Том 2. Стихотворения 1917-1920

Бедный Демьян

Капитал^*

Да не будут тебе бози инии разве мене.

Любуясь дивною картиной, Рабы, склонитесь предо мной! Своей стальною паутиной Опутал я весь шар земной. Я – воплощенье капитала. Я – повелитель мировой. Волшебный блеск и звон металла – Мой взгляд и голос властный мой. Тускнеют царские короны, Когда надену я свою. Одной рукой ломая троны, Другой – я троны создаю. Моя рука чертит законы И отменяет их она. Мне все «отечества» загоны, Где скот – людские племена. Хочу – пасу стада в долинах, Хочу – на бойню их гоню. Мой взмах – и области в руинах, И храмы преданы огню. Средь всех твердынь моя твердыня Стоит незыблемой скалой. Храм биржевой – моя святыня, Конторский стол – мой аналой. Мое евангелье – балансы, Богослужение – «игра», Дары священные – финансы, Жрецы мои – бухгалтера. Я в этом храме – жрец верховный, Первосвященник ваш и вождь. Свершая подвиг мой духовный, Я золотой сбираю дождь. Мои сокровища несметны, Их не отдам я без борьбы. Да будут вечно ж безответны Мной усмиренные рабы! Да будут святы им ступени, Где жду я жертвы их трудов! Да склонят все они колени, Целуя прах моих следов!

На защиту Красного Питера^*

Красным бойцам.

Наш тяжкий путь окрашен кровью, Но колебаньям места

нет. Врага кичливому злословью, Бойцы, дадим один ответ: Докажем, всей ударив силой, Что рано радуется гад, Что будет черною могилой Ему наш Красный Петроград! Осада! Осада! Бойцы Петрограда, Привет вам из Красной Москвы! Восторженных слов говорить. вам не надо, Бойцы Петрограда, Победу решаете вы! Скажу ль вам, героям: Мы силы утроим? Нет чисел, нет меры такой, Чтоб вашу отвагу измерить, исчислить. Кто может помыслить, Кто смеет помыслить – Схватить вас за горло рукой? Безумец какой? Вся барская свора, Вся челядь – опора Своих благодетелей, бар – На вас наступает в неистовстве яром. Бойцы Петрограда, вы встали недаром: Врагу вы ответите мощным ударом. Удар – на удар! И снова и снова За Питером слово: Он первый к победе укажет нам путь. Разбив своим молотом барскую шпагу, Ему суждено боевую отвагу В полки, утомленные боем, вдохнуть. В тяжелую пору, Готовясь к отпору Врагам, угрожающим ей, Москва вслед за Питером, твердым и смелым, По вражеским ордам, и черным и белым, Ударит всей мощью своей! Осада! Осада! Бойцы Петрограда, Привет вам из Красной Москвы! Восторженных слов говорить вам не надо, Бойцы Петрограда, Победу решаете вы!

Манифест Юденича^*

Ты петроградец? Ярославец? Аль из других каких ты мест? Ступай, и в Питере, мерзавец, Всем объяви мой манифест: Моя-де милость всем едина И кара тоже… по вине. Ты что?! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Я на коне на белом еду, Я еду-еду, не свищу, Над вами одержав победу, Я шкуру с вас со всех спущу! Права штафирки-гражданина Вам пропишу я на спине. Мол-чать! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Я – офицер былой закалки, Я службу нес при трех царях, И не привык без доброй палки Я речь вести о бунтарях. Чтя свято волю господина, Раб, подчиняйся ей вполне! Да, да! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! «Хамья, – сказал я так в приказе, – Не образумить без плетей». Недаром мною на Кавказе Пугают матери детей. Я был грозой для осетина, И кровь пустил я всей чечне, Я… Стой навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Держал в ежовых рукавицах Я всех солдат. Расчет простой: Я был для них один в трех лицах – И бог, и сын, и дух святой. Без палки – что за дисциплина? И особливо на войне. Ну, ну! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Муштруя старою муштровкой Белогвардейских дураков, Держу по суткам под винтовкой Нерасторопных мужиков, Порю… На это есть причина: Льнут, стервы, к красной стороне, А ты… Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! На Петроград своих болванов Теперь я двигаю не зря: Трон, где сидел дурак Романов, Получит умного царя, Хотя б меня, – не все ль едино? Лишь только б жить по старине. Держись навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Без черной масти нет колоды, И масти нет без короля. Я покажу вам, чьи – заводы! Я покажу вам, чья – земля! Клянуся честью дворянина, Я дам вам землю… на луне! Хе-хе! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Склонись же в скорби покаянной, Мой верноподданный народ! С белогвардейской ратью пьяной Стоит Юденич у ворот. Любуйся: это ль не картина? Твой самодержец – на коне! Стой, стой навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне!

Красный флот^*

Жуя огрызок папиросы, Я жду из Питера вестей: Как наши красные матросы Честят непрошенных «гостей»! Фортов кронштадтских ли снаряды Сметают «белые» ряды? Или балтийские отряды С пехотой делят все труды? Но – без вестей я знаю твердо: Там, где стоит наш Красный Флот, Там – красный флаг алеет гордо, Там – революции оплот, Там красный фронт – броня стальная, Там – нерушимая стена, Там – тщетно пенится шальная Белогвардейская волна!

Коммунистическая вышка^*

По слухам, Юденичем сломана мощная радиостанция Детского Села.

Радиостанция у Детского Села, Увы, она уж не цела – Воздушная скороговорка! От Вудро Вильсона, злой радости полна, Несется радиоволна Ллойд-Джорджу в Лондон из Нью-Йорка: «Ну, как дела? Ну, как дела?» «Победа! Праздновать ее должны мы пышно. Радиоголоса из Детского Села Не слышно!» А башня Эйфеля стучит-стучит-стучит: «В России радио молчит!» Как угорелые, в Париже Буржуи мечутся по банкам, по кафе: «Ура, Юденич-Галифе!» «Побольше крови – к цели ближе!» «Великолепные дела!» «Победа, праздновать ее мы будем пышно, Радиоголоса из Детского Села Не слышно!» Умолкло Детское. А жуть врагов берет: «Юденич! Что ж он стал? Вперед!» Но у Юденича одышка. Не уничтожена могучая волна. Вся Русь Советская – одна Коммунистическая вышка! Глух лакированный апаш, Но к тем, кто, век трудясь, живет совсем не пышно, К их сердцу братскому доходит голос наш. Им сердца нашего биенье Слышно! Слы-ы-ы-ш-но!

Миллиончик-миллион^*

Письмо деникинским «добровольцам»

Белогвардейские газеты сообщают, что московские купцы ассигновали один миллион рублей «николаевскими» тому полку добровельческой армии, который первым вступит в Москву.

Что, подлецы, довоевались? Почем цена продажных душ? На чем с купцами сторговались? За то, чтоб вы в Москву ворвались, Какой купцы сулят вам куш? Хе-хе, талончик, Ха-ха, талон На миллиончик, На миллион! Не смоет никакое мыло Кровавых пятен с палачей. В полку б тысчонки две вас было, «Бери: „пять катенек“ на рыло От благодарных богачей!» Хе-хе, талончик, Ха-ха, талон На миллиончик, На миллион! Не повезло вам, душегубы: Бумажки мимо проплыли. Теперь облизывайте губы: Не взять пять сотен почему бы Заместо воли и земли? Хе-хе, талончик, Ха-ха, талон На миллиончик, На миллион! На добровольце – рвань, опорки. И вдруг – пять сотен молодцу! Эх, открывай, купец, затворки! Глядь, за полфунтика махорки Пошли «все катеньки»… к купцу. Хе-хе, талончнк, Ха-ха, талон На миллиончик, На миллион! Купцу попавшись на уловку, Для добровольца б дурака Осталось что? Продав винтовку, Купить хорошую веревку И поискать в лесу… сука. Хе-хе, талончик, Ха-ха, талон На миллиончик, На миллион! Предатель злой родного люда Иного стоит ли конца? Слышь, добровольная паскуда? Иди и вешайся, Иуда, В кулак зажавши «дар» купца.

