Терновая крепость
Шрифт:
— Только на лодке, — проговорил Кряж. — Наложим в лодку и привезем сюда.
— Тяп-ляп — и готово! Думаешь, все так просто? — с сомнением покачал головой Плотовщик. — Над этим нужно еще подумать. Ведь связки камыша будут по три-четыре метра в длину. Значит, они с обеих сторон будут свисать в воду. А к тому же, если ты положишь в лодку несколько связок, как ты будешь грести?
— Нужно попробовать!
Они попробовали. И Плотовщик оказался прав. Он подносил связки, а Кряж грузил их в лодку, но после первых же двух-трех связок для гребца места в ней уже не осталось, если не считать крохотного пространства, куда Кряж положил свою охотничью шляпу, опасаясь, как бы она во время погрузки не упала в воду. Вообще-то он шляпы носил, но теперь за ленточкой шляпы увядала розочка, и Кряж по нескольку раз в день любовался ею.
Однако в пылу работы позабыли о шляпе. Вдруг Кряж завопил во все горло, так что Плотовщик от неожиданности даже выпустил из рук связку.
— Ой, моя шляпа! Дюла, моя шляпа!
— Не ори, я сейчас подцеплю ее багром.
— Скорее, скорее, не то ее унесет течение!
— Черта с два унесет! Разве что пойдет ко дну.
— А я что говорю?
Плотовщик спокойным и ловким движением выбросил на берег злополучный головной убор.
— Кстати, Кряж, чего это ты прицепил к шляпе этот цветок. люцерны?
— А все, кто работает в хозяйстве, их носят.
— Так, так, но здесь же нет коров, которые могли бы полакомиться этим сеном?
— Не зли меня, Плотовщик… Этот цветок мне подарила Катица.
— Извини, Кряж, я не знал…
Дюла с уважением относился к чувствам Кряжа. Впрочем, по-иному относиться к ним было и опасно: Кряж, тихий, кроткий Кряж, из-за Катицы был бы способен, наверное, даже убить человека.
Тут Плотовщик нацепил шляпу на ветку ивы и поднял брошенную связку, однако сразу же вновь опустил ее.
— Послушай, Кряж, я кое-что придумал. Так у нас ничего не получится — мы никогда не справимся с этой работой. Ты давай-ка греби быстро к хижине и захвати толстую веревку, а я сбегаю к насосной за другой лодкой. Мы свяжем их вместе борт к борту и за два приема заберем весь камыш. Мы с тобой пойдем берегом: я буду тянуть за веревку, а ты направлять багром.
Кряж задумался, а потом сказал:
— Верно, Плотовщик! Ты здорово придумал! Надеюсь, шляпу мою никто не возьмет?
— Слушай, Кряж, я начну ругаться! Людей тут нет, а цапли вряд ли польстятся на этот колпак!
— Ты ошибаешься, Дюла. Моя шляпа всем нравится.
Дюла ничего не ответил и зашагал к насосной станции. Он, конечно, понимал, кому это «всем» нравится шляпа его приятеля. По дороге он размышлял о том, что любовь, разумеется, замечательное чувство, но только не имеет ничего общего с действительностью. Нашему Плотовщику было, правда, неведомо, что это чувство и здесь, в царстве камышей, не подвластно никаким правилам, сопряжено со сладкими муками и завершается гнездом и птенцами, то есть что и здесь оно — самая настоящая действительность…
Ребята мастерски связали лодки, хорошо нагрузили их, и Кряж с чувством сказал:
— Ты великий человек, Плотовщик! А теперь дай мою шляпу. Дюла с удовольствием принял этот комплимент, подал другу его шляпу и взялся за веревку. Кряж взял в руки багор и оттолкнул новоявленный плот от берега, а Дюла изо всех сил потянул за веревку.
Тут же, правда, выяснилось, что делать этого не следовало. Кряж, стоявший на связках и не ожидавший этого рывка, тут же с багром в руке, даже не успев вскрикнуть, рухнул в воду.
Услышав громкий всплеск, Плотовщик обернулся, тотчас поймал багор и вытянул своего приятеля.
На этот раз Кряж, против обыкновения, страшно разозлился. Кончив отплевываться, он осторожно поднял шляпу, нахлобучил ее на голову и заявил:
— Дюла, это просто свинство! Не сердись, но это свинство!.
— Но ты же должен был видеть, что я взял веревку…
— Однако ты мог бы предупредить.
— Не сердись, Кряж, но я думал…
— Я не сержусь, но теперь подожди, пока я переоденусь.
Не простудись, Бела.
— Я быстро.
И Кряж пустился бегом, а потому не мог увидеть, как Дюла чуть было не свалился от сотрясавшего его беззвучного смеха.
Хотя Кряж и торопился, однако, прибежав к хижине, он начал с того, что бережно положил шляпу в надежное место и приказал Серке:
— Стереги ее!
Серка в это время изнывал от скуки; он понюхал шляпу и сразу же установил, что она пахнет шляпой. Тогда Серка отвернулся от нее, почесался и зевнул. Но тут он заметил, что Кряж поднес ко рту намокшую розочку.
«Неужели он хочет съесть ее?» — удивился Серка.
Однако Кряж не съел маленького цветка, а поцеловал его, после чего завернул в бумагу и спрятал за обрешетину.
«Чудно! — заморгал глазами Серка. — Прячет, хотя она мне и даром не нужна».
— Оставайся здесь, Серка!
«Ладно, ладно, — завилял хвостом Серка. — Мне теперь уже все приказывают. Жаль только, что делают это все одинаково. Ну да ладно, останусь здесь».
Когда вернулся Матула, за хижиной высилась целая гора вязанок камыша, весело горел костер, внутри было подметено, и вообще все было в полном порядке. Откуда-то издалека донесся полуденный звон колокола.
Матула взглянул на гору вязанок, потом на ребят, потом на развешанную для просушки одежду Кряжа и улыбнулся.
— Во всей округе не найдется никого, кто сумел бы лучше это сделать. Но окунаться-то зачем понадобилось?
— Дюла рванул за веревку, а я не уследил, — ответил Кряж.
— Словом, бечевой тянули. Я знал, что вы что-нибудь сообразите. Но вы очень здорово придумали! Лучше и не надо. Это точно. — Матула вытер со лба пот. — Что ж, теперь самое время перекусить.
Сегодня никто не думал о настоящем обеде — нужно было расправиться с очередными гостинцами тетушки Нанчи. Дюла без долгих слов принес стол-доску, а Кряж — рюкзак. Когда они накрыли на стол, Матула проговорил: