Тамиздат. Контрабандная русская литература в эпоху холодной войны
Шрифт:
Логотип издательства – запряженный лошадьми дилижанс, взятый с гравюры Владимира Фаворского, – отсылал к знаменитой фразе Пушкина: «Переводчики – почтовые лошади просвещения». Однако в случае «Ардиса» этот образ приобрел гораздо более буквальный смысл, который Пушкин едва ли мог предвидеть: прежде чем перевести и опубликовать рукопись в переводе, ее требовалось тайно перевезти через границу, поэтому «„Ардис“ действительно стал дилижансом, преодолевавшим громадную, временами весьма враждебную, территорию» 83 . Как и раньше, тамиздат в 1970-е годы требовал целой сети «соучастников» (включая, как шутил Бродский, и детей Профферов, которые «сбивали с толку кагэбэшную слежку, разбегаясь в разных направлениях, пряча важные передачи под зимними куртками и вообще создавая великую суматоху»). Организация этого многоступенчатого процесса в «Ардисе» отличалась от практики более старых эмигрантских издательств не только с финансовой, но и с идеологической точки зрения. Стремление «Ардиса» издавать русскую литературу как художественные произведения, а не как антисоветскую пропаганду, в сочетании с культурным багажом третьей волны эмиграции, с которой издательство сотрудничало и совпадало по времени, исходило из совершенно иных социокультурных установок по сравнению с теми, которыми руководствовались издатели старшего поколения, даже самые профессиональные. Эллендея Проффер Тисли вспоминает, как в январе 1969 года они с мужем готовились к поездке в Россию:
83
Бродский И. Памяти
…По дороге мы остановились в Нью-Йорке, и у нас состоялось несколько важных встреч в манхэттенских барах. В первом с нами встретился Глеб Струве, знаменитый литературовед из эмигрантов, и объявил, что мы должны отказаться от поездки, потому что в прошлом году Советы ввели танки в Чехословакию: на его взгляд, даже посещение Советского Союза было бы аморальным. Но нашего решения ничто не могло изменить. Мы устали от ожесточения холодной войны, мы хотели увидеть Советский Союз и сделать собственные выводы. Мы не могли гордиться своей страной, где шла такая тяжелая борьба за гражданские права афроамериканцев и считалось возможным бомбить мирных жителей Камбоджи и Вьетнама 84 .
84
Проффер Тисли Э. Бродский среди нас. С. 14–15.
Хотя старожилы тамиздата зачастую отказывались признавать «Ардис» своим союзником или законным наследником и вместо этого рассматривали Профферов как конкурентов 85 . При этом разногласия «Ардиса» и эмигрантов третьей волны с другими тамиздатовскими предприятиями, такими как «Международное литературное содружество» Бориса Филиппова, носили не только идеологический и поколенческий, но и эстетический характер. Напряжение достигло апогея в 1970-е годы, когда старшее поколение русской эмиграции встретилось с вновь прибывшими из Советского Союза, такими как Бродский, – с теми, чьи рукописи они всего за несколько лет до того издавали, но кто теперь не желал оставаться их «клиентом» и переметнулся в «Ардис»; другие эмигранты третьей волны основывали собственные печатные органы, как например «Новый американец» Сергея Довлатова – соперник старейшей газеты русской эмиграции «Новое русское слово», выходившей в Нью-Йорке с 1910 года 86 . Наконец, третьи, как Солженицын, сохранили верность старому парижскому издательству YMCA-Press, печатавшему, впрочем, как эмигрантских, так и неэмигрантских авторов вне зависимости от поколения и эстетических установок 87 . Еще более пестрый ассортимент предлагали франкфуртское издательство «Посев» и журнал «Грани», связанные с Народно-трудовым союзом российских солидаристов, самой одиозной антикоммунистической организацией.
85
Например, 20 мая 1972 года Глеб Струве писал эмигрантскому критику и поэту Юрию Иваску: «Вы спрашиваете про Ardis. Проффера не люблю, а кажется, и он меня <…> Еще меньше мне понравилась его жена. Оба – нагло-самоуверенные. <…> откуда это он деньги достал? А вот мы с Филипповым не можем на продолжение нашего [издательского] дела» (George Ivask Papers. Box 6. Folder 28. Amherst Center for Russian Culture). Проффер, со своей стороны, позднее заметил, что «единственное серьезное собрание сочинений» Мандельштама, подготовленное Струве и Филипповым в начале 1960-х годов, «вышло на Западе при финансовой поддержке ЦРУ» (Проффер К. Литературные вдовы России. С. 52).
