Тарч
Шрифт:
— Наш вирус, он же гриб. В теле образует грибницу. И у нас, и у мутантов. Но в теле иммунного развитие грибницы останавливается. А у мутантов нет. И вот тут у них, — рейдер наклонился и вставил нож между долек спорового мешка, — то ли органы размножения, то ли центр управления, вроде мозга, этого никто точно не знает.
Цыган сделал надрез и аккуратно развел дольки. Внутри все было заполнено тонкими серыми паутинкам, среди которых, немного покопавшись, рейдер нашел две маленькие виноградинки. По сути это были те же самые паутинки, только уплотненные, похожие на скомковавшиеся от времени и влаги шарики пыли.
— Это спораны. Самое большое, что можно найти в таких вот, не особо развитых. Из этих штук делается живец, который ты пил. На спирте мы их настаиваем. Потом процеживаем. Одна штука на бутылку. Пошли дальше, остальных обыщем.
Из тридцати убитых тварей Цыган достал пятнадцать серых комочков и три горошинки, чуть большего размера, с зеленоватым отливом, похожих на спрессованный сахар. Их он назвал «горохом» или «сахарком».
— Горох — это уже более ценно. Хотя, по сути, тоже мелочь. В приличных стабах за горошину ты и три дня не проживешь. Ну, там, гостиницу взять, пожрать, попить нормально, девочку снять. Нет, все-таки ты не мистер Удача, парень. Шляпа, а не добыча. Дядя не доволен. Поднимайся наверх, я тут снова пошумлю.
За следующие три часа напарники еще дважды спускались за трофеями, Тарч уже сам научился вскрывать споровые мешки и делал это, пока Цыган прикрывал его с винтовкой. Всю добычу отдавал рейдеру, а тот все больше мрачнел, не скрывая недовольство результатами охоты. Солнце давно перевалило за горизонт и подумывало склониться к закату, большая часть площади была заполнена плотным слоем тел мутантов, а на руках у охотников до сих пор было не больше сорока споранов и всего семь горошин, что, судя по реакции Цыгана, было очень и очень мало.
— Вот твари! Лезут одни бегуны, да жрачи. Дядя не доволен. Всего десяток топтунов, да и те пустые, — Рейдер с непонятной злостью посмотрел на Тарча, как будто он был причиной неудачно проходящей охоты, — Провозился я с тобой. Надо было сразу сюда идти. Уже валить надо. Не ночевать же здесь. Хотя ночевать придется, похоже. Не уходить же сейчас. Тут и на патроны то с трудом набирается. Не говоря уже про девочек. Вот ты любишь девочек, парень?
Тарч промолчал. Ему не нравился изменившийся тон Цыгана, и в груди начала зарождаться уже успевшая позабыться тревога. Сейчас напарник не походил на доброжелательного, хотя и немного жестковатого, товарища по рейду. И это Тарча изрядно напрягало. Пару часов назад он даже позволил себе представить, каким бы напарником был Цыган, если бы они решили ходить в рейды вместе и дальше. Опытный сильный товарищ с развитыми дарами мог бы многому научить и играл бы поначалу первую скрипку. Но постепенно и Тарч набрался бы опыта, получил от Улья новые способности и стал бы полноправным партнером в тандеме. Вот только почему Цыган до сих пор ходил в рейды в одиночку? Потерял постоянного напарника? Или до сих пор ни с кем не сошелся из-за своего тяжелого характера?
— Я вот люблю девочек, — продолжил рейдер, не дожидаясь реакции собеседника, — Много девочек, и разных. Особенно дорогих, таких чтобы с ногами от ушей, и чтобы умели все и были покладистыми, чтобы не начинали писк разный, не вырывались и лежали, шелковыми.
— А что, дорогие?
— Дорогие, парень, — снова зло ответил Цыган и выругался, — тебе на таких полгода копить, на одну. Шлюх разных по стабам хватает, хоть и мало девок в Улье выживает, но те, кто есть, в основном покладистые, и за споран ноги раздвинут. А есть места, где и права не имеют отказать — главное заплати ей вперед и делай, что душе угодно, хоть вон дробовик ей засунь и проворачивай, ей то что, за день заживет, Улей же. Но с этими не интересно. Я люблю, чтобы прям королевна. Чтобы все облизывались, когда ее в номер уводишь. А на таких этого, — Цыган кивнул на поясной карман, куда складывал трофеи, — не хватит. Туда, где такие есть, с таким капиталом и соваться нечего.
