The Beginning of the End
Шрифт:
До сих пор Белла преимущественно рисовала натюрморты - но изумилась, насколько сейчас, сидя в такой близости к древнему египтянину, точно и быстро изображает предметы первой необходимости и отвлеченные понятия. Воображение готовно подсовывало ей все древнеегипетские картинки и иероглифы, когда-либо виденные, - и Белла быстро узнала и с фотографической точностью запомнила, как сказать “есть”, “идти”, “дом”, “женщина”, “врач”… Она машинально копировала египетский стиль, и жрец, впечатленный этим, тут же учил ее, как изображать каждое понятие иероглифами.
Само собой,
Между прочим, Белла узнала, что ее учитель - вовсе не главный в Карнаке, он только четвертый “хем нечер”, или же “раб бога”.* Его имя было Менна. Когда же Белла попыталась назвать себя, жрец повторил ее короткое имя, ломая язык, но потом махнул рукой.
Менна сообщил девушке, что ее отныне будут звать Небет-Нун. “Владычица изначального хаоса” - та, которая созидает беспорядок и та, которая им властвует, делая рисунки. Белла успела усвоить, что мастерство художника высоко ставится здесь: и, уж конечно, женщины такой профессии встречались в Черной Земле очень редко.
Хотя у египтян уже существовало то, что можно было назвать “специализацией” женщин. В этом отношении древние язычники мисс Линдсей показались привлекательнее арабов…
Но это только первое впечатление. Конечно, в жизни Древнего Египта хватает очень непривлекательных сторон, с которыми ей еще предстоит познакомиться.
Белла схватывала все быстро, но довольно быстро и устала. Мозг не справлялся с обилием впечатлений, и снова захотелось пить и есть. А еще вымыться. Белла смогла сказать это Менне сама, совсем немного помогая себе жестами.
Менна улыбнулся, услышав просьбу пленницы, и в его глубоко посаженных черных глазах сверкнуло что-то неприятное. Белла ощутила, что этот жрец - страшный человек; и, хотя он не верховный служитель Амона, тем не менее, обладает огромной властью. Меила Амир рассказывала о том, как велико в ее стране было почитание Амона-Ра, когда Фивы выдвинулись на первое место среди египетских городов…
Несомненно, здешние жрецы захотят втянуть ее в свои интриги. Наверняка уже втянули без ее ведома. Белле стало жутко; но потребности этого дня вытеснили страх перед будущим.
Она повторила свою просьбу на ломаном древнеегипетском, и Менна снова улыбнулся. Он прикрыл глаза, потом вновь взглянул на Беллу и сказал, что ему нужно удалиться и что о ней позаботятся. Пленница наполовину угадала, наполовину разобрала его слова.
Очевидно, прозанимавшись с нею какое-то время, Менна заключил, что чужеземка не наделена никакими божественными способностями - или, во всяком случае, неспособна применить их в “доме Амона”. Белла уже начала понимать логику этих людей. Для своего времени они рассуждали вполне резонно… и, пожалуй, не только для своего.
Жрец ушел - он оставил Белле ее записи; и спустя небольшое время явилась знакомая лекарка. Она принесла англичанке поднос с едой, от запаха которой у Беллы заурчало в животе. Это была жареная рыба под чесночным
Напившись, Белла с такой же жадностью наелась: варварская еда показалась ей восхитительной. Египтянка между тем рассматривала сделанные ею и Менной рисунки и иероглифы.
Наверное, эта пожилая женщина была неграмотной, - но пока что содержание уроков было вполне ясным. Может, лекарка шпионила в этом храме для кого-нибудь третьего?.. Хотя едва ли, это слишком даже для такой восточной деспотии…
Утолив голод, Белла ощутила потребность познакомиться получше с этой женщиной, которая была доверенной помощницей Менны.
Она немного подумала и, показав на себя, назвала лекарке свое новое египетское имя - Небет-Нун. Для людей Та-Кемет, по-видимому, были очень важны их имена: это следовало помнить. Потом Белла вопросительно взглянула на египтянку.
Та сразу же догадалась и, слегка поклонившись, назвалась - Хапимерит. Белла поняла, что это значит “Любимица Хапи” - египетского Нила.
Насколько лучше было иметь дело с этими людьми, узнав их имена! Как будто они сразу стали ближе. Хотя, конечно, здесь все время нужно держать ухо востро.
Белла, несколько смутившись, выразила желание сходить на задний двор и еще помыться. И неужели ее так и будут держать в подземной темнице?..
Хапимерит улыбнулась, ее окруженные морщинками подведенные глаза вспыхнули, словно она нашла, чем порадовать пленницу. Белла так и не поняла, как к ней относится эта женщина. Считает посланницей богов… или чужестранкой с края света; или новой рабыней храма, с которой обращаются по-особенному?.. Хапимерит словно бы даже и сочувствовала ей - и при этом взирала как на существо иной природы, подлежащее другим законам. Что за люди эти египтяне, и особенно - египтянки…
Однако обойтись без услуг Хапимерит было нельзя. Не только потому, что Беллу нельзя было оставить одну. Хапимерит дала понять, что будет помогать ей мыться, как и краситься.
Может быть, эта женщина желала осмотреть ее хорошенько, ища изъяны или особые приметы?.. Но что тут сделаешь? Некоторое удовлетворение Белла испытала, подумав, что все знатные господа этой земли были в такой зависимости от слуг.
Мыться ее отвели в купальню, устроенную под открытым небом, - просто каменный пол и сливное отверстие в углу, без затей. Белла во второй раз смогла увидеть солнце, и была почти по-детски огорчена и поражена тем, что, несмотря на ее чудесное появление, здесь все идет своим чередом, и подступает вечер. Но было еще так жарко, что поливаться прохладной водой оказалось наслаждением.
Хапимерит предложила Белле вместо мыла какой-то содовый порошок, которым девушка худо-бедно оттерлась. Она еще раньше увидела, что пальцы того хама, первого жреца, и впрямь оставили выше локтя кровоподтек, который лиловел, а потом станет отвратительно желтым. Она и на ногах наставила себе несколько синяков. И неровный загар заставил Беллу поморщиться.
В ее время в Европе стало модно жариться на солнце: но здесь, конечно, такой моды быть не может. Солнце выпивает все соки, и Фивы – город очень южный, почти врезающийся в пустыню. Кому, кстати, понадобилось переносить сюда столицу?..