Телохранитель моего мужа
Шрифт:
— Я в порядке, — сейчас она злая и собранная. Или просто собранная, а поэтому отрывисто-краткая.
— А что касается деда… Скажу это всего лишь раз: сейчас ему не до агентства, как ты понимаешь. А пока он отдыхает, я рулю. И сейчас мне нужно поработать в другом направлении. Но для этого нужно оставить агентство в надёжных руках.
— Ты не погорячился с надёжными? — фыркнула Марианна.
— Нет, — это звучит настолько твёрдо и уверенно, что я мысленно себе аплодирую. — Мне кажется, самое время доказать всем, что ты у нас и умница, и красавица.
— Я
— Ну, тогда просто помоги мне. Поруководи этими бугаями всласть. Покрути ими в своё удовольствие. Сложно ничего нет. А глаз у тебя верный, сможешь подбирать персонал в охрану. Всё ж в наличии: чутьё, опыт, умение выкручиваться и невозмутимо троллить клиентов.
Я знаю, о чём говорю: у Марианны был небольшой бизнес, который она потеряла не из-за того, что не смогла справиться, а потому, что сделала выбор в пользу племянницы. Сестре захотелось родить ребёнка, а для этого большую часть беременности её пришлось пролежать в больнице, поэтому она продала бизнес и ни разу не пожалела.
— Ну, разве что потроллить, — тянет она, и я снова вздыхаю. Марианна не сказала категорическое «нет». Кажется, я счастливчик.
— У нас сутки на передачу дел. Если что — мой телефон включен круглосуточно. Всегда помогу.
— А сам-то ты в какую сторону намылился? — этих вопросов не избежать. — Только не говори, что опять в горячую точку.
Нет, это другое. Хотя тоже горячее, — вспоминаю невольно Катины губы и тело. Я соскучился. Так, словно мы не виделись столетие.
Мы ещё перекидываемся несколькими фразами. Договариваемся о встрече в офисе. Сейчас главное, чтобы никто не подлез под руку Марианне и мне. Чтобы не испортил гениальнейший план, который плох, но всё же выгорел. К слову, я уже даже верю в небезнадежность нашей совместной авантюры. Лишь бы мама не вмешалась. Она ничего не изменит, но будет всплёскивать руками, теряться, расстраиваться, метаться, выдумывая несуществующие факты в биографии Мари.
У них со старшенькой натянутые отношения. Хотя они всё же встречаются, мама забирает на выходные Веру, но маму коробит слишком свободная жизнь Мари.
Я знаю: мама посчитает меня предателем. Будет совестить и корить. Но пока она ни сном ни духом, нужно успеть провернуть операцию «Шанс».
Слушай, дед, — обращаюсь к старику мысленно, — ты на самом деле молодец. У каждого из нас в жизни — свой шанс. И сейчас важно его не профукать. Ни мне, ни Марианне.
15. Рина и Артём
Рина
— Что?! — я не смогла сдержать возглас. У Алесея прекрасный повод меня наказать, но к чёрту всё — сейчас не до страхов и не до его бзиков. Иногда кажется, что он испытывает меня на прочность, ищет ту грань, за которой я не смогу сдержаться и натворю что-нибудь жуткое, возмутительное, безобразное. Закатаю истерику, например. Ударю его, в конце концов.
В начале нашей семейной жизни я ещё срывалась и всегда получала сполна.
— Я увезу тебя за город, Катерина. Не спорь и не повышай голос, дорогая. Сейчас там готовят дом. Какое-то время придётся обойтись без городской суеты. И мне спокойно, и тебе будет хорошо: свежий воздух, здоровая пища, покой, живой камин.
Забор до неба и не знаю, можно ли мне будет по двору пройтись. Тюрьма. Что он натворил? — этот вопрос без конца крутится у меня в голове.
— А сейчас раздвинь ноги, Катерина, — сверлит Алексей меня удавьим взглядом.
Я ещё пытаюсь сопротивляться, хотя знаю, что это бесполезно. Но он настолько выбесил меня своей паранойей, что хочется делать всё ему наперекор. Но куда мне с моими метр пятьдесят восемь и весом в сорок восемь килограмм.
Я барахтаюсь в его руках, как рыба, которую выбросило на берег. Он задирает юбку, рвёт безжалостно колготы, забирается пальцами под трусики, насаживает меня на средний и указательный.
Он уже возбуждён и трётся вспухшей ширинкой об меня.
— Ну же, детка, давай! — командует и тянет руку к ещё упакованному в штаны и трусы члену. Я расстегиваю ремень, рву пуговицу, зло дёргаю «молнию». Кажется, я её сломала, но ему похрен.
Я достаю его удава — ещё не совсем восставшего и сжимаю в кулаке. Слишком жёстко, но Алексей стонет.
— Да, малышка, ещё! — я и не могла догадываться, что ему может понравиться. Обычно это он жесткачил. Оказалось, его и такое заводит. Хотя Алексея, наверное, заводило всё. Он любил много и часто. И чем больше, тем жёстче. Яйца становились пустыми, кончать ему было уже нечем, поэтому его хер стоял так долго, что менее выносливые рыдали бы у его колен, не в силах свести ноги.
Алексей легко хватает меня за бёдра и насаживает на себя. Я пытаюсь сжаться как можно плотнее: чем я уже, чем сильнее трение, тем скорее он получит свой оргазм и, возможно, я получу передышку.
Он долбит меня, а я ничего не чувствую. Жду, когда всё закончится. Когда он подходит к финалу — а я его слишком хорошо знаю — он сжимает мои ягодицы так, что там добавятся новые синяки. Я послушно вздрагиваю, имитирую оргазм, откидываюсь назад, и Алексей наконец-то изливается в меня.
Он тяжело дышит. Лицо у него красное. На висках вздулись вены. Ему сорок пять. Уже не мальчик, но всё ещё в хорошей форме. За последний год он немного отяжелел, на боках появился жирок, а волосы слегка поредели.
Мне кажется, он боится. Старости, немощи, увядания. У него уже было несколько сбоев, когда его божественный хер не поднимался вовремя — не мог, бедняга. Правда, за его проколы приходилось расплачиваться мне. Алексею в своих постельных неудачах было кого обвинить. Кукла для бития всегда под рукой.
У него виски седые, и он их красит. По мне нет ничего печальнее, чем петух, у которого перьев в хвосте не хватает, а те, что имеются — облезлые. Но он всё ещё хорош, это бесспорно. Жаль, доброты ему не хватает, но это уже не исправить никогда. Я не верю в перерождение садистов. И если чудеса случаются, то они прошли мимо меня.