Тёмное пламя
Шрифт:
Строго кивает Мэю, как зверствующая наставница, но замечает меня и перестает сгущать краски.
— Фея?! — офицеру явно в диковинку это мелкое дерзкое голубое создание. А Шайя только гордо зависает напротив, позволяя убедиться, да, фея. — Здесь?! Да откуда!
— Я же, пилик, сказала! Пилик! — закатывает глаза, явно удручаясь умственным способностям волка. Повторяет медленно, проговаривая и подыгрывая мимикой всего лица: — Я! Пилик! С третьим-принцем-Бранном! Пилик! Что тут, пилик, непонятного? Пилик?
Офицер
— Тут непонятно все! А особенно это ваше «пилик»! — волк рычит, надвигается на фею, собираясь требовать ответа более доступного и пространного, и попадает ногой прямиком в то самое ведро.
На шипение и сдавленные проклятья, что несутся с порога, из соседней комнаты выглядывает наконец наш неблагой: удивленный, растрепанный, одно ушко припухло и покраснело, но, кажется, Бранн не подозревает о подоплеке визита. Скорее всего, Ворона успела решить, что Гволкхмэй сегодня ушел уже насовсем, пусть на часах всего-то полдень. Я тоже, как и Мэй, не понимаю, отчего Бранн не примет присмотр как данность. Видимо, ему надо это объяснить отдельно, и лучше, чтобы это сделал мой Дей.
Шайя зависает сбоку, продолжая присматриваться к сердитому волку, прислушиваясь и вникая в положение дел. Как будто в этой кокетливо причесанной головке могут задержаться настоящие большие мысли!
— О, Г-вол-к-х-мэй, — Бранн в очередной раз отчетливо проговаривает имя, старательно перемалывая непривычное стечение звуков и в который раз не замечая, насколько это выводит из себя собеседника. — Здравствуй, я думал, это пришел хозяин ведра, а это ты! — непритворная радость от лицезрения знакомца заставляет королевского волка растеряться еще больше.
Благой уже вообще ничего не понимает в жизни и шипит:
— Да уж, было бы, наверное, приятно посмотреть на этого недотепу, который оставил тебе ведро… — переводит дух и встряхивает сапогом, морщится, понимая, что придется обязательно снимать. — Чтобы ты об этом ведре, похоже, позаботился! Поставил в центр комнаты! Не разлил воду! И сам не облился!
Гволкхмэй опрокидывает воду из сапога обратно в ведро, поднимает, наконец, глаза на Бранна, и не может прочитать в облике неблагого ничего насмешливого. Теперь растерянными выглядят оба.
— Я не знал, чье это ведро, а на двери оно мне мешало, — Бранн пожимает плечами, за ним это движение повторяет Шайя, а наш неблагой скрывается в комнате, из которой выглядывал. Голос раздается яснее и громче. — Хотя часть воды и истратил на умывание. Некоторые традиции благих мне, похоже, не понять, Г-вол-к…
— О, ради старых богов!.. — долговязый волк закатывает глаза и торопится перебить Ворону. — Это не традиция, Бранн! Это чья-то неудачная шутка! А ты не видел, возле твоей двери должен бы быть один стражник… — и благой не собирается признаваться, что подшутить хотел как раз он.
— Нет, стражников не видел, валялся в углу шлем, а потом и он пропал, — это насторожило бы кого угодно, да, но не Бранна. Он невозмутимо продолжает. — Возможно, я слишком долго жил на болоте, чтобы теперь понимать все шутки, — снова появляется в проеме, застенчиво улыбается и дергает не пострадавшим ушком. — Это хорошо, что ты снова зашел, присаживайся, Г-во…
— Да куда тут можно сесть! — благой возмущается, кажется, только для того, чтобы не дослушивать в очередной раз собственное имя. — Все же завалено книгами! Сколько ты уже перетаскал из королевской библиотеки? И когда успел?
Ворона озабоченно помогает переложить несколько кип. Шайя теперь наблюдает за ши с высокого шкафа, прислушиваясь и присматриваясь во все глаза. Бранн, бережно придерживая книги и рассыпающиеся листы, размышляет вслух:
— А это запрещено? Или есть особый порядок? Или нельзя брать сразу очень много? — критически сверлит взглядом пятую пачку. — Но это же не много! Скажи, Г-вол-к…
— Давай сначала сядем! — снова пытается перебить благой, но в этот раз тактика не срабатывает.
— …х-мэй, есть ли какой-то свод правил поведения королевских волков? Или, может быть, записанные неписанные законы? — Бранн расчищает стол, расправляет ладони над поверхностью, волк удачно отвернулся, шепот, и поверхность сияет чистотой. — Я не всегда могу определить, что принято в вашем обществе, а что не слишком…
Благой бухтит так, чтобы собеседник не услышал:
— Уж точно есть правило, что нужно попадаться в дружеские ловушки! Особенно расставленные, чтобы тебя защитить! — и волк не знает, но ушки неблагого дергаются именно в его адрес. — Нет, разумеется, Бранн, такого свода у нас нет!
Стремительно спикировавшая на плечо волка Шайя становится сюрпризом для всех, но она, похоже, услышала, что хотела, и сделала выводы насчет этого волка, поначалу явно показавшегося ей крайне невоспитанным.
— Третий-принц-Бранн, пилик, а вы не представите меня этому, пилик, волку, который, пилик, так рвется вас защищать, что чуть, пилик! Чуть не бросился даже на, пилик, темную неблагую, — её голосок смешно опускается, а она сама принимает самую угрожающую сидящую позу, какую способна, — пилик! Настоящую колдунскую-расколдунскую, пилик, неблагую фею!
Мэй немного краснеет, вот уж да, подвиг так подвиг, а Бранн лишь улыбается шире, в изумрудных глазах парят феи, и Мэй хмурится, окончательно запутавшись: в неблагом слишком много сюрпризов!
— Конечно, представлю, раз ты настаиваешь, — серьезно поворачивается к Мэю, протягивает руку ладонью вверх, на которую перепархивает мелкое наглое создание. — офицер Г-вол-к-х-мэй, это мой добрый друг, библиотечная фея Шайя из небесной семьи.
Малютка кланяется, кокетливо поправляет прическу и становится, отставляя ножку, явно изображая какое-то свое приветствие.