Тень, ключ и мятное печенье
Шрифт:
– Эй, постойте!
Тот обернулся, но, увидев, что констебль вытаскивает из внутреннего кармана кителя несколько бумажных листков, побледнел и кинулся прочь. Констебль среагировал моментально: на ходу запихивая рисунки с ориентировками обратно в карман, он помчался за подозреваемым.
– Да твою ж за ногу! – в отчаянии выругался сержант, устремляясь следом. Он, даже не оглядываясь, знал, что первый номер тоже припустил бегом, и видел, как второй напарник бежит, петляя между редкими пешеходами, по противоположной стороне улицы.
– Стой! Стой, буду стрелять! –
– Не стрелять! – в свою очередь заорал сержант. Удивлённый констебль обернулся, замешкался, и это дало преследуемому небольшую фору: студент свернул в один из переулков. Сержант, на бегу выкинув вперёд руку с жетоном, пронёсся мимо постового, и тоже бросился в переулок.
– Брать живым! – прокричал он напоследок, на случай, если констебль решит перехватить подозреваемого на другой стороне квартала. Второй напарник, не обращая внимание на крики извозчиков и сигналы паромобилей, перебежал улицу, и вместе с первым они вслед за сержантом нырнули в переулок.
Сюда выходили задние двери пабов и магазинов, поэтому вдоль стен громоздились груды ящиков, мешков и бочек, вокруг которых суетились хмурые сосредоточенные грузчики. Примерно посередине переулка стояла телега, с которой сгружали и заносили в мясную лавку говяжьи туши.
Фигура парня мелькнула позади телеги, и сержант кинулся следом. Несколько грузчиков поспешно отступили с дороги. Один, недостаточно шустрый, получил тычок в бок. Но у телеги дорогу перегородила говяжья туша, которую четверо крепких работяг сообща стаскивали с повозки.
– Именем короля! – крикнул сержант, размахивая своим жетоном. – С дороги!
Брошенная туша одним краем ударилась о булыжники мостовой, грузчики расступились. Студент мелькнул ещё раз: в конце переулка, у следующего перекрёстка, сворачивая вправо. Позади сержанта раздавался топот ног обоих напарников, а ещё дальше заливался свисток постового, призывавшего на подмогу всех окрестных констеблей.
– Идиот! – проворчал себе под нос сержант, яростно сопя и уже приближаясь к перекрёстку.
Студент исчез. Пешеходов здесь оказалось куда больше, чем на соседней улице, и в потоке людей плыли десятки кепок и суконных курток, но, как ни крутил головой сержант, знакомой фигуры нигде не было видно. С досадой ударив себя кулаком по бедру, сержант кинулся в одну сторону, в другую, не обращая внимания на удивлённые взгляды прохожих, но тщетно. Из переулка выбежали его напарники.
– Быстро, – обратился сержант к первому. – Звони в Канцелярию, лично господину сюретеру Ла-Кишу. Скажи, что видели подозреваемого, что его во время слежки спугнули и он скрылся. Если господина сюретера нет на месте – оставь сообщение через секретаря. А ты, – сержант повернулся ко второму, – возвращаешься сейчас со мной в колледж и отводишь барышню домой. Велишь ей никуда не отлучаться, на случай, если вдруг господину сюретеру понадобится с ней связаться. Кэб! – сержант взмахнул рукой и остановил проезжавший мимо кэб. – В колледж Святой Жозефины, живо!
* * *
Шум колёс кэба был отдалённым и приглушённым, но в полуподвальной квартирке дома номер семь по переулку Старой Собаки четверо мужчин напряглись в ожидании. На лесенке, соединяющей верхний и нижний дворики, послышались шаги, и через секунду в дверь вежливо постучали.
– Входите, – велел Ла-Киш.
Дверь открылась. На пороге стояла Виола, а позади неё – невысокий щуплый человечек, чем-то смахивавший на хорька. Волосы девушки были растрёпаны, платье помято, но на глазах, как с удивлением отметил про себя Шандор, не было и следа слёз. Напротив, мадемуазель Энне держалась весьма спокойно; человечек легонько подтолкнул её внутрь – и девушка, обернувшись, обожгла своего конвоира яростным взглядом.
– С вами всё в порядке, барышня? – поинтересовался Равири.
Участливый и, как всегда, добродушный тон драконида, казалось, успокоил Виолу. Та даже легонько улыбнулась и ответила:
– Да. Я в порядке.
– Вам не причинили вреда?
– Нет. Ну, не считая шишки на голове.
Ла-Киш прищурился. Человечек в дверях примирительно выставил вперёд ладони:
– Шишка появилась ещё вчера вечером. Приношу свои извинения. Кроме того, вы сполна расплатились за эту шишку пальцами и носом бармена, – он сунул руку в карман и под настороженными взглядами собравшихся медленно вытащил бланк с выпиской.
– Это правда? – поинтересовался он у Ла-Киша, очевидно, прекрасно зная, кто перед ним.
– Да. Это ответ на официальный запрос. Джим Хорн не добрался до города, дирижабль «Князь Ульрих» погиб в море, с него не смогли спасти ни пассажиров, ни груза.
– Кто же тогда здешний Дж. С. Хорн? Давайте только обойдёмся без рассказов о случайностях и однофамильцах.
– Брат-близнец погибшего. Ваш Джим – Джеймс Сэмюель, а здесь погиб Джек – Джон Сэмюель.
«Хорёк» некоторое время размышлял над услышанным, затем кивнул:
– Хорошо. Есть ли ещё родственники?
– А вы, однако, наглец, – спокойным тоном заметил Шандор. – Вы не боитесь, что не уйдёте отсюда?
Человечек вежливо улыбнулся, но улыбка эта напоминала скорее хищный оскал.
– Не боюсь. Вы прекрасно знаете, кто мой хозяин. Даже из камеры Канцелярии я выйду быстрее, чем клерк успеет заполнить анкету арестанта. Ну а если вы вдруг решите пустить мне пулю в лоб, – он с видом фаталиста развёл руками, – что ж, все мы смертны. Впрочем, вы так не поступите, господа блюстители закона.
– Я бы не был так уверен, – проворчал Вути.
Улыбка исчезла с губ посетителя, а взгляд сделался цепким и жёстким:
– Я спросил, есть ли ещё родственники?
– Есть. Но их пусть ваш наниматель разыскивает самостоятельно, если пожелает, – равнодушно отозвался Ла-Киш.
– Как скажете, – процедил «хорёк» и развернулся на каблуках, собираясь уйти.
– Да, вот ещё что, – вдруг подал голос Шандор. – Прежде, чем совершать необдуманные поступки, передайте вашему нанимателю, что его поиски напрасны. Наследство Джима Хорна было внимательно изучено и надёжно спрятано. Если с кем-то из присутствующих, либо с родственниками погибших, случится малейшее несчастье – наследство всплывёт.