождении, — заверил Джонс Уингейта, — и мы тут же возвратимся с обратным рейсом «Вечерней Звезды», но уже в каюте первого класса. В самом худшем случае нам придется ждать «Утреннюю Звезду». Это будет не так плохо, раз
— Ты, наверно, был там во время своего учебного полета? — спросил Уингейт, и в его голосе послышалось любопытство.
Он не был сибаритом, но скандальная репутация самого ужасного или самого блестящего — в зависимости от взглядов ценителя — увеселительного центра на трех планетах была достаточно велика, чтобы поразить воображение даже менее падкого на удовольствия человека.
— Нет, к сожалению! — возразил Джонс. — Я все время находился на досмотре корпуса корабля. Кое-кто из наших ребят туда ездил… Ну и ну! — Он тихо свистнул и покачал головой.
Но оказалось, что никто не ожидал их прибытия и не было никакой радиограммы. Снова стояли они возле помещения связи, пока им грубо не приказали вернуться в свои помещения и готовиться к высадке, «и живее!»
— Увидимся в приемочном бараке, Хамф! — были последние слова Джонса, и он убежал в свое помещение.
Полицейский, в распоряжении которого находились Хартли и Уингейт, выстроил своих подчиненных в нестройную колонну по два. Неприятно резкий металлический голос из громкоговорителя передал приказ. Их повели по центральному проходу вниз, через все четыре палубы, к нижним пассажирским воротам. Они прошли через воздушную камеру и сошли с корабля, но не на открытый воздух Венеры, а в туннель из листового металла, ведущий в какое-то здание, которое находилось на расстоянии примерно пятидесяти ярдов.
Воздух в туннеле был едким — здесь распыляли обеззараживающие средства, — но Уингейту он показался свежим и живительным после спертого воздуха на корабле. Этот воздух да еще составляющая пять шестых от земной сила тяжести на Венере, достаточно высокая, чтобы не тошнило, и достаточно низкая, чтобы вызвать чувство легкости и силы, вместе вселяли в него неразумный оптимизм и создавали бодрое настроение.
Туннель вел в довольно просторное помещение без окон, но ярко и ровно освещенное из скрытого источника. В нем не было никакой мебели.
— Кома-а-нда, стой! — крикнул полицейский и передал бумаги худощавому, похожему на конторщика человеку, стоявшему у внутренней двери.
Человек взглянул на бумаги, сосчитал людей, одну бумагу подписал, вернул ее старшине, и тот ушел через туннель обратно на корабль. Похожий на конторщика человек повернулся к иммигрантам. На нем, как заметил Уингейт, были надеты одни короткий трусы, не шире повязки, а все тело и даже ноги были покрыты сильным загаром.
— Ну, вот что, — сказал он мягким голосом, — скиньте одежду и бросьте ее в тот ящик! — Он указал на приспособление, вделанное в одну из стен.
— Зачем? — спросил Уингейт. Он сказал это без всякого вызова, но не сделал никакого движения, чтобы повиноваться.
— Ну-ну, — обратился к нему конторщик, все еще мягко, но с ноткой раздражения в голосе. — Давайте не будем спорить. Это для вашей же безопасности. Мы не можем себе позволить импортировать болезни.
Уингейт сдержался, чтобы не ответить резко, и дернул молнию своего комбинезона. Несколько человек, ожидавших, чем кончится спор, последовали его примеру. Комбинезоны, башмаки, белье, носки — все было брошено в ящик.