Том 2. Стихотворения 1917-1920

Бедный Демьян

* * *

Петроградские все впечатленья От поездки моей таковы: Коммунистов побольше и без промедленья В Петроград мы отправить должны из Москвы. Кое-что, я боюсь, мы уже проглядели. Присмотрелся ко многому я в две недели, В две недели изрядно успев ощутить, Что не время шутить. Уж на что я шутник, но и мне не до шуток. Жутко в Питере. Воздух в нем кажется жуток. Напряженность глухая на каждом шагу: Всем нутром своим чувствуешь близость к врагу. Вот он здесь притаился под боком, Сторожа каждый шаг твой недремлющим оком, Выбирая минуту, чтоб сделать скачок, – Темной ночью горит его злобный зрачок. Я не лезу в пророки, Но вчера я для «Правды» писал свои строки В ту, быть может, минуту, когда Под Кронштадтом английские гибли суда, Получивши отпор от кронштадтских героев. Вражьи гнусные планы на время расстроив, Ни минуты терять не должны мы теперь. Разъяренный антантовский раненый зверь Снова бросится в бой, напряженье утроив. Враг могучие когти свои показал. Маски сброшены. Время сурово. Красный Питер, он первое слово сказал, Он же скажет последнее грозное слово. Для врагов наступают последние дни: Может, месяц им дан, но уж не дано году. Бой идет к роковому исходу: Или мы, иль они. Зажигайте ж, друзья, боевые огни! Мирный

труд будет подвигов наших наградой. Пробил час стать нам грозной, стальною оградой Перед замыслов наших святым очагом. Питер бьется с последним, но злейшим врагом!

В буржуйской обжорке ^*

(Детская)

Какими бы слухами впавший в детство буржуй ни тешился, все равно ему подохнуть.

(Новая пословица.) Голодная свинка – Сухая щетинка, Да горе-гадалка – Московская галка, Да строгий рогатый Козел бородатый В секретной обжорке, В лесу на пригорке, У вороха гнили, У груды костей Бубнили-бубнили, Встречая гостей: «Сюрприз для обеда!» «Какой?» «Какой?» «Сплошная победа!» «Ой-ой!» «Ой-ой!» «Не выдержит дольше Москва». «Москва?!» «Вся отдана Польше Литва». «Литва!» «Деникин же снова…» «Э-бьен?» [10] «Э-бьен?» «Прорыв у Тамбова!» «Тре-бьен!» [11] «Тре-бьен!» «Козлов уже взяли…» «Чу-чу!» «Чу-чу!» «Потише нельзя ли!» «Молчу!» «Молчу!» «У Курска же тоже Дыра». «Дыра!» «Помилуй нас, боже!» «Ура!» «Ура!» Вдруг – ухнуло рядом. Весь лес затрясло. Тяжёлым снарядом Обжорку снесло. Ах, жалко – не жалко, Где козлик? Где галка? Где бедная свинка? Остались следы: Перо да щетинка Да клок бороды!

10

Что? В чем дело?

11

Великолепно! Превосходно!

Набат^*

Сегодня «День советской пропаганды» – Призыв для тех, кого объяла лень. Пропагандист, как я, не ждет команды: Я бью в набат уже не первый день. Враг опьянен безумною отвагой, Идет к концу неразрешенный спор, В последний раз с дворянской тонкой шпагой Скрестили мы наш боевой топор. Пронзит ли враг нам сердце острой сталью? Иль голова слетит с дворянских плеч? От братских сил отрезаны мы далью, А у врага нет сил для новых сеч. В отчаянье он все на карту ставит, Ему назад дорога отнята… Вперед, бойцы! И пусть змею раздавит Железная рабочая пята!

К коммунисткам^*

Сейте разумное, доброе, вечное!

Н. Некрасов.

Когда проснулся темный раб, Свет не дошел еще к рабыне. Будите ж, сестры, «темных баб», Во тьме коснеющих поныне. Вокруг десятков героинь Мятутся душ слепых мильоны. Им поп гласит: «Аминь, аминь!» И заставляет бить поклоны. Лукавым веря словесам, Отравлены поповской ложью, Глухие к новым голосам, В слепом порыве к небесам Они бредут по бездорожью. Все, кто прозрел, идите к ним, К заблудшим сестрам на подмогу, И покажите выход им На нашу светлую дорогу. Они посевов добрых ждут: Разумных слов и мудрой книги, – Так сейте ж их, они взойдут. И с душ томящихся спадут Их вековечные вериги!

