Тимьян и розмарин
Шрифт:
В подтверждение слухов к ногам Рианнон опять вернулась изумрудно-зеленая птица, за ней прилетела белая, словно снег, и, воркуя, устроилась на коленях у девушки, а золотая, словно ее косы, пташка затянула красивую песню, удобно обосновавшись в ветвях дерева, под которым они сидели.
– И о чем же поет эта зачарованная пташка? – поинтересовалась девушка у собирателя свежих дворцовых толков. В прошлый раз он рассказывал ей о том, что Пуйл был одурманен вином на пире у ее отца. В позапрошлый она заколдовала его еще при первой встрече, заманив в свои лесные владения. Каждый раз все новые суеверия, каждый раз все опаснее и невероятнее.
– Тебе лучше знать, Рианнон, – улыбнулся Ланцелот своей хитрой улыбкой, которая говорила о том, что он знает больше, чем говорит.
– Я с удовольствием выслушаю твои предположения. Вижу же, что они имеются, – она продолжила их любимую игру, танец на грани, которую мучительно хочется переступить.
– Осмелюсь предположить, моя госпожа, что о любви. Я опьянен твоей красотой и речами, даже твоей грустью опьянен, Рианнон.
Он склонился к ней за поцелуем. Ни разу с той ночи в саду владений Хэфайдда Старого они не позволяли себе повторить тот поцелуй, ни разу не говорили о чувствах. Они не позволяли себе преступить правила. Так почему же сегодня… она в ужасе отпрянула. Их могут заметить. И тогда стоит одному слуху подтвердиться, как Пуйл задумается о справедливости остальных. Вспомнит, как погоня в их первую встречу завершилась неудачей, пока он не отправил Ланцелота. И что тогда? Изгнание? Или того хуже… Девушка панически осмотрелась по сторонам.
– Нас никто не увидит. Разве твои пташки не лучшие хранители нашего покоя и уединения?
– Ланцелот, мы не можем…– Он запечатал ее уста поцелуем, доказывая обратное. – Это слишком опасно в моем… в нашем положении, – продолжала противиться девушка. – Пуйл…
– Твой король уезжает по делам государства, Рианнон. – Поцелуй. Улыбка. Та самая, всезнающая и хитромудрая. – И он оставляет меня присматривать за его самой главной драгоценностью. – Ланцелот заключает ее в объятия. Белая птаха срывается в воздух, но только для того чтобы присоединиться к златоперой на яблоне.
Комментарий к Three Birds of Rhiannon(Maker of Birds)
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #TuR_ThreeBirds
========== Hymn To Bacchus ==========
Daemonia Nymphe – Hymn To Bacchus
– Плут! – девушка отмахнулась от пышной метелки, которая норовила растушевать рисунок на свой вкус, но кот продолжал упрямо молотить хвостом по столу, утробно рыча. – Да что с тобой, чудовище? – Рина отвлеклась от рисования, в которое ушла с головой с самого утра, пренебрегая завтраком, походом в деревушку для пополнения припасов, и с упреком посмотрела на кота. Зловредный ком меха вырвал ее из состояния вдохновенной отрешенности. Теперь она почувствовала и голод, и легкое головокружение от сидения на солнце, и затекшие ноги.
Кота абсолютно не смутил осуждающий взор, он лишь громче зарычал, оскалив зубы и повернул голову в сторону тропинки. Ри, ослепленная прямыми солнечными лучами, лишь только угадывала мужской силуэт, а Плут уже сделал за них обоих выводы, что приблудившийся гость здесь нежеланный. Девушка попыталась успокоить защитника, но тот лишь ощерился и отсел на край стола, сверля взглядом мужчину.
– А мне казалось, что вы с ним поладили, – хмыкнула Ри и попыталась вернуть вдохновение, вновь взявшись за работу. Оно, конечно, не аппетит, который приходит во время процесса, но зачастую
Только она вновь погрузилась в работу, рычание кота превратилось в нечто отдаленное, а посему не отвлекало ее от рисования, девушка даже нашла прелесть в обмахивающем ее хвосте, который на деле оказался отличным вентилятором, как ее вновь прервали. На сей на путник, о котором она успела совершенно забыть.
– Рина! – крикнул мужчина так, что она вздрогнула и сломала карандаш, проделав отверстие в бумаге.
Пит, один из деревенских ребят, махал ей рукой, спускаясь с пригорка. Ри в удивлении уставилась на парня. Неужели она так долго не появлялась в деревне, что местные решили заслать к ней гонца? И почему так вовремя? Почему именно тогда, когда она впервые за эти несколько недель смогла выжать из себя что-то большее, чем точеные скандинавские скулы, сильные руки, медные, взмокшие от пота волосы, прядями спадающие на лицо?..
– Здравствуй, дорогая!
«Голос неровный, дрожащий, артикуляция ни к черту», – отметила про себя Рина.
Парень подошел поближе и, опершись о стол, склонился над рисунком. Пит опасно пошатнулся, девушке показалось, что еще мгновение, и он завалится на стол, сметая все ее рисовальные принадлежности и попутно сломав несколько карандашей. Но гость вовремя восстановил равновесие, во многом благодаря страху перед зашипевшим на него котом, и улыбнулся на все тридцать два.
«И запах, как от самогонного аппарата», – девушка чуть не озвучила мысль вслух, но вовремя одернула себя и склонилась над столом, делая вид, что увлечена наведением порядка.
– А твоя животина и вправду дикая.
Пит потянулся к кошачьей холке, чтобы потрепать Плута в приступе братерства, но дикая животина лишь отступила на шаг, чтобы выгнуть дугой спину и угрожающе зашипеть, предупреждая в последний раз.
– Оставь его в покое.
Ситуация начала порядком раздражать девушку, но не настолько, чтобы позволить коту разобраться с незваным гостем самостоятельно. Она знала его методы и не хотела оказывать потерпевшему первую медицинскую помощь, а потом, с него станется, еще и держать этого пьяного идиота за руку, пока ему накладывают швы.
– И правда, я ведь не к коту пришел, – парень опять улыбнулся пьяной, группой, абсолютно его не красящей улыбкой.
Рина едва сдерживала отвращение.
– Ты со своим новым другом совсем о нас забыла, заперлась в лесной глуши и от скуки даже малюешь что-то. – Он попытался было взять один из рисунков, но девушка опередила его, забрав наброски со стола. – Рина, – протянул он почти жалобно и потянулся, чтобы схватить ее за руку, – пойдем… Чертов кот! – завопил парень, познакомившись-таки с клыками Плута. – Скотина!
Пит наотмашь ударил кота да так сильно, что тот выпустил жертву. Девушка кинулась к своему защитнику, взяла на руки, гладя и целуя пострадавшего в неравном бою с человеческой тупостью и жестокостью. Плут не сопротивлялся, он положил передние лапы ей на плечо и терся о шею в ответ на девичьи слова благодарности.
– Естественно, кота она утешать принялась, – зло фыркнул пострадавший. – Посмотри, что он натворил! – Пит ткнул ей в лицо свой окровавленный палец. – Тварь паршивая! Он у тебя хоть не бешенный? Усыплять таких надо.