Тайный суд
Шрифт:
Юрий покачал головой:
– Ничего… Почти ничего… Главное – все его люди исчезли для нас вместе с ним: они больше никому не подчинялись.
– Это плохо, – согласилась Катя, – но вполне поправимо. В конце концов, людей можно и заново набрать, так уже случалось.
– И Домбровского убили…
– Ну, убили его или нет, – перебила Катя, – мы пока с уверенностью не можем сказать. Во всяком случае, трупа пока никто не видел.
– И все документы из тайника исчезли… И деньги…
Катя спросила:
– А ты прежде видел деньги там, в тайнике?
Юрий нахмурился, припоминая. Что-то там лежало на полках, но были ли там деньги, с уверенностью он не мог сказать. Вместо ответа лишь прибавил:
– И Борщов удрал, где-то схоронился со своим котом…
– И ты, – заключила Катя, – понял, что все кончено, и дал себе волюшки напоследок, верно я уловила?
– Что-то вроде того… – произнес Юрий. Сейчас он чувствовал себя мальчишкой рядом с ней, запутавшимся, глупым, набедокурившим мальчишкой. И добавил в свое оправдание: – Но ведь вправду, больше никого не осталось…
Катя сказала строго:
– Как это «никого», если остался ты? А ты – это не просто ты. Насколько я понимаю, именно тебя Домбровский оставил вместо себя на случай, если с ним что-нибудь случится. Значит, ты – это и есть Тайный Суд. Пускай пока в единственном лице, это со временем поправимо. И раскисать тебе – непростительно!
Она была права! Раскис, как кисейная барышня! Дурак, размазня! Тут даже оправдываться нечего.
– А во-вторых, – продолжила она, – ты вовсе не так одинок, как думаешь. В Москве только одно из отделений Суда, имеется Центр, и он, поверь, неусыпно наблюдает за происходящим. Кстати, именно из этого Центра меня и прислали.
– Ты?.. – только и проговорил он. Так вот в чем дело! Теперь многое становилось на свои места.
– Прости, я не могла тебе сказать всю правду при той первой встрече, еще не знала, что ты во все посвящен. Хотя, конечно, понимала, что рано или поздно…
– Ах, ну да, по праву происхождения! – догадался Юрий. – Но ведь в таком случае – и ты тоже…
– Конечно, – кивнула она, – как же иначе. Правда, отец перед смертью не посвятил меня во все, это сделали потом другие люди.
С ума сойти! Значит, и ее отец, интеллигентнейший архитектор Евгений Гаврилович Изольский, – значит, и он тоже… Впрочем, надо ли удивляться, если отец его, Юрия, добропорядочный адвокат Андрей Исидорович Васильцев, был из той же когорты?
– Тогда, в Гражданскую войну, – продолжала Катя, – казалось, что Тайный Суд здесь, в России, прекратил свое существование, в особенности – после гибели Андрея Исидоровича. Вот мы и оказались за границей. В сущности, он тогда поступил так же, как нынче ваш Борщов. Но я, когда мне предложили, – я согласилась сразу.
«Зачем?! – подумал Юрий. – Из той спокойной, безопасной жизни в Лондоне – сюда, в эту кровавую круговерть?»
– Просто, – вздохнула Катя, словно услышав его немой вопрос, – не хотелось быть… как твой отец однажды говорил… я запомнила…
– Двуногой без перьев, – подсказал Юрий. – Это еще Платон, кажется, сказал.
– Я знаю. Но впервые услышала от твоего отца, и запало в душу. Не хотелось быть вот такой вот ощипанной курицей… А Москву выбрала – да, чтобы встретиться с тобой, я в тот раз тебя не обманула.
– Ну а исчезла-то почему? – спросил он.
– Вдруг почувствовала – здесь происходит что-то не то.
– Нападение в Марьиной Роще?
– Там и вправду могла быть просто случайность, – на то она и Марьина Роща. Но потом, пока ты лежал в больнице, стали происходить всякие непонятные вещи… В общем, я поняла, что меня выследили и квартира миссис Сазерленд оказалась не самым безопасным местом. К счастью, на такой случай у меня имелась запасная легенда.
– Светлана Синичкина?
– Да. Как, справляюсь?
– Как будто ею родилась, – улыбнулся Юрий. – А кто выследил? Эти, из помойной империи?
– Их людей я тоже заметила, но дело не только в них. Сами по себе они не так опасны, как кажутся.
Юрий вспомнил последний взгляд умирающего Викентия. Какую бо2льшую опасность Катя имела в виду?
– Видишь ли, – продолжила Катя, – я давно уже слышала про их царство. Несмотря на свои несметные богатства, они по сути так и остались жалкими попрошайками. Их ничего не волнует, кроме денег, и в такую сложную игру, как сейчас, они по собственной инициативе ни за что не стали бы ввязываться, головы у них устроены по-другому. Нет, за ними наверняка стоит какая-то другая, пока неясная сила.
– Но какая? НКВД?
– О, вот уж нет! Эти умеют только хватать беззащитных, а сами дрожмя дрожат и ждут, когда их тоже поставят к стенке… Впрочем, по своим каналам я узнала, что их начальству недавно стало откуда-то известно про Тайный Суд. Кто-то пожелал и их тоже стравить с нами. Некий Призрак. Ты про такого не слыхал?
– Да, – вспомнил Юрий, – Домбровский однажды упоминал какого-то Призрака, но объяснять ничего не стал. Вряд ли ему известно, кто это такой… А почему ты сразу к Домбровскому не обратилась?
– Сначала хотела понаблюдать со стороны, что у вас тут происходит. Ну а потом… сам знаешь…
Юрий кивнул:
– Да, потом уже было поздно… И что теперь будем делать?
– Собирать осколки, что же еще? – она пожала плечами.
И Юрий впервые за эти дни вдруг ощутил уверенность: у них все получится. Теперь, когда он с ней, у них все получится, не может не получиться!
– Ну а теперь, – попросила Катя, – расскажи все, что знаешь ты, постарайся не упускать никаких мелочей.
Он начал с самого начала, с того дня, когда получил письмо от Домбровского. Кажется, в самом деле удалось не пропустить ни одной даже самой малозначащей мелочи. Катя, слушая его, иногда кивала – должно быть, это было для нее не ново, – а иногда хмурилась – похоже, не сходились какие-то детали в той мозаике, которую она складывала в уме.
– Навело на какие-нибудь мысли? – спросил он, доведя свое повествование до подвигов капитана Блинова.
– Разве что появились кое-какие зацепки для размышлений, – проговорила она. – Обсудим это позже, а пока… Давай разберемся, кого мы пока видим своими противниками и насколько близко можем к каждому из них подобраться. Итак – во-первых?