Татуировка с тризубом
Шрифт:
Мы вышли из вокзала, а я ожидал его реакции. Вова осматривался по привокзальной стоянке, крошащейся то тут, то там разогретой солнцем сковороде, и ничего не говорил. А что ему было говорить: маршрутки, такси, побеленные бордюры, будки с пивом и жратвой. Украинская, постсоветская униформизация. Мы сели в трамвай, Вова все так же ничего не говорил. Въехали в Грудецкую – опять ничего. В улицу Бандеры – опять ничего, только разглядывался.
– Ну как? – не выдержал я.
– Ну, - сказал он, - немного как у нас.
Я не отзывался до тех пор, пока мы не вышли недалеко от старого города. Я провел Вову на рынок.
– И как? – спросил я.
– А ничего, - ответил тот, разглядываясь.
– Ну так как, ничего? – не сдерживался я. – Скажи что-нибудь больше.
– Ну… - отвечал тот, не понимая, что я имею в виду, - ну, да, красиво, ну… немного не так, как в Одессе, но и не сильно…
Запад и восток
Из Донбасса во Львов ездил поэт Алексей
Родился он и воспитывался в Макеевке, горнопромышленном городе недалеко от Донецка, но семья очень-очень давно эмигрировала туда с Галичины. Он закончил филологический факультет, но работал на макеевском коксохимическом заводе, а по вечерам устраивал в Донецке слэмы [134] . Сам рассказывает: скучно, как вермишель с постным маслом, потому что в Донецке вообще мало чего происходило.
134
Слэм (от англ. Slam – "хлопанье" (особенно дверью) в американском сленге – "сильный удар по мячу", !резкая критика", "грубый ответ") – (в контексте книги) чтение стихов, но чтение, в котором важно не только то, ЧТО читают, но и то, КАК. Слэм-турнир является причудливым сочетанием спорта и искусства: это соревнование поэтов в артистическом чтении. Соревнования в полном смысле этого слова: с оценками произвольно выбранного среди зрителей жюри, с четким временным регламентом, со штрафными санкциями за нарушение установленных правил. В украинской фразеологии яркое соответствие слэма - молоть языком. Тарас Прохасько отметил: "... поэты нового поколения все чаще прибегают к методу, который называется простым американским словом "слэм". Как и каждое американское слово, это понятие очень много значений. Скажем, оно означает звук и движение, с которым закрываются, захлопываются и двери. Важным для поэзии другое значение - спортивное. Слэмом в баскетболе обозначается мяч, который не закинут, а заложенн в корзину. Слэм ... Поэтический метод, ориентируется на подобную тактику. Эффективную и эффектную, рассчитанную на оживленную реакцию аудитории.
История: в 1984 году инженер Смит Марк, который писал поэзию с 19-летнего возраста, устроил в Чикаго первый поэтический слэм-турнир. А через несколько лет тот же Марк Смит в том же Чикаго стал организатором регулярных слэм-соревнований в джаз-клубе под названием "Green Mill Jazz Club", который стал одним из самых известных обиталищ американского слэма. – Из украинской Википедии
Он немного отличался от других донетчан, потому что его интересовала Украина. Чупа участвовал в первом Майдане, там немного набрался украинского настроения: Кузьма Скрябин, Юрий Андрухович, Сергей Жадан [135] Ведь Донецк был немного похож на Одессу: город жил сам для себя и в собственном соусе. А Чупа, например, любил ездить во Львов, что для обычного донетчанина просто непонятно. Ведь известно: донетчанин знает, что Львов город красивый, но он не в состоянии понять, как можно провести сутки в поезде, чтобы увидеть какой-то там город на другом конце страны. Тогда уже в Казахстан ближе. А там ведь еще и те бандеровцы…
135
Андрей Викторович Кузьменко 17.08.1968 – 02.02.2015) — украинский певец, писатель, телеведущий, продюсер, актёр. Лидер группы "Скрябін". Известен также под псевдонимом Кузьма Скрябин. Заслуженный артист Автономной Республики Крым.
