The Beginning of the End

MadameD

– Я научу ее речи, - наконец сказал Менна.
– Сам. Может быть, мы получим новый знак, - а может, Амон, Тот и Баст будут ждать, пока мы дрогнем, как это свойственно смертным…

– Но только не тебе, - вполголоса заметил Ипи.

– Я не могу поручить ее никому другому, - продолжил Менна, словно бы с досадой - и, в то же время, с удовлетворением владетеля.
– Даже если она не простая чужеземка, а колдунья или порождение какой-нибудь богини…

Менна усмехнулся, пытаясь осмыслить такую возможность.

– Даже

будь все так, эта женщина способна зажечь вожделение во многих, кто приблизится к ней. И у всех слишком длинные языки.

Он взглянул на Ипи. Тот поклонился, подтверждая, что останется нем.

Ипи подумал про себя, что сам Менна был всегда так равнодушен к женщинам, что про него поговаривали, будто он кастрат. Хотя всех жрецов учили владеть своим сердцем и огнем своих чресел, смиряя плоть молитвой и постом, - однако жрец, подобный Менне, был способен даже оскопить себя, дабы его сердце не смущалось вожделениями.

Только Ипи достаточно близко видел Менну, чтобы не верить слухам: Менна остался мужчиной. Он брил подбородок, как и все прочие рабы бога.

Дверь тюрьмы отворилась, когда Белла обессилела от переживаний и лежала, свернувшись на шкуре и безучастно глядя перед собой. Но девушка встрепенулась и села, когда к ней вошла давешняя лекарка. С нею был тот же слуга, который сопровождал главного жреца: слуга поставил на столик чашу, полную воды, и вышел пятясь. Лекарка осталась.

Белла густо покраснела, вспоминая, как эта женщина проверяла ее на девственность. Однако сейчас, по-видимому, у египтянки не было таких бесстыдных намерений.

Она молча положила перед Беллой стопку одежды. Беллу опять обожгло стыдом, когда она поняла, что переодеваться придется при этой лекарке. Но делать было нечего.

Белла сняла часы, кардиган, потом, через голову, - платье; отстегнув резинки, сняла чулки и пояс. Расставаться с батистовой сорочкой очень не хотелось. Белла прекрасно понимала, что ничего подобного своему французскому белью здесь не найдет.

Но ей нельзя привлекать слишком много внимания, в этом она была полностью солидарна со своими тюремщиками.

Отвернувшись от египтянки, Белла расстегнула лифчик. Сбросив его, она остановилась, скрестив руки на груди.

Неужели придется снять и трусы?..

Однако египтянка не настаивала на этом последнем; и сережки тоже позволила оставить. Она помогла Белле надеть плотное белое платье на одной бретели, по-видимому, из льна. Под платьем почти ничего не просвечивало, но оно так обтягивало фигуру, что Белла почувствовала себя голой.

Успокаивало только то, что здесь, наверное, все женщины так ходят. Она видела репродукции, изображавшие почти совсем раздетых египтянок, - в Африке сам климат к этому располагает…

Первым, что обрадовало Беллу, были мягкие кожаные сандалии. Ее даже восхитила тонкость работы. Лекарка показала, как надевать их и завязывать шнурки: обувь пришлась

Белле как раз по ноге. Должно быть, этот маленький главный жрец приказал найти сброшенные туфли Беллы и подобрать сандалии по размеру.

Однако одеванием туалет не кончился. У лекарки был с собой вместительный ящичек, в котором оказались краски, кисточки, щипчики и другое. Косметика!

Белла рассмеялась, вспомнив отцовский “Секрет Клеопатры”. Если бы папа только знал, каким боком ему это выйдет…

Но египтянка приняла строгий вид и жестом приказала Белле умыть лицо. Та подчинилась с облегчением: все равно от ее макияжа уже мало что осталось.

Потом египтянка накрасила Беллу - густо, как было принято здесь, обвела глаза черной тушью и нанесла на верхние веки зеленую краску. Брови женщина ей подвела черным, губы жирно намазала оранжевой краской, похоже, на основе хны. Это было неприятно, но Белла смолчала.

Она громко воспротестовала, только когда увидела парик.

– Я не надену это уродство!
– воскликнула Белла: на глазах у нее опять выступили слезы. Египтянка прикрикнула на пленницу, чтобы она не смазала краску.

Некоторое время лекарка молча держала парик перед глазами девушки - из настоящих женских волос, весьма искусно сделанный: причем волосы были выкрашены в синий. Белла поняла, что отказаться нельзя.

Она покорно кивнула, и тогда египтянка улыбнулась. Она подняла золотистые волосы Беллы и быстро и ловко скрутила их узлом, скрепив парой медных шпилек. Потом надела парик.

Синий парик был с ровной челкой, длиною до плеч, - как природные волосы Беллы. Увидев свое отражение в тусклом медном зеркальце, девушка ахнула.

Перед ней была незнакомка, которая уже не принадлежала ее эпохе, - вызывающе накрашенная древняя женщина, выглядевшая искусственно и бесстыдно в одно и то же время. Но эта синеволосая особа была, несомненно, красива. Белла даже улыбнулась.

Ее помощница тоже улыбалась, явно довольная результатом. Потом египтянка собрала свой ящичек, поклонилась Белле и вышла, захватив ее одежду. Запирать Беллу не стали, но это было ни к чему: все равно она бы никуда не делась.

Мисс Линдсей ненадолго осталась одна. Как она почти уже ожидала, вскоре к ней опять вошел главный жрец, который и отдал приказ о ней позаботиться. В руках жрец держал ее блокнот и карандаш.

Белла поклонилась ему, как только что сделала лекарка: ее тело подчинилось инстинкту прежде, чем заговорил разум.

Маленький жрец, похоже, остался доволен: он опустил и поднял веки. Окинул Беллу взглядом - бесстрастным, но цепким, примечающим все. Потом служитель Амона сделал ей знак сесть на шкуру.

Когда египтянин сел рядом с ней, Белла поняла, как ей повезло. Или не повезло. Она сама подала жрецу эту идею - обучать ее с помощью ее же рисунков.

========== Глава 49 ==========