Тарчу от подобных разговоров стало еще более неуютно. Цыган уже не казался хорошим напарником, и захотелось, чтобы охота поскорее закончилась. Добраться до стаба и постараться забыть сутки, проведенный вместе с этим, не сказать чтобы уравновешенным рейдером.
Ближайший стаб назывался просто — Орлиный. Находился он, если верить рассказам напарника, в четырех часах небыстрой езды на автомобиле или в сутках пешего хода, на восток. Завести любую машину без ключа, как сказал Цыган, умеет каждый уважающий себя рейдер. Да и в большинстве брошенных автомобилей ключи, как правило, остаются в замке зажигания. Но вот пытаться добраться туда в одиночку, это гарантированное самоубийство. А потому надо дождаться конца охоты и постараться поменьше надоедать напарнику вопросами, чтобы не раздражать и не провоцировать. Не один же он может рассказать об Улье. И другие люди есть.
Когда после отстрела нескольких средних по размеру мутантов в охоте наступила новая пауза, Цыган протянул Тарчу нож:
— Давай сам. Собери там все и бегом возвращайся. Не рискуй только, ты от них не убежишь.
Сделав над собой усилие, чтобы не показаться трусом и обузой, Тарч взял нож и отправился за трофеями. Еще утром он был почти уверен в том, что сможет самостоятельно сбежать из города и даже добраться до семьи, но теперь, насмотревшись на монстров вблизи, боялся даже шаг сделать за порог здания. Но отступить не получится — Цыган в этом случае без долгих разговоров отправит восвояси и будет полностью прав.
Площадь издали напоминала поле боя во времена первой мировой войны. Пулеметы тогда за минуты выкашивали сотни, а то и тысячи солдат, поднимавшихся в привычные лобовые атаки. Если знать, что там, в сквере, лежат убитые мутанты, полностью потерявшие человеческую личность, реальность можно воспринимать как игру, или как очередной голливудский блокбастер. Но многие тела лишь слегка отличались от человеческих: те же руки, те же ноги, те же головы, и многие все еще в обычной повседневной одежде, пусть разорванной и измазанной кровью, слюной и экскрементами.
Нужно было два дня прожить в Улье, быть свидетелем того, как твой друг убил любимую женщину, увидеть остатки детей, съеденных собственным отцом, самому зарубить соседа и двух красивых, не потерявших невероятного очарования девушек, чтобы выйти на эту площадь и не сойти с ума. Не свалиться на землю, крича от ужаса и выблевывая внутренности от страха и отвращения.
Больше ста трупов лежало сейчас на площади. Больше ста тел, каждое из которых всего два дня назад было человеком, со своей жизнью, эмоциями, мыслями, переживаниями. Они ходили на работу, любили родителей и детей, влюблялись друг в друга, дружили и враждовали. А теперь лежат вповалку, вырванные из собственного мира, изуродованные мутацией и метко подстреленные рейдером, который распотрошит им затылки и спустит трофеи на элитных проституток. Кто обрек всех этих людей на такую судьбу? Кто обрек их жертв быть съеденными собственными родственниками, друзьями, соседями, коллегами? О чем думала вон та пятнадцатилетняя девушка позавчера вечером, перед сном, беседуя со своим дневником или болтая с подружками по телефону? Вряд ли о том, что утром превратится в мутанта, сожрет собственную мать, пойдет бездумно бродить по городу, испражняясь прямо в красные облегающие штанишки, а потом умрет под ударом лапы более удачливого монстра, который выбрался несколько месяцев назад из собственного кластера и пришел в этот, полакомиться новоприбывшими обитателями Улья.
Вонзив нож в споровый мешок первого мутанта, Тарч вдруг почувствовал, как по позвоночнику пробежался холодок, который принято трактовать как сигнал о еще не осознанной опасности. «Как будто на меня кто-то смотрит!», — говорят одни. «Попой чую!» — говорят другие. «Опасность!» — орала интуиция Тарча и легкий сквозняк, пробежавшийся по спине, начал превращаться в лютый мороз.
Звук выстрела слился со треском раздробленных в щепки костей и вспышки десятка различных панических мыслей, возникших в голове одновременно, прервались необходимостью сориентироваться в пространстве. Небо завалилось, стало уезжать куда-то вбок, а руки в поисках опоры бессмысленно болтались из стороны в сторону. «Монстр подкрался?», «Кто-то напал?», «Меня убили?», «Я уже умер?» — проносилось в голове заваливающегося навзничь Тарча. «Выстрел точно сделал Цыган. Это его винтовка. А значит, он меня спасет», — успел подумать Тарч, прежде чем боль, поднимающаяся откуда-то снизу, затопила его сознание.