Тимьян и розмарин
Шрифт:
– Позволь мне быть с тобой сегодня и забыться.
Мужчина оголил ее плечо и поцеловал, привлекая к себе. Он скользнул рукой по шнуровке вдоль спины и развязал узел корсета. Только сейчас Рианнон почувствовала, как тугая ткань сдавливает ей грудь, дышать стало невозможно, будто она была закована в железо, а когда Ланцелот вновь поцеловал ее, прижимая к себе всем телом, сердце пропустило удар. Его пальцы ловко справлялись со шнуровкой на платье, и вскоре оно рухнуло ей под ноги. Девушка осталась в одной сорочке. Ее рыцарь на миг отстранился, чтобы посмотреть на свою королеву. Она встретилась с его полным желания взглядом и, казалось, земля тут же
Страх, робость и неуверенность смешались воедино. Она не чувствовала такого даже когда вельможи отца провожали ее сальными шуточками на брачное ложе. Она боялась того, что чувствовала к этому мужчине. Она чувствовала, как от каждой его ласки рушатся данные ею брачные обеты и забывается все, кроме нежных его уст и прикосновений.
Рианнон заключила его в объятия. Если она совершает что-то дурное, то почему по ее телу струится эта сладостная нега? Почему она не в силах противиться? А каждый его поцелуй отзывается где-то глубоко внутри упоительным теплом.
– Ланцелот, – его имя стоном сорвалось с ее губ.
Ночная сорочка упала на пол, а он медленно, касаясь ее кожи одними подушечками пальцев спустился к оголенной груди, очертил острые соски и, увидев, как охотно ее тело подается навстречу, сжал ее груди в своих руках, покрывая жадными поцелуями оголенную кожу девушки.
Ее стон словно послужил призывом, разбудил дремлющий в нем голод. В его движениях не осталось осторожности и нежности. Мужчина больше не вопрошал, он брал сдавшуюся на его милость.
– Мой рыцарь, – взмолилась она, чувствуя, что больше не выдержит этой чувственной пытки.
Ее мольба тугим клубком вожделения отозвалась у него внутри. Он бы хотел продлить ожидание, слушая, как она стонет и заклинает его продолжать. Мучить ее так же, как и сам он мучился со дня их первой встречи. Он хотел, но не мог, потому что желание овладеть ею затмило все прочие.
Ланцелот повалил Рианнон на широкое супружеское ложе. Завтра она будет раскаиваться и клясть себя. Молить богов, чтобы все оказалось сном и давать себе пустые обещания, что это больше никогда не повторится. Она будет избегать его и искать встречи. Мучить и изводить себя.
Но это будет лишь завтра.
Комментарий к Mille Anni Passi Sunt
*(рум.) прошла тысяча лет
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #TuR_Mille
========== Halt Mich ==========
Schandmaul – Halt Mich
Девушка крутилась и постанывала, розмариновые сны всегда приносили беспокойство. Рина противилась тому, что ей открывалось, она не хотела проживать чужие жизни и испытывать чужие горести. Человек не должен получать неподвластный ему дар, не должен знать то, что за пределами его сил и разумения. Да и толку от этих видений ни капли. Она не сверхчеловек, а всего лишь жалкая слабая девчушка. И единственный доступный ей способ борьбы с ночными мучениями – отрицание. Возможно, когда-нибудь провидение поймет, что ошиблось дверью, и наделит этим жутким даром предприимчивую телепроповедницу. Уж она-то найдет применение свалившемуся на нее сверхъестественному бонусу и взорвет эфир.
А пока Ри отчаянно сопротивлялась тому, что было насильно включено в ее эфир. Глупое подсознание могло бы и не тратить сил, все равно события сна выветрятся из ее памяти с первыми лучами рассвета. А за ночью последует день, и она вновь будет чувствовать себя несчастной и разбитой.
Она сжалась в комок, обняла себя за колени и затихла. Сон стал удивительно приятным, и девушка сдала
В полудреме она пробормотала «мой рыцарь», сновидения на мгновение вырвались за пределы своих владений, и Ри содрогнулась, даже неосознанно понимая, что это против навязанных ей законов, но быстро успокоилась в горячих объятиях. Мужчина провел рукой по ее волосам, она положила голову ему на плечо и прижалась к его груди, растворяясь заботливых прикосновениях и наготе тел.
«Слишком хорошо, чтобы быть реальным», – подумала она прежде, чем погрузилась в глубокий сон без сновидений, чтобы открыть глаза, щурясь от настойчивого солнца уже утром. Горький привкус розмарина напомнил ей о ночных метаниях, но так и не оставил ни обрывка сна. Оно и к лучшему, лучше запомнить то, что видится ей сейчас.
В золотых лучах солнца стоит он, герой всех ее последних рисунков, словно и сам нарисованный, скандинавский бог, крадущий ее розмариновые сны. Девушка улыбнулась художественному сравнению. Пожалуй, когда вся эта чертовщина закончится (а ведь она закончится благополучно?), она попросит его об одной маленькой услуге и напишет Лейфура таким, как видит его сейчас. Им придется встретить не один рассвет, но Рине казалось, что после всех их общих приключений он не в праве отказать.
Свет и тень играют на его голой спине, а волосы горят лесным пожаром. Даже такая современная деталь как джинсы не в состоянии разрушить мифологичности образа. Он удивительно, сказочно прекрасен. Лейфур вполоборота наклонился за рубашкой, Ри спряталась под одеяло, чтобы он не заподозрил ее в постыдном подглядывании, но была не в силах оторвать взгляд от его лица. Занятый собственными мыслями, он выглядел отстраненно и холодно. Но вот его тонкие губы тронула улыбка (девушка забеспокоилась, не ее ли он заметил), хитрая и всезнающая одновременно, такая бывает у героев старинных преданий.
Мужчина тем временем поднял рубашку и тут же отбросил ее. Босой и в одних джинсах он направился к дому, где на пороге уже недовольно помахивал хвостом Плут. Котяра так и не получил дань со вчерашнего ужина, вот и бесится. Лейфур наклонился, чтобы погладить животину, но тот лишь встал, и сделав несколько шагов, отсел.
– Обиделся… – Мужчина совершил еще одну тщетную попытку примирения, но кот вновь отверг ее и уселся на низком подоконнике, поджав под себя хвост и сверля обидчика янтарными глазами. – Ну и Хель с тобой треклятый говнюк! – в сердцах крикнул Лейфур и обернулся, не услышала ли Рина, как он сорвался на главного любимца и защитника.
Девушка свернулась калачиком под одеялом и старалась не трястись от хохота. Говнюк треклятый, так Плута еще никто не величал. А этот пушистый монстр наслушался всяких оскорблений от нее в том числе. Мужчина скрылся за дверью, Ри потянулась, отгоняя остатки сладкой дремы, в которую превратилось утро.
Когда Лейфур вышел на порог с дымящейся чашкой и взяткой коту, Рина сидела, завернувшись в одеяло, и шарила вокруг в поисках одежды. Норманнсон резко потерял интерес к коту, которого хотел хорошенько подразнить, прежде чем отдать добычу. Тут назревала комедия похлеще. Одеваясь, он нашел несколько ее вещей и сложил у края «кровати», но девушка упрямо искала совершенно не там.