Братские могилы^*

Мемориальная доска

На Красной площади, у древних стен Кремля, Мы – стражи вечные твои, товарищ милый. Здесь кровью полита земля, Здесь наши братские могилы. Бойцы, сраженные в бою, Мы в вечность отошли. Но ты – еще в строю Исполненный огня и пролетарской силы. Так стой же до конца за власть и честь свою, За пролетарскую великую семью, За наши братские могилы!

Ур-ра!!^*

Торжественнее письмо купцов, помещиков и дворян Деникину. Из письма видно, какой мир получили бы крестьяне и рабочие, если бы поддались на удочку ласково поющих господ и проиграли гражданскую войну.

Ура! Ура! Ура! Ура! Деникин, браво! Честь и слава! Расти, российская держава, Под сенью царского шатра! Деникин, славный воевода, Мы ждем тебя уже два года! Ты – наш Пожарский! Ты – герой! Приявши царское обличье, Ты возродишь дворянский строй И царства русского величье. Сковав мечом своим стальным России порванные звенья, Ты всем народам остальным Объявишь царские веленья. Узнают все твоей руки Самодержавную расправу: Ты поведешь свои полки На Гельсингфорс и на Варшаву, – Ты Ревель вызовешь на бой, У латышей ты вырвешь Ригу, Литве, обманутой тобой, Покажешь Виленскую фигу, Петлюре ты покажешь нос, Чхеидзе что-нибудь другое, И, наконец, о славный росс, За нерешенный наш вопрос Поднимешь знамя боевое, Погнав и войско и суда Туда, туда, туда, туда, К платанам, финикам, оливам – К константинопольским проливам! На англичан тебе плевать, И с ними можно воевать, Они живут теперь не пышно: У них рабочие, как слышно, Вовсю пустились бунтовать. Французы? – К черту! Немцы? – К бесу! Победу будешь ты трубить. У нас народу – словно лесу: Его в сто лет не истребить, – Надев шинели и погоны На сиволапых мужиков, Ты в бой поставишь миллионы Тебе послушных дураков. Твои покорные холопы Любой исполнят твой приказ: Своею кровью все Европы Им поливать не первый раз. «Орловцы, тульцы и рязанцы, Тамбовцы, пензенцы, казанцы, И вятичи, и пермяки, И старики, и новобранцы, Айда-те под ружье, под ранцы, Скидайте, хамы, армяки, Пахать уж нечего вам боле: Земля и вы – в господской воле! Зря дома нечего торчать! Что?! Как вы смеете ворчать?! Молчать!! По швам, мерзавцы, руки! Да мы вас за такие штуки!.. В строю дышать не смей, подлец! Без царской палочной науки Все распустилися вконец! От большевицкого веселья Досель кружится голова! Теперь попробуйте похмелья: В тюрьму – за вольные слова! Расстрел за дерзкое нахальство! Пред вами – старое начальство! Вернулся барин ваш былой! Гей, шапки, сволочи, долой!! Вы где? В казарме аль в овине? Мы вас научим дисциплине, Растак вас, сукиных детей! Казацких мало вам плетей? Железом будем жечь каленым! Конец всем „красным“ и „зеленым“, Всех перекрасим вас, чертей!» Деникин, славный воевода, Все твоего мы ждем прихода. Мы исстрадались за два года! Приди скорей! Пора! Пора! Купцы, помещики, дворяне Тебя приветствуют заране! Ура! Ура! Ура! Ура!

Подписали

за всех:

Лука Будищев, дворянин.

Орловский помещик Зубодробилов.

Первой гильдии купец Шкуродеров.

Богатырский бой^*

Белым саваном покрытый, Рот осклабив во всю ширь, По Руси на тощей кляче Едет Голод-богатырь, Шею вытянув худую, Закусивши удила, Кляча медленно ступает, Топчет мертвые тела. Кляча медленно ступает, Топчет мертвых и живых, Обессиленных, голодных, Стариков и молодых. Стоном стонет Русь родная, Плачут дети и отцы, И все гуще устилают Путь пред клячей мертвецы. Едет Голод, похваляясь: «Эка, право, благодать!» Супротивника злодею В диком поле не видать. Похваляясь, ухмыляясь, Едет Голод-богатырь, – Где копьем ударит Голод, Там – могилы и пустырь. Не ломается, не гнется Богатырское копье. Трупы Голоду – закуска, Кровь холодная – питье, Плач, и стоны, и проклятья Для него – застольный хор. Вслед за ним плетется свита – Слуги верные и двор. Слуги – сволочь, сброд наемный, Душегубы-палачи, Двор – священство и бояре, Мироеды-богачи. Голод им дает защиту, И усладу, и покой, Ради них он Русь за горло Взял костлявою рукой. «Гей! – попы грозят крестами И удавкой – палачи. – Гей, сдавайся, люд голодный! Покоряйся и молчи! Воля-вольная и счастье Не далися дуракам. Вновь мы сядем вам на шею, Приберем вас всех к рукам. Богатырь наш славный, Голод, Он никем не победим. Голь стреноживши, мы больше Ей поблажки не дадим!» Белым саваном покрытый, Рот осклабив во всю ширь, По Руси на тощей кляче Едет Голод-богатырь. Тихо-тихо стонет поле, Скорбно травы полегли. Смотрит Голод в даль немую. Кто-то скачет там вдали. Ближе, ближе, ближе, ближе… Голод шепчет: «Что за бес?» Осадил он сразу клячу, Взял копье наперевес. Голод шею пригибает В ожиданье боевом. Красный Всадник мчится полем На коне на огневом. Острой саблей замахнувшись И привставши на седле, «Эй! – кричит он. – Долго ж, Голод, Ты гуляешь по земле! А пора уже, пожалуй, Поквитаться мне с тобой!» Это бой последний, братцы, Богатырский страшный бой. Не на жизнь, а на смерть бьется Богатырь с богатырем. Если Голод одолеет, Все бесславно мы помрем. Если ж саблей Всадник Красный Череп Голоду снесет, Всех убогих, всех голодных Он от гибели спасет: Солнце в небе заиграет, На луга падет роса, Зацветут, зазеленеют Нивы, рощи и леса; Загудят, как рой пчелиный, Деревушки, города, – Зазвенят повсюду песни Счастья, воли и труда. И над Голодом сраженным, Свой увидя приговор, Будут выть предсмертным воем Челядь верная и двор: И священство, и бояре, И купцы, и прочий сброд, – Все, чью власть навеки сбросил Пробудившийся народ!

Боевой призыв^*

К работницам и крестьянкам.

Подруги, сестры, в трудный час В свои ряды зовем мы вас, Зовем борцов отважных, честных, Работниц скромных и безвестных. Силен противник, и трудна Нас истомившая война; Быть может, ждут еще нас беды, И горечь слез, и тяжесть мук, Но злым врагам из наших рук Не вырвать знамени победы! Враги усилили напор, Они спешат. Спешат недаром: Их тыл охвачен весь пожаром, И срок настал – с врагами спор Решить одним стальным ударом. Подруги, сестры, в трудный час В ряды борцов зовем мы вас, Отважных, бодрых, стойких, честных, Работниц скромных и безвестных. Придут иные времена, И будут новым поколеньем Произноситься с умиленьем Святые ваши имена.

Коммунистический сбор^*

«Вступайте в коммунистическую партию!»

Товарищ, ты у грозной грани. Идет последняя борьба. Знай: в этот час на поле брани Твоя решается судьба! Судьбы жестокая секира Сразит того, кто духом слаб: Иль ты – хозяин новый мира, Иль ты – последний жалкий раб. Пример отчаянной отваги Дает твой враг. Добей его! Стальной конец дворянской шпаги, Смотри, у сердца твоего! Но ты – готов ли ты к отпору? На клич призывный в городах К коммунистическому сбору Явился ль ты и в злую пору Стоишь ли в боевых рядах?

Фронтовые частушки^*

Вот веселые, живые Вам частушки фронтовые. Эх, дуди, моя дуда, Подходи, народ, сюда! До чего народ доводит, Что буржуй с ума уж сходит, Потому – сойдешь с ума, Ежли треснула сума! «Эх ты, горе мое, горе, Забурлил народ, что море!» Адмирал Колчак скулит, Что загривочек болит. «Изорвало бурей снасти, Нет верховной больше власти!» Адмирал Колчак скулит, Чемодан собрать велит. По какой Колчак причине Не в верховном больше чине? Адмирал душой скорбит: Красным войском он разбит! Получил Колчак по роже, А Деникин просит тоже. Рожа, правда, широка: Так и просит кулака! Вот те, выродок злодейский! Знай кулак красноармейский! Как он сядет промеж глаз, Не попросишь в другой раз. Эх калина, эх малина, Как Деникин– то, скотина, Ай люли-люли-люли, Лезет, сволочь, в короли. Рожу сморщивши брезгливо, Говорит «король» визгливо: «Вот тебе, народ честной, Манифест в руке десной! Смерть смутьянам-коммунистам, А вся власть – капиталистам! Вот какой, народ честной, Манифест в руке десной! В левой ручке – получай-ка: Крест, казенка и нагайка, Вместо воли и земли!» Вот кто лезет в короли! С ним дворянские валеты, Золотые эполеты, Свора целая властей, – Принимай, народ, гостей! Ой вы, гости, злые гости, Изломаем мы вам кости И ко всем чертям пошлем Вместе с вашим королем!