86
Среди издательств 1970–1980-х годов можно назвать «Синтаксис» Марии Розановой и Андрея Синявского, выпускавший в том числе одноименный журнал (Фонтене-о-Роз, Франция), «Эрмитаж» Игоря Ефимова (Энн-Арбор, штат Мичиган, и Тенафли, штат Нью-Джерси), «Руссику» Александра Сумеркина (Нью-Йорк), «Хронику-Пресс» Валерия Чалидзе (Нью-Йорк), «Серебряный век» Григория Поляка (Нью-Йорк) – и это далеко не полный список. О «Новом американце» см. Довлатов С. Речь без повода… или Колонки редактора. М.: Махаон, 2006.
87
Наряду с произведениями Солженицына YMCA-Press в 1977 году выпустило, например, первое издание поэмы «Москва – Петушки» Венедикта Ерофеева – через два года после ее публикации в Израиле в эмигрантском журнале «Ами»: Ami. 1975. № 3. P. 95–165.
Вместе с тем в глазах советского истеблишмента «Ардис» выглядел более безобидным предприятием, отчасти потому, что почти половина выпускаемых им книг была на английском языке, в том числе переводы «благонадежных» советских писателей и научные монографии о русской литературе.
Хотя избежать конфронтации с советскими властями они [Профферы], разумеется, не могли, «Ардис» все же выпадал из той парадигмы русскоязычных издательств Запада, в основном продуктов холодной войны <…> с которыми их нередко сравнивают 88 .
88
Майорова О. Анн-Арбор в русской литературе. От составителя // Новое литературное обозрение. 2014. № 1. С. 130–137.
Сама Эллендея Проффер вспоминала:
Из-за английских переводов власти и не решались нас запретить, потому что мы переводили советских писателей, которых они ценили [Трифонова, Нагибина, Распутина и т. д.], и ввиду этого определили нас как «сложное явление», то есть за нами надлежало следить, но не вмешиваться 89 .
В отличие от эмигрантов, покидавших Россию с билетом в один конец, Профферы могли посещать Советский Союз и даже участвовать в московских книжных ярмарках. Благодаря их личным связям и прямым контактам с авторами в России «Ардис» «вобрал в себя веяния нескольких неформальных литературных кружков Москвы и Ленинграда» 90 . Однако все изменилось, когда в 1979 году «Ардис» издал альманах «Метрополь», который «не замышлялся как политический, но в советской ситуации оказался именно таким» 91 . С тех пор и вплоть до перестройки Профферам отказывали в визе. Карл Проффер умер в 1984 году, так и не успев еще раз побывать в России. Но поток рукописей, получаемых ими из Советского Союза, не прервался и даже не ослаб.
89
Проффер Тисли Э. Бродский среди нас. С. 27.
90
Lipovetsky M. A Monument to Russian Modernism: The Ardis Vision of Contemporary Russian Literature // Tamizdat: Publishing Russian Literature across Borders / Ed. Y. Klots. Special issue of Wiener Slawistischer Almanach. 2021. Vol. 86. P. 205. Хотя в решении о публикации тех или иных рукописей последнее слово оставалось за Карлом, Профферы консультировались с другими издателями и друзьями, среди которых были те, кто после эмиграции жил в Энн-Арборе (Иосиф Бродский, Лев Лосев, Маша Слоним, Алексей Цветков, Игорь Ефимов). Вместе с тем, как отмечает Липовецкий, решение «Ардиса» отказаться от публикации «Жизни и судьбы» Василия Гроссмана показывает, что издательская политика Профферов не всегда соответствовала рекомендациям, полученным ими в Москве и Ленинграде. На их решение не печатать Гроссмана повлиял Владимир Максимов, редактор «Континента», журнала третьей волны в Париже. Сам он опубликовал в своем журнале лишь отдельные главы из «Жизни и судьбы»: № 4 (1975): 179–216; № 5 (1975): 7–39; № 6 (1976): 151–171; № 7 (1976): 95–112; № 8 (1976): 111–133. По словам Бенедикта Сарнова, Максимов в разговоре с
91
Проффер Тисли Э. Бродский среди нас. С. 27.
Метрополь: Литературный альманах. Энн-Арбор, Мичиган: Ardis, 1979
История с «Метрополем» выявила в среде российских писателей новое отношение к искусственному раздвоению русской литературы на официальную и андеграундную: они больше не считали такое деление оправданным и были готовы его оспорить. Если диссидентское движение с момента своего зарождения в 1960-е годы было, согласно вердикту Сергея Ушакина, примечательно, в частности, «не только своим инакомыслием, но также крайне советскими формами выражения своего политического несогласия» 92 , то Евгений Попов, один из составителей «Метрополя», заявил, что
92
Ушакин С. Ужасающая мимикрия самиздата // Гефтер. 19.09.2012: https://gefter.ru/archive/6204.
для него диссидентская литература большей частью – просто «соцреализм наизнанку» и ничем не лучше и что диссиденты – те еще «типы», равно как и пламенные коммунисты 93 .