Хе-хе, талончик, Ха-ха, талон На миллиончик, На миллион!

Привет новым коммунистам^*

В те дни, когда Юденич-генерал, Английской слушаясь команды, На красный Питер напирал, – В те дни, когда деникинские банды Шли на Москву, отбив у нас Орел, И угрожали нам возвратом рабской доли, Наш красный фронт в себе самом обрел Источники несокрушимой воли. Воспрянувши, окреп народный дух, И, подведя итог крутому лихолетью, Люд трудовой свой опустил обух Над генеральской плетью! Не позабыв былых судеб, Спасаяся от барской ласки, Народ решил, что самый лучший хлеб – Коммунистической закваски. Пусть изобилья нет пока у нас ни в чем, Но баре сетуют о нашем ли прибытке? Так мы ли вновь себя неволе обречем Затем, чтоб баре вновь нас подвергали пытке? Наемные полки они на нас ведут, Все эти волки и акулы. Но, победивши нас, что нам они дадут, Как обернутся их посулы? Иль не вернут себе помещики земли? Иль не захватят вновь заводчики заводов? Иль биржевые короли Откажутся от банковских доходов? Иль «кость дворянская» забудет «честь» свою И, выпустив из рук нагайки, пушки, танки, Не будет нас держать в навозе и в гною? Не будет гнать солдат на злую смерть в бою За прибыль барскую, за биржи и за банки? Иль вновь не будут жать нас всякие «чины», На наших головах взбираясь в генералы? Иль набивать себе не станут вновь мошны, Снимая с бедняков последние штаны, Все мироеды-обиралы? Иль нас полиция не станет опекать, Без мыла брить и стричь нас стрижкой поголовной? Попам ли к роли их старинной привыкать, У сильных мира быть полицией духовной: Тащить на исповедь оплошных мужиков И, выведавши все, что выведать им надо, Усердно доводить до сведенья волков О всякой дерзостной овце, мутящей стадо? Чем осчастливить нас способны господа, Тиранившие нас веками без пощады? Чтоб не подохнуть им без нашего труда, Любой ценой они закабалить нас рады. Вот почему они вступили с нами в спор, Вот их напористость откуда. Но трутни встретили решительный отпор Вооруженного трудящегося люда, Биенье чьих сердец слилось в один порыв, Чей отклик грозный и согласный Ответом дружным был на красный Коммунистический призыв. Все, кто не хочет стать у бар на побегушках, Герои-бедняки в убогих деревушках, Борцы-рабочие в голодных городах, Спаяв себя партийной спайкой, Отважно ринулись на бой – с дворянской шайкой – В коммунистических рядах!

* * *

Привет вам, новые герои-коммунары! Вы в пору тяжкую под красный встали флаг. На наши первые, но мощные удары Ударом отвечать уже не в силах враг. Еще то там, то здесь в отчаянье он бьется, Но страх, предсмертный страх кривит его лицо, И с каждым днем то там, то здесь на части рвется Сжимавшее нам грудь железное кольцо. Еще один удар, и мутною волною От нас откатится враждебная орда, И над великою советскою страною, Взнесенный в вышину рукой бойцов стальною, Зареет гордо флаг победного Труда!

Танька-Ванька^*

Фронтовая песня

Красноармейцы Петроградского фронта называют танки – «таньками».

Танька козырем ходила, Пыль по улице мела, Страх на Ваньку наводила, Форсовитая была! «Ванька, глянь-ка: танька, танька!.. Подступиться – думать брось!» Расхрабрился как-то Ванька, – Танька, глядь, копыта врозь! Уж как Ванька размолодчик, Он прицел берет на глаз. Нынче красный он наводчик В артиллерии у нас. «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Эх ты, дуй ее наскрозь!» Как пальнет по таньке Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! В Красной Армии воякой Ванька стал за первый сорт, В переделке был он всякой, И в бою Ванюха – черт. «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Эх ты, дуй ее наскрозь!» Как пальнет по таньке Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! Ежли кто при виде таньки Вдруг начнет ошалевать, Ванька лается: «Без няньки Не привыкли воевать?!» «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Ну так что?! Сплошал, небось? Эх ты, трус!..» Как ухнет Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! Вишь от таньки как подрали Все под Детским-то Селом. Мы ж руками танек брали Под Одессой и Орлом. «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Ну так что?! Сплошал, небось? Эх ты, трус!..» Как ухнет Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! «Таньке ходу нет в болоте, Не пойдет она в снегу. С пушкой подступы к пехоте Не один я стерегу». «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Где она? Собьем, небось!..» Как пальнет по таньке Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! «Пусть лишь танька подвернется, Угощу я калачом. Танька к белым не вернется, Не вернется нипочем». «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Не уйдет от нас, небось!» Как пальнет по таньке Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! И у нас теперь умело Стали танек снаряжать. Да не в таньках, братцы, дело: Трус всегда охоч бежать. «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Ну так что?! Сплошал, небось? Эх ты, трус!» Как ухнет Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! Шкурник вечно в злой тревоге, Смотрит в страшные очки. Все телеги на дороге Для него – броневички. «Ванька! Танька прет с разбега! Защищаться – думать брось!» «Да ведь это же телега, Пронесло б тебя наскрозь!» Жалкий трус от бабьей палки Убежит наверняка. Но бойцы стальной закалки Посильней броневика. «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Лезет, стерва, на авось!» Как пальнет по таньке Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! Танька тож не без осечек, Таньке люб не всякий грунт – И завзятый человечек Подорвет ее в секунт. «Ванька, глянь-ка: танька, танька!..» «Ладно. Справимся, небось». Как пальнет по таньке Ванька, – Танька, глядь, колеса врозь! Танька – ценный приз для смелых, Трусу – пугало она. Стоит таньку взять у белых – Белым сразу грош цена. Взвоют белые ребятки, – Тут их малость поднажать, Засверкают только пятки, Как начнут они бежать. На карачках за машиной Лезет белая орда. Таньку сбей – толпой мышиной Все помчат невесть куда: Унести лишь ноги рады. Красный, знай-ка, напирай, Таньки, пушки и снаряды – Все у белых забирай! Хоть не в таньках, братцы, дело (Надо смелость уважать!), Но и мы теперь умело Стали таньки снаряжать. Ванька – эвон! – через ниву Прет на таньке молодец, Дует белых в хвост и в гриву! Тут и песенке конец!

На берег^*

Впиваясь в грядущее мысленным оком, В раздумье глубоком Сижу за работой с утра. Алеет восток. Оживает столица. Но спит, не проснулась еще детвора. О дети! Спокойны их сны и блаженны их лица, И нежным их душам чужда Расколовшая мир вековая вражда. Не знают мои ребятишки и ваши, Из какой испиваем мы чаши. Ну что ж? Суждено, – будем пить! Коль иною Ценою Нельзя нам купить Ни счастья, ни воли Вот этих ребят, – Мы выпьем до капли всю горечь, весь яд. Пусть не знают они нашей боли, Пусть спят. Мы – творцы их невиданно радостной доли. Но окрепнет их мысль и настанут те дни, Когда наши страданья оценят они, Ужаснувшись той чаши, что их миновала. Мы – гремящие волны девятого вала, Мы – мильоны бойцов, А за нами их тоже мильоны, мильоны… В грозном шуме отважных борцов Отражаются вопли, проклятья и стоны Наших дедов и наших отцов. Сокрушает последние троны Наш могучий, стихийный напор. Прочь с дороги, кто грезит о старом! Мы снесем их последним ударом, Мы решим затянувшийся спор Со стихией враждебной! На берег! На берег обновленной земли! Оплакавши тех, что в боях полегли, Встречайте живых вашей песней хвалебной! Омойте их раны росою целебной! Уж солнце победное всходит вдали, Спускаются тени над вражьего кликой. Вперед же, вперед к нашей цели великой! На берег! На берег обновленной земли!