Тесные комнаты
Шрифт:
– Может быть, вы по крайней мере выпьете чашку кофе, - предложила хозяйка и гость кивнул.
Ванс уже успел остыть, но по-прежнему чувствовал, что обязан вызволить Сиднея из этого дома. Брату не пристало выливать за кем-то отхожие горшки!
– Вы должны понять, что ни один врач, и ни один специалист не помог и не смог бы помочь моему сыну лучше, чем ваш брат. А потому ваши опасения насчет того, что он находится здесь в каком-то унизительном качестве совершенно не оправданы, мистер Де Лейкс... Я готова платить ему столько же, сколько платила бы любому специалисту...
Ванс почувствовал, что на ум ему не приходит никаких доводов, и что пропали не только все его аргументы, но и сам смысл его спасительной миссии.
– Я просто опасался, - заговорил он, извиняясь, - что в этом доме его жизнь превратится в продолжение того, что Сидней сам называл унижением и позором, испытанными в тюрьме, где, боюсь, он сильно утратил не только самоуважение и достоинство, но и веру в себя... Сидней говорил, миссис Уэйзи, что там за решеткой с ним делали ужасные вещи... Я даже слушать об этом не стал, потому что это было бы ни к чему.
– Ни к чему?
– поразилась его словам Миссис Уэйзи. Она нахмурилась: "А вам не кажется, что наоборот следовало его выслушать?
– добавила она с жаром.
– С кем еще ему быть откровенным, как не с родным братом... Я хочу сказать, кому если не вам он мог бы излить душу".
Ванс посмотрел на нее долгим взглядом.
– Он не просил слушать его исповедь, - продолжал Ванс.
– Просто сказал, что в тюрьме... как это назвать... его мужественность сломили, так он выразился... что его там имели.
Последние слова вырвались у Ванса невольно, и тем самым он сразу раскрыл ей, как много в их непростом разговоре оставалось недосказанным с его стороны.
– Вот видите!
– воскликнула Ирен.
– Поэтому ему и надо было излить кому-то душу... И конечно, естественнее всего, ему было бы обратиться к вам.... Как же иначе...
– Но понимаете, мне кажется, - предпринял Ванс последнюю попытку донести до нее свою мысль и дать ей понять, с какой целью он пришел в такой поздний час, - что если он останется здесь работать, то хоть он и будет, как вы говорите, счастлив на этой должности, у него только сильнее разовьется ощущение...
– ... Что его здесь имеют!
– закончив за него фразу, миссис Уэйзи налила чашку кофе и всучила Вансу в руки.
– Честно говоря, миссис Уэйзи, я теперь не знаю что думать.
Ванс был готов расплакаться.
– Я ни в коей мере не обольщаюсь мыслью, что Сидней планирует остаться на этой, как вы выражаетесь "должности", навсегда, - продолжала миссис Уэйзи.
– Но боюсь, есть один человек, который надеется именно на это...
– Ясно, - насилу смог выдавить из себя Ванс.
– Гарет рассчитывает, что Сидней останется с ним насовсем.
Лицо Ванса исказилось гримасой непередаваемой неприязни.
– Они и правда так благополучно сошлись?
– хрипло осведомился он.
– У них самые прекрасные отношения... какие я когда-либо видела, - торжествующе объявила миссис Уэйзи.
– Ваш брат уже совершил для моего мальчика чудо...
После таких слов, громы и молнии, которые Ванс уже собрался метать и с ними град обвинений и осуждений, куда-то улетучились.
– Мне кажется, что разлучить их сейчас было бы преступлением, - продолжала давить миссис Уэйзи своей правотой, даром что противник уже был сокрушен.
– Однако, - наступала она, полностью завладев преимуществом, - полагаю, я бы скорее предпочла, чтобы мой мальчик умер, чем допустила, что его счастье и благополучие достигаются ценою чьего-то унижения... морального или физического. Да, пусть лучше смерть... Но вы ошибаетесь... Эти двое юношей нужны друг другу, и ни один из них не чувствует себя от этого униженным ни в каком смысле....
– Нужны друг другу!
– наконец взорвался Ванс, дав волю скопившемуся гневу.
– Думаете, почему Гарет вдруг заговорил? Ни одному другому "помощнику" и близко не удалось достичь ничего подобного! И разве вы не заметили, что ваш брат тоже изменился.
Ванс кивнул.
– Я задала вопрос, отвечайте, мистер Де Лейкс.
– Да, да, - он сжал кулаки и в глазах его встали слезы.
– Простите, - простите, смягчилась миссис Уэйзи, - что наш разговор перешел в ссору.
– Как нам было не поссориться... Я почти пять бился, чтобы вернуть брата домой, а теперь снова теряю его ради...
– ... Полоумного инвалида! Вы ведь именно так считаете.
Хозяйка встала.
– Я не говорил такого, миссис Уэйзи... Пожалуйста, простите, если так могло показаться...
Ванс непроизвольно протянул к ней руки.
– Сидней может уйти, когда захочет... Никто его здесь насильно не держит...
Внезапно Ванс испугался, что Сидней и в самом деле может потерять свою должность в доме Гарета. Уже на грани того, чтобы пересмотреть свои взгляды, Ванс пролепетал, сильно запинаясь от страха: "Я пришел к вам только потому, что желаю Сиднею добра".
– Понимаю... Однако простите, но я скажу, что пока он с Гаретом, ваше пожелание осуществляется наилучшим образом.
Ванс встал. Он решительно поборол в себе натиск целой армии слов, требовательно рвавшихся наружу.
– Значит, мы оставим все как есть, - произнес он наконец, - и расстанемся друзьями?
Вместо ответа, миссис Уэйзи взяла его за руки обеими руками и крепко сжала их в знак согласия.
Однажды вечером, спустя примерно неделю после провального визита Ванса, одолеваемая мрачными мыслями, и настолько погруженная в себя, что она едва ли отдавала себе отчет в том, что делает, миссис Уэйзи бесшумно поднялась наверх к сыну. Дверь в комнату Гарета была раскрыта и большое полотно шторы, напоминавшее ей парчовое платье, что когда-то носила ее мать, покачивалось от ветерка, веявшего в этот час ранних сумерек. Женщина заглянула внутрь. Зрелище, что предстало там ее взору, оказалось для нее таким же неожиданным и жутким, как если бы она увидела саму себя в гробу, и посмотрела в свое мертвое лицо. Сама не сознавая что она делает, миссис Уэйзи вошла в комнату.