Тени и зеркала
Шрифт:
— Ворота, говорят вам! — гаркнул он во всю силу лёгких, сердито взъерошив жидкую шевелюру. — Оглохли вы там, что ли, остолопы!.. Здесь лорд Тоури!
— Сейчас!.. — глухо донеслось из бойницы; раздалось сухое старческое покашливание, и ржавая решётка томительно-медленно, со скрипом поехала вверх. Альен вздохнул. Сколько раз он видел в кошмарах этот момент…
Повороты, неуютные коридоры, старая бесформенная лестница — он помнил всё какой-то телесной памятью, не нуждающейся в освежении. Горо шёл рядом, со второй попытки исхитрившись приобнять его за плечи. Альен вздрогнул и подавил порыв сбросить его лапу: наверное, всё это
Альен по привычке копался в себе и не находил ничего, кроме печали, досады да не особенно сильного любопытства. В первую очередь печали — так чувствуешь себя у могилы кого-то близкого: и дурное, и хорошее было — и прошло, прошло навсегда, раскрошено в горсти великаном-временем. Наверное, он неисправимо чёрств — правы Нитлот и тот знакомый мошенник из Кезорре, который твердил, что у него нет души… Вот рыцари были взволнованы, а ловчий даже пустил скупую слезу. Горо отослал кого-то из мальчишек на кухню — распорядиться ужином, — а сам потащил Альена в приёмную залу, любимое место отца.
Тяжёлые дубовые двери, припорошенные сверху паутиной, не сразу поддались его кулаку — не было слуг, чтобы раскрывать их перед хозяевами. Но, едва оказавшись внутри, всё ещё дрожащий Горо дал наконец волю чувствам. Расплакался, как мальчик.
Несчастный Бадвагур вжался в косяк, не зная, куда себя деть. Альен сделал несколько медленных шагов и только тогда решился поднять глаза.
Отец был не один. Возле его кресла стоял старый дворецкий — всё тот же, с каменным выражением на заострённом лице, похожий на больную тощую крысу. А рядом, справа, взявшись за руки, сидели две молодые женщины — они прижались друг к другу, как лучшие подруги, и робко встали навстречу вошедшим. Альен стиснул зубы, борясь с противной сухостью во рту. В одной из женщин он без особых усилий узнал Алисию, вторую видел впервые.
— Альен! — коротко, как-то по-птичьи вскрикнула Алисия и, только секундой замешкавшись, бросилась к нему в объятия. Он покачнулся, зарываясь лицом в кудрявую тёмную гриву, вдыхая знакомый запах свежести и — почему-то — дикого мёда. Она не плакала — просто обнимала его всё крепче, не по-девичьи крепко, будто не верила, что он и впрямь перед ней, живой. И повторяла имя — Альен, Альен… Он с нерешительной полуулыбкой взглянул на Бадвагура из-за её плеча. Тот явно был доволен.
— Ты меня задушишь, — со смехом выдавил он, осторожно отстраняя от себя сестру. — Дай хоть взглянуть на тебя… Совсем взрослая. Невеста.
Она с забавным возмущением сморщила нос. Сквозь черты девушки — безусловно, красивой, чистой и манящей одновременно, — странно просвечивала мордашка его маленькой Алисии — костлявого, падкого на проказы, обожавшего сладости зверька.
— Ну вот ещё… Я поклялась, что не выйду замуж без твоего разрешения. Я каждый день ждала, что ты вернёшься.
Такое искреннее счастье сияло у неё в глазах, что Альену захотелось немедленно провалиться в Хаос. Он не стоил такой любви.
— Горо! — и, взвизгнув, Алисия горной козой подскочила к брату. — Я и тебя обниму! Как хорошо, Горо, как хорошо — ты только подумай!.. Как же вы встретились? На охоте? Альен сам пришёл к нам, он решил вернуться?
— Не думаю, дочь, что он удостоил бы нас такой чести, — раздался вдруг негромкий голос отца — постаревший, но, как прежде, тусклый и строгий. И, как прежде, Альена от этого голоса потянуло спрятаться — или, по крайней
Лорд Тоури поднялся, поддерживаемый под локоть незнакомой Альену молодой женщиной. Встать ему явно было тяжело; он совсем поседел и ещё сильнее горбился, а уж рубаха и домашняя куртка… Наверное, многие фермеры на землях Кинбралана одеваются лучше. Отец всегда был до оскорбительности скуп. Челюсть его осталась такой же неумолимо-квадратной, и так же неохотно разжимался рот, роняя колючие слова.
— Кто и зачем впустил в замок этого человека?
— Папа!.. — ахнула Алисия и травяным вихрем — она была в тёмно-зелёном — бросилась ему в ноги. — Папа, умоляю, не надо! Это ведь Альен, он…
— Я не давал приказа поднять ворота, — не повышая тона, продолжал лорд. Он даже не посмотрел на Алисию, которая задыхалась от волнения, скорчившись на холодном полу. — В стране война. Я, кажется, ясно велел не впускать сюда чужаков. А с этим человеком я вижу ещё и предателя-гнома. Кто, как не его родня, раскрыл наши границы для северных зверей?
Алисия горячо заспорила — как всегда, косноязычно, глотая концы слов. Молодая незнакомка — она была чуть полновата, с грустными карими глазами — молча и удивлённо посматривала то на одного, то на другого участника семейной сцены, определённо не совсем понимая, что происходит. Альен следил за ней, чтобы отвлечься от слов отца.
Ничего не изменилось, он был прав. Стоило ли заворачивать сюда со своего пути, чтобы убедиться в этом?… Печаль усилилась, но теперь к ней примешался гнев.
— Я тоже счастлив видеть Вас, отец, — процедил он, склоняясь в издевательском поклоне. — Всегда приятно вернуться к очагу. Я просто, знаете ли, проходил мимо и решил заглянуть, проверить, не разорили ли альсунгцы наши родовые богатства. И узнать, разумеется, как Ваше здоровье, как мои бесценные братья… Не взята ли ещё, в конце концов, Академия, — он намеренно выстраивал холодные кудрявые фразы, с наслаждением наблюдая, как подрагивают ноздри отца и как хмурится Горо. — Какое-то время меня не было в Ти'арге, так что я совсем не осведомлён о местных делах, а в окрестностях, судя по слухам, неспокойно. А этот «предатель-гном», как Вы изволили выразиться, — мой друг Бадвагур…
— Вон, — выплюнул лорд Тоури, качнувшись к выходу всей искривлённой фигурой. Темноглазая женщина поспешно поддержала его.
— Что? — переспросил Альен.
— Я сказал, вон!! — закричал — почти взревел — старик, и крик прокатился, как лавина в горах, по мрачным каменным сводам. Альен вздрогнул. — Вон! Вон! Пошёл вон, предатель, выродок! Ты не сын мне!..
Он трясся и брызгал слюной, глаза дивной синевы почти вылезли из орбит; незнакомая женщина лепетала что-то успокаивающее, мальчик-слуга бежал от дверей с бокалом воды… Горо обнимал разрыдавшуюся Алисию.
Альен немного выждал, а потом невозмутимо щёлкнул пальцами, подзывая мальчишку.
— Нам нужны две комнаты в гостевой башне. Протопить их, приготовить две ванны, постели и ужин. Это мой дом, и на три-четыре дня я останусь.
— Только если убьёшь меня, ублюдок, — прошипел лорд, не прекращая трястись, как от жуткой боли; Альена даже кольнула жалость — но только на миг. Он пожал плечами.
— К чему эти истерики, батюшка?… Я уже не ребёнок, а Вы и подавно. Я пришёл, чтобы защитить вас от альсунгцев, а не скандалить или отбирать Ваш… — он указал на старое кресло, — трон.