Юрий Игоревич Андрухович (13.03.1960) — украинский поэт, прозаик, переводчик, эссеист. Живёт и работает в Ивано-Франковске. Вице-президент Ассоциации украинских писателей. Один из деятелей станиславского феномена.
Сергей Викторович Жадан (23.08.1974) — украинский поэт, прозаик, эссеист, переводчик.
Для Чупы Львов был совершенно другим миром. С собой он брал своих донецких знакомых, уже на вокзале они затоваривались водкой или пивом – и отправлялись в город. Донетчане глядели по сторонам и ловили челюсти где-то возле колен. Впервые в жизни они видели город, не имеющий российско-советской формы. Они глядели на фасады жилых домов и недоверчиво качали головой. Крутились по улочкам – и вздыхали. У Чупы уже имелись свои заранее высмотренные места: забытые дворики, расхреняченные подворотни, заброшенные и забытые лестничные клетки. Ребята вылезали на крыши через валящиеся чердаки и пялились на город, отпивая из бутылок. А потом возвращались ночным в Лонецк; ехали всю ночь, целый день и дома были поздно следующей ночью. Словом – Чупа возил коллег, чтобы хоть один день они поглядели на другую, странную реальность.
А потом Чупа написал книжку о Варшаве, хотя никогда в ней не был; и вообще, выучил польский язык. Варшаву он узнавал, шастая по ней в Google Maps.
Потом Чупа написал книгу об альтернативной истории Донбасса и сделался известным во всей Украине, но тут же пришлось собирать манатки и рвать когти, потому что из России прибыли добровольцы, утверждающие, что станут защищать Донбасс от киевских националистов. А Чупа в Донбассе и так уже был отщепенцем, потому что в Донецке или Макеевке сказать, что ты поддерживал Майдан – это все равно что у нас перед Президентским Дворцом в Варшаве восхвалять Туска или молиться в штаб-квартире Движения Паликота [136] .
136
Движение Паликота (польск. Ruch Palikota) — польская политическая партия, названная по имени своего основателя и лидера Януша Паликота. В октябре 2013 года преобразована в партию "Твоё движение" (польск. Tw'oj Ruch) путём слияния с рядом более мелких партий.
Партия придерживается социально-либеральной идеологии и требует проведения ряда антиклерикальных мероприятий. Так, в программе партии содержатся следующие обещания:
- прекращение финансирования религиозных организаций (прежде всего, католической церкви)
- прекращение религиозного образования в школах
- легализация "партнёрских союзов" для гетеро- и гомосексуальных пар
- легализация марихуаны
- либерализация закона о абортах
- уравнивание женских и мужских пенсий
- свободный доступ к контрацепции
- бесплатный доступ в Интернет
- борьба с бюрократией
- упразднение Сената и уменьшение числа депутатов Сейма до 360 человек
- поддержка малого предпринимательства
- борьба с бюджетным дефицитом
- сокращение расходов на армию
От партии впервые в истории Польши в парламент избраны транссексуалка Анна Гродская и открытый гей Роберт Бедронь.
– Википедия
– Отношение Донбасса к остальной части Украины было специфическим, - рассказывал мне потом уже Чупа во Львове, в который он тогда сбежал. – Оно напоминает, более-менее, отношение мужа, считающего себя тяжко работающим и до боли реалистичным, к жене, которая, по его мнению, мало того, что истеричка, так еще и спускает его тяжело заработанные копейки. Когда сделалось так, что ты либо с нами, либо против нас, - говорил он, - то я на Донбасс положил. Лично я, со своими взглядами, со своей украинскостью, в Донбассе был меньшинством. Но на "путь истинный" я никого наставлять не хотел. Ситуация стала для меня невыносимой, в связи с чем я собрал свои вещи и выехал. ДНР – это такое место, в котором я не желал жить ни минуты. А из этой самой ДНР выехать было не так-то и просто, - рассказывал Чупа. – Поезда перестали курсировать, рейсовые автобусы – тоже, опять же: страшно, что на блокпостах будут цепляться, почему это я уезжаю, вместо того, чтобы "родину защищать". А какая же это родина? Я выехал единственным путем, который тогда еще был спокойным. В пять утра сел в Макеевке в маршрутку на Бердянск. Ничего не происходило. Проехал через три блокпоста ДНР и через три украинских. Даже сумки не проверяли, только паспорт, один раз. Но я боялся. На всякий случай, удалил из телефона все эсэмэски и фотографии, все контакты переписал латиницей, потому что они были по-украински, а телефоны проверяли. На границе ДНР вошел боевик в мундире, я от страха еле живой, даю ему паспорт – а ведь он мог с ним сделать все, что угодно – а тот едва глянул и отпустил меня. Во Львове, как добрался, я землю целовал, на новую работу пришел со страшным похмельем.
