Том 6. Письма 1860-1873
Шрифт:
Ф. Тютчев
Анненкову П. В., 30 ноября — 1 декабря 1866*
Из пяти билетов, переданных мною графине Блудовой, она благоволила мне уступить один, прося доставить вам по означенной цене прилагаемые 5 р<ублей> с<еребром>. Вы просили у меня стихов для вашего вечера*, почтеннейший Павел Васильевич, посылаю вам несколько беглых незатейливых вирш, предоставляя их в совершенное ваше распоряжение.
Душевно преданный
Ф. Тютчев
Анненкову П. В., 2–3 декабря 1866*
Вот как можно бы изменить последний стих:
Царю быть другом до концаИ до конца служить России. —————Впрочем, еще раз повторяю вам, почтеннейший Павел Васильич, все это предаю в ваше полное распоряжение.
Ф. Тютчев
Анненкову П. В., З декабря 1866*
Суббота
Майков предлагал мне свою поправку. Но она, по-моему, хуже моей. Что такое искренний сын Р<оссии>? Все это не по-русски. Главное тут в слове служить, этом, по преимуществу, русском понятии — только кому служить?
Мне, право, смешно и совестно занимать вас такими пустяками.
Ф. Тютчев
Майкову А. Н., 16 декабря 1866*
Пятница. 16 дек<абря>
Спешу вас уведомить, дорогой мой Аполлон Николаич, что императрица желает прочесть вашего «Странника»*. Я это узнал от Авроры Карловны Карамзиной, бывшей Демидовой, и потому я советовал бы вам снести к ней вашу рукопись, которую она и доставит по принадлежности. — Живет же она в доме Демидова, в Большой Морской — только не в большом доме, а в маленьком, что возле. Вам душевно пред<анный>
Ф. Тютчев
Аксаковой А. Ф., 20 декабря 1866*
P'etersbourg. 20 d'ecembre 1866
Ma fille ch'erie. Profitant de l’exp'erience, c’est par une occasion particuli`ere que je vous 'ecris. On parle toujours mieux quand on sait qu’il n’y a personne qui vous 'ecoute aux portes.
Ces lignes d’ailleurs sont plut^ot `a l’adresse de ton mari qu’`a la tienne. Au moment o`u son journal va para^itre*, je voudrais le mettre au fait de la situation du moment, au moins en ce qui a rapport `a lui. — Cette situation n’est pas du tout aussi sombre qu’il pourrait le croire, et il n’y a pas lieu, selon moi, `a se laisser aller `a des appr'ehensions exag'er'ees.
Je conviens qu’apr`es l’incident des lettres intercept'ees* et de ce qui s’en est suivi, il y aura n'ecessit'e `a user d’une plus grande circonspection, mais j’ai la presque certitude que, pour 'eviter les conflits, il suffira qu’Аксаков mette dans tout son jour ce qui est le fond m^eme de sa nature — sa loyale 'equit'e, et que ce fond-l`a, bien et d^ument constat'e, r'eagisse un peu sur la forme. Ce qui exasp`ere le pauvre Valoujeff dans la pol'emique de Katkoff*, c’est qu’il ne le croit pas sinc`ere. Il ne peut pas se persuader qu’un homme puisse s'erieusement porter contre lui des accusations dans le genre de celles dont le poursuit Katkoff, et c’est de la meilleure foi du monde que Valoujeff se croit le martyr glorieux de son attachement aux grandes v'erit'es de la civilisation, telles que la libert'e de conscience, le respect de la propri'et'e, etc. etc. C’est 'enorm'ement niais, mais c’est ainsi. Ce qui serait aussi habile qu’utile, ce serait d’admettre toutes ces pr'etentions, sauf `a lui expliquer que ce n’est pas les principes qu’on lui conteste, mais bien l’application qu’il pr'etend en faire par suite de la plus compl`ete inintelligence du terrain historique sur lequel la question se d'ebat, et une pareille explication calme et aussi peu personnelle que possible serait assur'ement plus efficace que toutes les catilinaires* de Katkoff…
Nous ne serions assez nous r'ep'eter qu’une direction `a contresens dans les id'ees doit amener dans l’ordre des faits des r'esultats ayant tout le caract`ere d’une trahison pr'em'edit'ee… Surtout `a pr'esent o`u l’on cesse d’^etre Russe pour ^etre cosmopolite, mais bien pour devenir forc'ement et fatalement Polonais…
Assur'ement, la fatalit'e des derniers 'ev'enements est immense. Mais il ne faudrait pas croire que maintenant tout est perdu sans ressource. — D’abord le syst`eme adopt'e a pour lui la force des choses, et lors m^eme qu’ici on voudrait s’en d'essaisir (ce qui n’est pas du tout le cas, au moins quant `a l’Empereur) nos ennemis nous obligeraient de le garder et d’en poursuivre l’application. Nos ennemis, les Polonais surtout, sont les v'eritables pionniers de notre avenir. — Il y a dans le moment actuel un double fait qu’on ne saurait assez remarquer et qui prouve bien l’inanit'e de l’action humaine dans l’histoire — ce double fait le voici: c’est d’une part la France, dont la politique inqui`ete lui cr'ee `a sa porte deux organismes puissants, destin'es `a grandir `a ses d'epens, et d’autre part la Russie, avec deux immenses dissolutions sur ses fronti`eres, mises l`a tout expr`es pour solliciter son d'eveloppement… et ce double r'esultat, r'ealis'e en sens contraire des efforts de chacune de ces deux puissances*.
Nous sommes ici en train de faire une d'emonstration en faveur des Candiotes*, et bien que la forme en soit par trop occidentale, — il s’agit d’un grand bal `a l’Assembl'ee de la Noblesse sous les auspices de l’Imp'eratrice, — le fond, cette fois, corrigera la forme… J’esp`ere d’ailleurs que ce sera un signal donn'e `a toute la Russie et qui sera accept'e par elle…
Mais je suis press'e d’interrompre ici mes 'ecritures. On vient chercher ma lettre. — Je n’ai que le temps de te prier de me donner des nouvelles pr'ecises de l’'etat de ta sant'e, dont les anomalies m’inqui`etent un peu… beaucoup. Je persiste dans la r'esolution d’aller vous voir, mais ces horribles froids m’effraient pour le moment.
Mille tendres amiti'es `a ton mari. — Que Dieu vous garde… Je vous recommande le porteur de la pr'esente un Mr
Петербург. 20 декабря 1866
Моя милая дочь. Наученный опытом, пишу вам с оказией. Свободнее говорится, когда знаешь, что под дверями тебя никто не подслушивает.
Впрочем, эти строки скорее адресованы твоему мужу, чем тебе. В момент, когда его газета готовится к выпуску*, мне хотелось бы познакомить его с нынешним положением дел, по крайней мере, с тем, что непосредственно до него касается. — Положение это вовсе не так безнадежно, как ему, возможно, кажется, и, по-моему, нет никаких оснований для чрезмерной тревоги.
Согласен, что после случая с перехватом писем*, имевшего известные последствия, нужно будет вести себя более осмотрительно, но я почти уверен, что любых конфликтов удастся избежать, если только Аксаков в полной мере проявит то, что составляет самую сущность его натуры — свою деликатную беспристрастность, и если эта сущность, должным образом выказанная, немного повлияет на форму. Бедняга Валуев злится на Каткова* именно потому, что не верит в его чистосердечие. Он не представляет себе, как это можно всерьез выдвигать против него те обвинения, которыми изводит его Катков, и самым искренним образом считает себя славным мучеником, страдающим за свою приверженность великим ценностям цивилизации, таким, как свобода совести, уважение к частной собственности и т. д. и т. п. Это ужасно глупо, но это так. Было бы и политично, и полезно признать все эти притязания, но вместе с тем объяснить ему, что оспариваются не его принципы, а то, как он, вследствие полного незнания им исторической почвы, на которой дебатируется вопрос, пытается их применять, и подобное объяснение, спокойное и к тому же не задевающее личности, было бы, безусловно, более действенным, чем все катилинарии* Каткова.