Том 4. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть II. Соль
Шрифт:
Однажды у нас произошёл любопытный разговор с нашим прибалтийским другом и большим философом с восточным уклоном Сан Санычем. Когда мы сказали ему, что «чужая мудрость» весьма сомнительно полезна, он удивлённо, и даже с некоторым возмущением сказал: «А как же Будда, как же Веды? Это же признанно всем человечеством! Вы подвергаете их сомнению?» Нет, не подвергаем. Безусловно, Веды авторитетны. Но и те истины, которые их составляют, могут стать мнением, а точнее, сомнением для человека. И зачастую так и бывает. Помните, что означает сомнение? Совместное мнение. То мнение, где лишь какая-то часть моя, а другая часть принадлежит кому-то другому, а может, и сотням других. Это тот же образец. Вот и выходит, что «чужая мудрость» есть сомнение. Приведет ли сомнение нас куда-то? Куда-то приведёт, но вряд ли туда, где ты будешь сам.
«Гоняться за «чужим умом» – пустое дело! – учил
К тому же те люди, у кого мы берём взаймы их ум, все разные. Цели их в жизни тоже были разные. И охотник за чужой мудростью становится похож на лоскутное одеяло, которое состоит из сотни кусков. И все эти лоскутки живые и направлены в разные стороны! Ведь в «чужую мудрость» чужая цель вложена. После смерти своего «родителя» эта мудрость продолжает жить и стремится к тому, к чему стремился её «хозяин». Вот тут ему и придётся отдать должок, ведь беря ума взаймы, мы обязательно должны будем однажды отдать этот долг. Разорвут его эти цели на кусочки, так как они в нём живут, наравне с чужой мудростью… И быть ему веником!
Ты тоже состоишь из разных кусков и надеешься, что твой путь будет цельным? Не будет! Тут надо сделать выбор. Жить для себя, своей Задуми следовать, или жить так, как «умные люди» живут.
Возникает закономерный вопрос: так что же, вообще отринуть всё то, что тебе говорят? Нет, конечно. Просто не попадать в ловушку образа! Не знаю, насколько точно мы вняли тому, что говорил нам в своё время наказитель, но попробуем передать.
Мы здесь рассказываем о традиции Спаса. Это некий мир, некое пространство, или вложище. И важно то, как оно будет мной заполнено. Если я нахожусь в образцах и выдаю Спас другому как образец, то в нём не остаётся свободного места. Человек, воспринимающий этот образец, просто его воспринимает. И ничего с ним уже сделать не может. Ни убавить, ни прибавить. Этакий догматический Спас получается. Тот Спас, который мной передан ему как образец, останется для него бесплодным и бесполезным. Любое слово, что я говорю, – это твердь, которую в ар ещё преобразить надо. И если нечто преподнесено мной таким образом, что там нет свободного объёма, здесь творчеству просто негде проявиться. Это называлось ловушкой образа. А вот если я передаю образ с неким свободным объёмом (образ с вопросом), то я не просто даю взрасти в нём другому, но и помогаю ему в этом, побуждая его к творчеству. Это похоже на персик, где косточка – традиция, а мякоть – то пространство, которое необходимо для творчества. И чем меньше эта «косточка», тем больше возможность нам взрасти. В этом заключалась хитрая приказнь, чтобы передать суть без приложений и дополнений к ней в виде самого себя, или, как говорилось, «отдать руть без сряды» (суть без облачений). Старики же могли передавать образ Спаса (семя) вообще пустым, то есть «без себя» и без кого-либо ещё. И это то, чего бы и мы желали, но что пока остаётся только предметом наших пожеланий. В этом же случае наиболее пытливым придётся потратить много сил и времени, чтобы отделить сказанное от нас самих, дабы обрести семя, из которого должно будет взрасти Древо жизни, и по которому можно будет взобраться к Дому. Ибо слово есть семя! Но всходит оно только тогда, когда чистотой должной обладает. В чистоте сила семени, сила науки Спасовой. Правда, усилие это, направленное к очищению семени, не напрасно. Оно, ко всему прочему, почву для семени подготавливает – сознание наше.
«Сила слова – в его пустоте! – так говорил нам наш наставник. – И сила образа в пустоте. Чем больше её находится внутри образа, тем сильнее он будет действовать на людей. На этом весь Спас держится!» (Рисунок 70.)
Рисунок 70. Сила образа и пустота.