Чтобы уйти от навязанных холодной войной противопоставлений, Попов, «никогда не имевший ни малейшего желания примкнуть к диссидентам и не собиравшийся ни уезжать из Советского Союза, ни публиковаться за рубежом, потому что он боялся превратиться в типичного тамиздатовского автора», придумал для «Метрополя» новый термин – «здесьиздат», то есть «книга, легально опубликованная в Советском Союзе, но вне рамок, заданных цензорами, редакторами, Союзом писателей и диссидентами» 94 . По словам другого составителя «Метрополя», Василия Аксенова, недовольство властей было вызвано «не столько содержанием альманаха, сколько самими действиями писателей, их сплоченностью и отказом от привычных официальных каналов» 95 . Тем не менее, вопреки желанию составителей «занять позицию над схваткой в черно-белом мире», сегодня «Метрополь» «помнят не столько из-за его художественной ценности, сколько благодаря тому, что он бросил вызов литературной экосистеме» 96 . Когда «Ардис» издал его сначала по-русски, после чего он вышел и в английском переводе 97 , притязания альманаха на громкий успех по инерции основывались на репутации его авторов как диссидентов, замалчиваемых на родине 98 . Но если Запад хвалил авторов «Метрополя» за мужество и нонконформизм, то старшее поколение русских эмигрантов отказывало им даже в этом. Они заклеймили альманах как непристойный и вульгарный.
93
Цит. по: Pinkham S. Zdesizdat and Discursive Rebellion: The Metropol Affair // Ulbandus Review. 2016. № 17. P. 130. Пинкхэм цитирует аналогичное высказывание, приведенное в докладной записке Юрия Андропова, на тот момент председателя КГБ: «Диссидентская литература – это советская литература со знаком минус: если в советской литературе секретарь обкома хороший человек, то в антисоветской – плохой. Типы поменялись местами, но сознание осталось прежним, то есть тот же догматизм, консерватизм вкусов» (Записка Комитета государственной безопасности СССР в ЦК КПСС. 12 февраля 1980 г. // Документы свидетельствуют… Публикации А. Чернева, Л. Пушкаревой, З. Водопьяновой, Т. Домрачевой, Г.-Ж. Муллека / От редакции // Вопросы литературы. 1993. № 5. C. 338).
94
Pinkham S. Zdesizdat. P. 130–131.
95
Aksenov V. The Metropol Affair // Wilson Quarterly. 1982. Vol. 6. № 5. P. 156.
96
Pinkham S. Zdesizdat. P. 132.
97
Метрополь: Литературный альманах (Ann Arbor, MI: Ardis, 1979); Metropol: Literary Almanac / Trans. K. Klose (New York: Norton, 1982).
98
См., например: Muchnic H. From Russia with Candor [review of Metropol] // New York Times. February 27, 1983.
Эмигрантская газета «Русская мысль», – заключил Попов, – критиковала сборник в тех же выражениях, что и Феликс Кузнецов [на тот момент первый секретарь Московской организации Союза писателей СССР], только с противоположных позиций; если Кузнецов счел альманах антисоветским, то «Русская мысль» назвала его советским, низменным, бездуховным и не отвечающим представлениям эмигрантов о «хорошей» литературе, которая должна соответствовать определенным эстетическим и политическим стандартам 99 .
99
Цит. по: Pinkham S. Zdesizdat. P. 140. Не все рецензии на «Метрополь» в «Русской мысли» были отрицательными. См., например: Максимов В. Метрополь или метрополь [рец. на «Метрополь»] // Русская мысль. 1979. 17 мая.
В конечном счете,
упор «Метрополя» на открытость, свободу речи и букву закона и попытка его авторов, пусть и донкихотская, добиться официальной публикации <…> во многом перекликается со стратегиями диссидентов 1970-х годов.
Демарш «Метрополя» можно даже возвести к истокам диссидентского движения с его призывом к гласности в деле Синявского и Даниэля и требованием «Уважайте Советскую Конституцию!» 100 . Как бы то ни было, «Метрополь» стал самой скандальной в политическом отношении публикацией «Ардиса».
100
Pinkham S. Zdesizdat. P. 145.
И все же по сравнению с началом 1960-х годов «Ардис» и другие издательства нового поколения, специализировавшиеся на контрабандных рукописях из СССР, подготовили, по выражению Бродского, «более обширное пространство для стилистических и философских маневров в литературе» 101 . В результате границы между «советской» и «эмигрантской» русской литературой, с одной стороны, и «официальной» и «неофициальной», с другой, оказались размытыми. Хотя тамиздат всегда усложнял эти бинарные системы, только с появлением «Ардиса» и началом новой эры тамиздата, которое «Ардис» ознаменовал, акценты в русской литературной критике по обе стороны железного занавеса начали смещаться с идеологических на стилистические. В начале 1980-х годов Синявский полушутя заявил, что у него «с советской властью вышли в основном эстетические разногласия» 102 , а Бродский почувствовал, что
101
Бродский И. Памяти Карла Проффера.
102
Синявский А. Д. Диссидентство как личный опыт. С. 21.