Точка опоры
Шрифт:
– Вне сомнения.
– Это самое главное. Важно, чтобы книжка пошла широко среди рабочих. А ты потом напиши мне, что о ней будут говорить. Непременно напиши.
Кржижановский хотел было подняться и уйти, чтобы не отрывать больше друга от работы, но Владимир Ильич, сидя лицом к нему, придержал его за пуговицу:
– У меня для тебя есть еще одна рукопись. Необыкновенная! Сегодня получили. От кого бы ты думал? От Ивана Васильевича Бабушкина! Большущая статья!
– Да ну?!. Я рад слышать о Бабушкине.
– А ты за "Русским богатством" следишь? Полемику с народническим либералом Дадоновым читал?
– Не-ет еще...
– Многое потерял. Чтобы бить врага, батенька мой, надо досконально знать все его диспозиции, предугадать все уловки. Да, да. О предыстории скажу кратко: Дадонов тиснул в журнале "богатеев" статью, оклеветал иваново-вознесенских рабочих. Твой свояк Сергей Шестернин с достоинством ответил ему, уличил во лжи... Как, ты и статью свояка не читал?! Ну, Глебася, это уже совсем непростительно.
– Я удивляюсь, Володя, когда ты успеваешь...
– Для знакомства с такой полемикой нельзя было не найти время.
– Сергей-то, как никто другой, знает Иваново-Вознесенск. Столько лет судьей там работал!
– А ты думаешь, посрамленный Дадонов унялся? Ничуть не бывало. Настрочил ответ. "Богатеи" хотели на этом полемику закончить. В свою пользу! А мы тут посоветовались и решили дать бой клеветникам. И лучшим автором нам представился Бабушкин. Сам рабочий! Агент "Искры"! Он быстренько отозвался. И написал так, что любой журналист позавидует. Острейшая полемика! Положил на лопатки! Я бы мог тебе дать и Дадонова, и Шестернина, но... у Бабушкина все сказано. Он - наш первый рабочий корреспондент!
– И, я вижу, профессиональный революционер, как у тебя написано в рукописи.
– Представь себе, когда я писал о рабочих, подымающихся до профессиональных революционеров, я думал именно о нем. Ценнейший человек! Энергичный, преданный. Он, вот увидишь, станет гордостью партии. Да, да. Я не боюсь употребить громкие слова. Он не теряет времени. Страстно учится. Работает с завидным усердием. Будущий русский Бебель. Одним словом, чудесный человек! Держи. Прочтешь с интересом. Статья, как видишь, большая, и мы думаем дать ее в виде приложения к девятому номеру.
7
Пока не завершена брошюра, Владимиру Ильичу хотелось до конца выяснить позиции "экономистов" из "Рабочего дела". Не удастся ли в чем-нибудь, хоть немножко, подвинуть их к марксизму? Не удастся ли договориться о каких-то совместных действиях? С этой целью редакторы "Искры" и "Зари" выехали в Цюрих на объединительный съезд. Чтобы еще раз подчеркнуть для соглядатаев, что "Искра" издается в России, они ехали под видом представителей Заграничного отдела редакции. С ними отправились в Цюрих и Кржижановские.
Поезд врезался в Альпы, и путешественники не отрывались от окон.
–
– Посидеть бы на камушке возле этой речки! Вон на том. Правда? Или - на этом.
– Нам хотелось нынче в горы - не удалось.
– А я бы все бросила. Хоть на неделю.
Горы сияли в своем радужном осеннем одеянии, смотрелись в зеркала озер: изумрудные пятна перемежались с золотистыми, малахит соседствовал с бирюзой. И Зинаида Павловна полушепотом, чтобы не обращать на себя внимание соседей по купе, подзывала Засулич:
– Велика Дмитриевна, идите полюбоваться.
– Это вам в невидаль, - отзывалась та, не отрываясь от французского журнала, - а мне за двадцать-то три года здешние красоты осточертели. Лучше бы луг с белыми ромашками до самого горизонта. То действительно была бы красота неописуемая!
Мартов, сидя в купе лицом к лицу с Кржижановским, хрипловато, вполголоса читал свой "Гимн новейшего русского социалиста", недавно напечатанный под псевдонимом "Нарцисс Тупорылов".
Медленным шагом,
Робким зигзагом,
Не увлекаясь,
Приспособляясь,
Если возможно,
То осторожно,
Тише вперед,
Рабочий народ!
– Остро!
– похвалил Глеб Максимилианович.
– Не в бровь, а в глаз этим самым рабочедельцам! Вот бы прочитать перед ними. И во весь бы голос.
– Опасно - бороду выдерут!
Владимир Ильич, посмотрев в окно купе, отправлялся в коридор:
– Ну, что у вас тут? Опять озеро? А на той стороне уже снежные вершины! Горят под вечерним солнышком!
И Надя с Зиной спешили к тому окну. Потом возвращались в коридор: не упустить бы что-нибудь сверхкрасивое.
В Цюрихе их поджидал Плеханов. Владимир Ильич обрадовался: в борьбе с "экономизмом" они оставались твердыми единомышленниками. Сил прибавилось дискуссия облегчится.
Но Георгий Валентинович был чем-то озабочен. Что с ним?
– А вы еще не знаете?
– спросил тот и достал из внутреннего кармана сюртука десятый номер "Рабочего дела".
– Так вот, полюбуйтесь: два выстрела в наш стан! Из крупнокалиберных мортир!
Авторы двух статей, яростно нападая на "Искру", крикливо отстаивали все ту же "свободу критики" марксизма, восхваляли бернштейнианцев и доморощенных "экономистов", отстаивали свою беспочвенную теорию стихийности рабочего движения. И Георгий Валентинович сказал, что они, искровцы, приехали сюда зря, что ни о чем договориться не удастся.
А не встретиться с рабочедельцами они не могли. Пошли в кафе, где заранее был снят отдельный кабинет. По пути туда увидели профсоюзный спортивный зал, в котором рабочие учились фехтованию. Они были вооружены бутафорскими шпагами и щитами.