Потом какое-то время Чупа жил в Варшаве, которую ранее описывал, не видя ее. Я спросил, и чем же столица его удивила? Чего ожидал, и что увидел? Тот пожал плечами.
– Да ничем и не удивила, - сказал Алексей. – Она была именно такая, как я и думал. Единственное, мне казалось, что на рынке какая-то жизнь идет, а это всего лишь маленькая площадь для туристов.
В Польше Чупа переводил Хласко [137] на украинский язык. Он считает, что описания автора послевоенной Польши, это именно то же самое, что сейчас происходит в Украине.
137
Марек Хласко (польск. Marek Hlasko, 14 января 1934, Варшава — 14 июня 1969, Висбаден) — польский писатель. Автор острокритических, безысходных по мироощущению новелл и повестей "Все отвернулись" (1963), "Обращенный в Яффе" (1966), романа "Сова, дочь пекаря" (1968). Автобиографическая книга о начале пути "Красивые, двадцатилетние" (1966). Хласко покончил с собой в гостиничном номере, приняв большую дозу снотворного и алкоголя. В 1975 его прах был перевезен в Варшаву и захоронен на кладбище Повонзки. В Польше книги Хласко снова стали публиковать с 1983 года. – из Википедии
– И будет, - говорит он, - происходить. И все эти ломаные, измененные характеры… Ведь в Украине – это самая актуальная тема. Весь этот военно-послевоенный мир.
Как-то раз я был во Львове с Володымыром из Донбасса, русскоязычным писателем, который видел подход боевиков с церковной колокольни. В прошлом – Владимиром. С нами был и Чупа.
Оба с Донбасса, оба писатели – но друг друга они не знали. Услыхали один о другом только после бегства с Донбасса, познакомились – только во Львове. Мы стояли под пивной "Дзыга" на Армянской улице, в закоулке, который мне кажется самым львовским из всех возможных закоулков, и лило. Володымыр печально утверждал, что всегда, как он приезжает во Львов, так льет дождь, а я про себя думал, что тут он может быть и прав, потому что сам во Львове был бесчисленное количество раз, но как-то не ассоциировал их с дождем. Короче, мы стояли во Львове, прятались от дождя и говорили про Донбасс. И практически ни в чем не соглашались. Чапа утверждал, что Донбасс следует окружить кордоном, отсечь, изолировать, и пускай делает, что желает. Его право – его дело. Володымыр на такие предложения злился. Он твердил, что все наоборот, что народ Донбасса только и ждет протянутой со стороны Киева руки, что народу необходимо помочь, прижать, и что его еще удастся вернуть в национальное лоно. Что обстреливать нельзя, что надо как-то деликатней… Что, возможно, есть еще какой-то шанс, что еще и не поздно…
Чупа вежливо слушал, так же вежливо кивал головой.
Володымыру, думал я, просто не было куда возвращаться.
– Боже, как же мы их не любим, - говорила мне пани Мария, у которой во Львове я часто снимаю квартиру. От нее я узнаю все городские сплетни, потому что пани Мария висит на телефоне с утра до ночи. К тому же знает все новости, потому что телевизор так же не выключается с утра до ночи, а еще имеется планшет, дети недавно купили, так что старенькая пани Мария все сообщения проверяет еще и на порталах.