«Это просто надо однажды увидеть, – говорил нам знахарь, – как ты звучишь в мир – образцом или образом, пустотой или наполненностью. А если и заполнен, то кем или чем? Научись это видеть, и ты никогда не попадёшь в ловушку образа, а тем более образца. Да и других сможешь видеть. Живое слово они несут или через них некто вещает?»
Передавая науку, дай волю тому, кому передаёшь её. Иначе это будет образование, которое образовывает, а не учит. То есть создаёт по образу и подобию, «ставит на рельсы». К сожалению, этим грешат сейчас очень многие учителя. Можно, конечно, начать спор по этому поводу, но… Но тут надо просто увидеть, и тогда все споры отпадут за ненадобностью.
Но не только грешат образцовостью учителя, но и подавляющее число возможных учеников. Они не хотят брать «образы с вопросом». Им нужно нечто конкретное! И если ты не готов удовлетворить их запросы, то они пойдут дальше. Что здесь? Леность ума, незрелость души или ещё что-то другое? Не знаем. Но научить таких невозможно. Образовать – да.
А что такое выбор? В чём он противоречит Спасу и противоречит ли вообще? Выбор, несмотря на то, что он является орудием разума и одним из средств хождения по мирам (без выбора мы просто не войдём ни в один мир), может часто являться причиной досады. Наставники в Спасе повторяли неустанно: «В какой-то миг откажись от выбора, чтобы стать как трава и с тем обрести водительство Небесное». До поры же до времени выбор вместе с решением нам необходим, хотя бы для того, чтобы выбрать жить без выбора и выбрать, куда идти, куда следовать. Можно сказать, что выбор животного разума всегда хорош, так как позволяет не погибнуть нам до срока, чего не скажешь о выборе разума человеческого, отталкивающегося от вопроса «полезно – неполезно». Благодаря смыслу человеческая часть разума зачастую больна и требует исцеления. Благодаря этой больной части разума с нами и случаются досады. Отказ же от выбора вообще возможен только тогда, когда мы обретём должную зрелость и вместе с ней «ум небесный», или выстроим свой разум по евангельскому завету: «Богу – Божье, а кесарю – кесарево», то есть направим человеческую стремину разума в Небеса и «полезное – неполезное» начнём сверять по Небесному. А «уму земному» позволим заниматься делами земными. В противном случае, когда «земной ум» будет хозяином над «небесным умом», мы будем идти путём скорбей и досады.
«Сделайся «прозрачным» для всего на свете. Не жалей никогда и ни о чём! – такие беседы часто вёл с нами наказитель. – Принимай решение единожды. А опосля не раздумывай и не жалей. Раз произошло, то так надо! Не задумывайся: правильно – неправильно. Жить без выбора – самый большой выбор в жизни и мета зрелости души. Не будешь выбирать – избежишь досады. А досада – это то, что отбирает силу жизни и растаскивает нас по частям. Не стремись удерживать в своей жизни насильно то, чем владел вчера. Не стремись вернуть упущенное. Это тоже выбор. И гоняться ты будешь за тем, чего уже нет. А разве можно найти то, чего нет? Сожаление об упущенном есть хитрая ловушка смерти и некая трещина в нашем сознании, через которую мы будем терять силу жизни».
Ну вот, вроде бы о выборе нами было сказано, о выводах и заключениях упомянуто, о мнении затронуто, о правилах тоже. Сказано, чтобы обозначить. Потому что за грядой встаёт гряда, за волной встаёт волна! За всяким высказыванием столько недосказанного… Так что далеко ещё до сути! Не судите строго. Ибо судят того, кто остановился. А кто идёт, того не осудишь. Выказав суд нашим словам, не нас вы осудите, но себя! Так что не ловитесь на суды свои же! Идите сами, идите с нами, идите впереди нас.
Что ещё осталось? Привычка! Много о ней не скажешь, разве только то, что она съедает наши возможности. Привычка – это правило в быту, тот же образец. Она порой так сильна, что вырваться из её объятий невозможно. Она не даёт нам узреть ток жизни, являясь всё той же ловушкой нашего сознания. Привычки можно сравнить с толстым слоем пыли, под которым не видно всей прелести картины. И только избавившись от них, мы откроем себе дорогу внутрь в себя!
И ещё одно… Здесь всё время рассказывается то о славянской, то о казачьей традиции. И то, о чём сейчас будет сказано, может быть воспринято как предательство по отношению к этой традиции. Но традиция – это тоже рамки, и рамки тесные. Она по большому счёту является всё тем же правилом. Возникает законный вопрос: «От неё тоже надо отказаться?» При достижении определённой зрелости – ДА!