Тайники души
Шрифт:
Дотти отставила сахарницу и повернулась к ней. На лице ее отразилось беспокойство.
— Что-нибудь случилось?
— Видишь ли, мне очень жаль, — начала Робин заранее отрепетированную речь, — но сегодня вечером мне нужно быть в Лондоне. В галерее произошла какая-то путаница с картинами, и теперь срывается открытие выставки!
Все это она выпалила на одном дыхании, избегая смотреть подруге в глаза, так как была не уверена, что лжет достаточно убедительно.
— О нет! — В голосе Дотти слышалось такое огорчение, что
Сильнее всего ее угнетала необходимость рассказать Люку о звонке неизвестного ей Сэма. Люк был достаточно умен, чтобы сложить два и два и догадаться об истинной причине ее отъезда. И о том, что его тайна раскрыта.
— Неужели тебе действительно нужно уезжать? — жалобно протянула Дотти. — Но ведь я только что приехала…
— Знаю. И мне ужасно жалко, правда. — Это действительно было правдой: Робин вовсе не хотелось расставаться с Дотти. — Меня саму это очень огорчает, но…
Тут она замолчала, увидев входящего в кухню Люка. То, что она только что узнала о нем, было еще слишком свежо в памяти, и она предпочла отвернуться, чтобы не выдать себя.
— Что вас огорчает? — спросил Люк, услышавший ее последние слова.
— Робин придется уехать сегодня, — ответила за нее Дотти и, обернувшись к Робин, добавила: — Как я не хотела, чтобы ты звонила этой Эмили!
— Кто такая Эмили? — нахмурился Люк.
— Моя помощница в галерее, — пояснила Робин.
— Помощница, вот как? — саркастически хмыкнул Люк. — Не очень-то она вам помогает, раз вы не можете уехать даже на несколько дней.
— Она отлично помогает мне в обычное время, — вспыхнув, ответила Робин. — Но сейчас возникли чрезвычайные обстоятельства.
— Неужели эти обстоятельства не могут подождать пару дней? — недоверчиво прищурился Люк.
Робин смотрела на него с удивлением. Меньше всего она ожидала, что он будет пытаться задержать ее. Ведь еще утром он заявлял, что не желает видеть Робин в своем доме!
— Представьте себе, не могут! — решительно ответила она.
— Дотти говорила мне, что вы слишком много работаете, Робин, — с неожиданной мягкостью произнес Люк. — Вам нужно отдохнуть. Незаменимых нет, поверьте мне.
Она прикусила губу. Похоже, Люк был не намерен так просто отпустить ее.
— Я там нужна, — тихо и упрямо произнесла она.
— Дотти, детка, — позвал Люк, не отрывая пристального взгляда от Робин, — будь так добра, покорми Гарма. Его миска на полке у входной двери.
— Ладно, — легко согласилась Дотти. — Если ты, пока меня не будет, попытаешься уговорить Робин остаться.
— А что я, по-твоему, сейчас делаю? — проворчал он.
Как только Дотти вышла, Люк быстро пересек кухню и оказался рядом с Робин.
— Что случилось? — требовательно спросил он.
Робин смотрела мимо него. Ей очень хотелось забыть все те ужасные вещи, которые писали о нем во всех газетах десять лет назад. Она помнила и фотографии в этих газетах: молодой жизнерадостный мужчина с обаятельной мальчишеской улыбкой. Теперь от улыбки не осталось и следа. Эти десять лет нелегко дались Люку, изрезав морщинами лоб и заложив под черными глазами глубокие тени.
— Ничего не случилось. — Ее голос был сух и холоден. — Я уже все вам объяснила.
— То, что вы сказали, слишком удобно, чтобы быть правдой. — В волнении он принялся мерить шагами кухню. — Послушайте, я понимаю, что вам неприятно было слышать то, что я говорил Дотти сегодня утром. Но это всего лишь слова. Подумайте, как будет огорчена Дотти, узнав, что вы уезжаете из-за них!
Что бы ни произошло в жизни этого человека, он все же любил Дотти и пытался по-своему заботиться о ней. Робин по-прежнему не понимала, что связывает их. Но существующая между ними глубокая привязанность была несомненной. Будь это не так, Дотти никогда не пригласила бы подругу в этот дом.
— Она не узнает, — сказала Робин. — Во всяком случае, не от меня, — поправилась она.
— Робин! — Одним тигриным прыжком Люк оказался возле нее и, схватив за плечи, легонько встряхнул. — Я пытаюсь сказать, может быть не очень складно, что не хочу, чтобы вы уезжали из-за меня.
Робин наконец решилась посмотреть ему в лицо. С первой минуты знакомства она поняла, что он жесткий человек. То, что она узнала два часа назад, говорило о том, что он еще и жестокий. Но только вчера он целовал ее с такой нежностью и страстью… Как столь противоречивые черты характера могут уживаться в одном человеке?
— Отвечайте мне, черт побери!
Робин облизнула пересохшие губы.
— Я уже говорила вам, что возникли чрезвычайные обстоятельства в галерее…
— Неужели вы думаете, что я поверю такой жалкой выдумке? — презрительно бросил Люк.
— А я и не прошу вас верить во что бы то ни было. — Робин понемногу овладевал гнев. — Пусть это ваш дом, но пригласила меня сюда Дотти, и только перед ней я буду отчитываться в своих поступках!
— Дотти поверит вашим объяснениям не больше, чем я! — отрезал Люк. — Неужели ее дружба значит для вас так мало, что вы готовы нанести ей такой удар?
— Конечно нет! — протестующе воскликнула Робин. — Но…
— Но — что? — перебил ее Люк. — Неужели это все из-за того, что я пару раз поцеловал вас? Вы, помнится, не возражали!
Удар попал в цель. Яркий румянец вспыхнул на щеках Робин, заставив ее склонить голову. Да, она действительно не возражала. И это еще одна причина немедленно вернуться в Лондон. Ей нужно было время, много времени, чтобы решить, что именно значат для нее эти поцелуи. А они действительно что-то значили для нее.