Тагу. Рассказы и повести
Шрифт:
— Десять лет я не видел тебя, Эка, а у тебя все тот же голос…
— Ты не забыл меня, Варден?
— Нет, Эка.
"Оказывается, молодость не совсем исчезает", — подумалось Вардену.
— Ты вспоминал меня, Варден?
— Вспоминал, Эка.
— Помнил и ни одного письма не прислал.
— Ты не вышла замуж, Эка?
— И тебе не стыдно, Варден?
— Прости меня, Эка! Десять лет не десять дней.
— Да, не десять дней, Варден. Слава богу, что ты вернулся, Варден.
— Ты ждала меня, Эка?
— Ждала, Варден. Если
— Подними голову, погляди на меня, и я на тебя погляжу, Эка.
— Как ты исхудал, Варден.
— Это не страшно, Эка.
— Все десять лет ты был на фронте, Варден?
— Где я только не был, Эка.
— Слава богу, что ты вернулся невредимым, Варден.
— В каких только переделках я не был, Эка.
— Слава богу, что ты вернулся невредимым, Варден.
— Всякое бывало, Эка… Иной раз не верится даже, что я вот живой и невредимый… Просто не верится, Эка.
— И все же ты помнил меня?
— Всегда помнил, Эка.
— И ни одного письма мне не прислал, Варден?
— Я всегда помнил о тебе, Эка… Почему ты не пришла на похороны, Эка?
— Я дома плакала, Варден.
— Над кем, Эка?
— Над собой, Варден.
— Зачем тебе было плакать, Эка?
— Я думала, что ты забыл меня, и потому не приходишь.
— У меня не было времени, Эка.
— Целых десять лет у тебя не было времени, Варден.
— Поверь, я в эти дни не нашел свободной минуты, чтобы вырваться к тебе.
— Для меня не нашел, а для русского нашел.
— Тот мальчик не мог ждать, Эка.
— Верно, он не мог ждать, Варден. Бедный мальчик… Где настигла его смерть…
— Поразительна судьба человека, Эка.
— У этого мальчика была злая судьба, Варден.
— Значит, ты ждала меня, Эка.
— Кроме Маки и меня, никто уже не верил, что ты вернешься, Варден.
— Удивительна судьба человека, Эка.
— Здесь нас увидят, Варден.
— Пусть видят, Эка.
— Ну, что ты, Варден. Разве можно?
— Ты помнишь лес Чичуа, Эка?
— Могу ли я забыть его, Варден.
— А тот дубняк помнишь, Эка?
— Каждое дерево помню, Варден.
— Помнишь, как мы там прятались друг от друга, Эка?
— Я помню, как мы искали друг друга в лесу, Варден.
— И ты всегда первой находила меня, Эка.
— Как беспечно смеялись мы тогда, Варден.
— Ты чудесно смеялась тогда, Эка.
— А сколько я потом плакала, Варден.
— Теперь ты не будешь плакать, Эка.
— Я много раз ходила потом в наш дубняк, Варден. Я много раз сидела под нашим дубом, Варден. Сидела, потом вскакивала и пряталась от тебя… но ты не искал меня, милый… ты не мог меня найти, Варден.
— Но ведь меня не было здесь, как же я мог тебя найти, Эка?
— Ты всегда был рядом со мной, Варден.
— Эка!
— Да, ты всегда был рядом со мной, Варден.
— Эка!
— Это правда, что началась война, Варден?
— Началась, Эка.
— И ты снова пойдешь на фронт?
— Сейчас для меня
— Где это здесь, Варден?
— На моей земле.
— На твоей земле?
— На нашей земле, Эка.
— Я не понимаю, Варден.
— Я десять лет ждал этого дня, Эка.
— Я не понимаю, какого дня, Варден?
— Того дня, когда земля перейдет в руки твоего отца Нестора, моего отца Беглара, в руки Иванэ, Бахвы, Авксентия, Петре, Гаху, Зосиме, всех наших соседей, всех наших крестьян.
— Всех крестьян?
— Да, всех безземельных бедных крестьян.
— Тебя, правда, прислал из России Ленин, Варден?
— Ленин, Эка.
— А кто такой он, твой Ленин, Варден?
— Он человек правды, он заступник рабочих и крестьян, Эка.
— А почему у нас, в Грузии, нет заступников рабочих и крестьян, Варден?
— Потому и началась война, чтобы и у нас были они, Эка.
— Не уезжай на фронт, Варден.
— У меня фронт будет здесь, Эка. И все равно тебе придется еще немного подождать меня. Еще немного подождать, Эка.
— Я еще подожду тебя, Варден.
— Потерпи еще немного, Эка.
— Я буду ждать тебя, милый… Я буду ждать тебя, Варден.
Темно-зеленые блики, падающие от висячей лампы, невесело играли на мрачном, бледном лице Жваниа. Он сидел за столом и думал, думал, пытаясь проникнуть мыслью в завтрашний день. Он ничего не сулил, этот завтрашний день, кроме безграничного отчаяния.
На столе перед Жваниа лежали вперемешку газеты и специальные бюллетени. Черные огромные буквы… Огромные, черные: "Наступление красных на гагринском направлении приостановлено", "Попытка врага приблизиться к нашим передовым позициям на Дарья-ле сорвана", "Наша армия ведет бои южнее Воронцовки и южнее Садахло".
"На нас наступают с запада, с востока, с севера", — с тоской думал член учредительного собрания и не мог оторвать взгляда от газетных заголовков. Каждый из них так и лез ему в глаза, и Жваниа нервно постукивал по столу очками. А огромные, черные буквы будто назло ему все приближались и росли… "Обращение к Интернационалу и к социалистическим партиям", "Немедленно провести мобилизацию всех членов партии, которые могут держать в руках оружие".
— …которые могут держать оружие, — вслух прочитал Евгений Жваниа и оглядел собравшихся в комнате. — Чего же больше! — сказал он упавшим голосом. — Поздно, господа. Все кончено. Грузия потерпела поражение.
— Не Грузия, — неожиданно для всех выкрикнул Еквтиме Каличава и провел по лицу огромным платком-багдади, пытаясь удержать потоки пота, — а ваша партия, ваше правительство потерпело поражение.
Аполлон Чичуа и Иродион Чхетиа лишь молча переглянулись, ничем не выдавая своего волнения и отчаяния. Потупив глаза, сидели и члены правления местной общины, только Калистрат Кварцхава вскочил, как отпущенная пружина, угрожающе потряс тростью с набалдашником в виде головы бульдога и закричал на своего друга: