Тают снега
Шрифт:
Уланов обрадовался, узнав эту новость, и ринулся к Чудинову. Тот ухватил свой вмятый подбородок крючковатым пальцем и спросил:
– А ты директора того видывал когда-нибудь? Это тот тип! Ох и ти-ип! В этом тресте, к которому относится леспромхоз, управляющий - бывший генерал. Директоришек шерстит по-военному. Раз, два - и по шее! А наш сосед хоть бы что, спокойнехонько трудится и даже перед генералом не робеет.
– Чудинов наклонился к Уланову и доверчиво сообщил: - Он всех тут в округе обманул и меня тоже.
– Как это он сумел?
– тая смех, поинтересовался Уланов.
–
Чудинов говорил о своем соседе без всякого осуждения, и чувствовалось по голосу, что он и сам при случае, не моргнув глазом, надует директора леспромхоза. Такая уж, по-видимому, "деловая связь" у них установилась.
– Я вот еще повстречаюсь с ним,- погрозил Чудинов своей однопалой рукой в окошко в том направлении, где находился леспромхоз.
– Ты чего ухмыляешься?
– повернулся он к Уланову.
– Доезжай-ка, он и тебя обжулит на чем-нибудь.
– Не посмеет! Это ж мой друг, старый друг! Мы с ним на Магнитке в одной комнатушке жили. Мне ли его не знать!
– О-о, тогда немедленно поехали!
– обрадовался Чудинов.
– Чего ж ты молчал? Однако друзья у тебя!
Директор леспромхоза встретил их радушно. Когда Чудинов принялся его корить, тот с невозмутимым видом поинтересовался:
– Ты, насколько мне помнится, в армии был, даже будто бы воевал маленько?
– Был, повоевал. И не маленько. Кое-чем фашистам досадил, - не без гордости ответил Чудинов.
– Это, между прочим, не только твоя слабость - доказывать, что без личного твоего подвига не видать бы людям светлого Дня Победы. Особенно рьяно лезут в герои те, кто на дезобане ездил, вшей солдатских выжаривал. Ты на дезобане не ездил - и то ладно. Одиннадцатую солдатскую заповедь еще не забыл?
– Не забыл.
– Что она гласит?
Чудинов почесал затылок и добродушно рассмеялся:
– Погоди. Я при случае напомню тебе, что она гласит.
Уланов улыбнулся, наблюдая за этими двумя солидными и плутоватыми мужичками, которые подковыривали друг друга, а в душе таили взаимную симпатию. В конце концов директор заявил обескураженному Чудинову, что двигатель послан списанный, а чтоб за добрым прислали, да не вислоухих людей.
– Утиль, значит, сбываешь под видом шефской помощи?
– спросил Чудинов.
– Благодетель!
После того как директора леспромхоза обвинили в незаконном захвате сенокосных угодий и пугнули законом, он заявил:
– Давайте-ка не позорьтесь! За то, что я сохранил и очистил колхозные покосы, которые были загажены до безобразия, и трава-то на них не росла, мне еще премию присудят. Только не нужна мне премия. Забирайте покосы, а уж если не сумеете скосить, не обессудьте...
– Сдрейфил!
– подмигнул Чудинов директору.
– Прежде говорил, что близко не подпущу колхозников к этим лугам.
Директор помолчал и смиренно проговорил:
– Тут любой сдрейфит, вон какие постановления пошли, и все на пользу вам. Свяжись попробуй, так не рад будешь.
– Ага, приуныл, голубчик! То ли еще будет! Мы вас тут по-соседски еще во как прижмем!
– И Чудинов изобразил в воздухе движение, каким пользовались в войну солдаты при осмотре белья.
– Не очень-то пугай, соседи тоже ногтистые.
Так между взаимными перепалками и подковырками они сумели договориться насчет ремонтной бригады, которую директор обещал подбросить в МТС на недельку, а взамен "выцыганил" зимней смазки, лежавшей в МТС без пользы. Обещал директор помочь насчет какого-то инструмента, запчастей. Чудиноа довольнехонько хлопал соседа пo плечу.
– К тебе можно в гости ездить! Любого оберешь донага и взамен онучу дашь - грех прикрыть. Да так эту онучу расхвалишь, что гостя умиление охватит!
– Ладно, остряки. Отобрали добро и еще просмеивают, - сказал директор и, прищурившись, добавил задумчиво: - Покормить вас, что ли, на дорожку, чтоб добрее были.
Директор леспромхоза накормил гостей обильным и вкусным обедом. Здесь и зашел разговор о самом главном. На этот раз слушателем был Чудинов. Он сидел с благодушным видом поднажившегося коммерсанта, посматривая то на директора, то на Уланова. Директор леспромхоза с серьезным видом слушал Ивана Андреевича, потом отодвинул тарелки на середину стола.
– - Убери-ка посуду, - бросил жене и, помолчав, задумчиво выдавил: М-да, Иван, попал ты, как я погляжу...
– Да я не о себе.
– Я понимаю!
– выпятил нижнюю губу директор и, почмокав, решительно произнес: - Вот что, братцы, славяне! Сена я вам дам, но его не так просто достать. Сено в Талице.
– Kpecтa на тебе нет!
– возмутился Чудинов.
– Это равносильно тому, что ничего вовсе не давать. Как мы его оттуда достанем?
– Да мое-то какое дело?
– вспылил Директор.
– Может быть, еще его вам в Корзиновку привезти, в стойло занести? Спасибо! Я вам не нянька! Я сам реву из-за сена. Сезонники из ваших же колхозов явились с лошадьми и ни соломинки не привезли. Все стравил. Из последнего делюсь, а они на-ка тебе, еще нос гнут!
– Директор встал из-за стола и начал рубить рукой. Снарядите трактор, народ побоевее - и сено будет на месте. Мы-то достаем!
– Чего ты шумишь?
– пробурчал Чудинов.
– Сено вы по Талице сплавляете осенью, когда вода подымается. Прошлой осенью паводка не было, сено осталось. Вот и все. А ты: достаем, достаем! И мы достаем, если на то пошло...
– Вот и доставайте, а под руками у меня, в самом деле, нет сена. Бедую.
И хоть не отпускал их гостеприимный директор, Уланов и Чудинов после обеда выехали из леспромхоза. Сейчас, по-видимому, Чудинов обдумывал, как организовать доставку сена в колхоз. Уланов не знал, где эта самая Талица и каким образом можно к ней пробраться.
– Хватит ворчать, - обернулся он к Чудинову.
– Если что придумал, открывай.
– Заворчишь тут, - откликнулся с заднего сиденья Чудинов.
– Протрясет до самого пупка, невольно заворчишь. Я так думаю: молодежь надо напустить на сено. И хоть не агрономское это дело - корма добывать для колхоза, послать туда, на Талицу, следует Таисью Петровну. За ней остальные потянутся. Она у молодежи авторитет, Да и парням неудобно будет отставать! Женщина, мол, и то не побоялась, поехала...