Тонкая материя
Шрифт:
– Армяне – христиане с 301 года, – внимательно разглядывая рюмку констатировал М.С. – А до этого времени, как и многие другие народы, были язычниками. И одну из главных богинь армян звали Анахит, а одно из самых любимых армянских женских имен – имя Ануш. Я вижу в этих созвучиях, дорогая Анна Львовна, волшебную для меня связь. Может быть, и наверняка, я грешник, и нет мне прощения, но мои боги Бах и Бетховен и еще другие, их немного, а Ваш супруг и мой духовный брат для меня не ниже архангела, и Вы наша царица и богиня. Вот так все высоко, голова немного кружится! Но не страшно, не можем упасть, потому что хорошо сидим. Сами сели и сидим, не боимся. Пусть боятся те, кто избрал своим инструментом, на котором они играют с людьми, подлость. Мы играем на куда более благородных инструментах. Хотя в этом мире никто не застрахован…
– Меня позвали
– Когда спектакль?
– В октябре.
– Значит, когда я Моцарта в Зальцбурге буду играть, ты будешь петь его в Питере.
– Почему я все узнаю последним? – шутливо возмутился М.С. – И что заказали австрийцы?
– Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмой. И Третий.
– Какое пиршество! Отправиться на родину бога, прожить там три чудесных жизни – и остаться в живых! Вот это жизнь! У меня хорошее предчувствие: под покровительством Амадея с тобой случится что-то хорошее.
Серебристо-стальная, побитая чернью густейшая шевелюра М.С. воинственно топорщилась. Для пророчества требуется выплеск энергии, даже для сбывающегося лишь частично.
Что может со мной случиться?
На следующий день М.С. улетал в Израиль, и я отвез его в аэропорт. Шел дождь, дворники не справлялись с водопадом на лобовом стекле, но самолет, не оправдав наших опасений, вылетел вовремя и взял курс на Ближний Восток, в земли с историческим процессом сумасшедшей интенсивности, населенные народами с вечно натянутыми нервами и горящими глазами. Монотеистические идеи, испепеляющие их умы и души, доставили много хлопот всему остальному миру. И этой истории не видно было конца, безумие прогрессировало. Но даже в полном мраке горит огонь светлого разума, и вот, прекрасный армяно-российский скрипач летел на встречу с прекрасным американо-израильским скрипачом, чтобы помузицировать, поиграть вместе и порознь бессмертную классику и народную музыку. Израильский коллега слыл большим мастером игры в манере народных еврейских скрипачей, клезмеров, а М.С. был не менее искусен как армянский скрипач-ашуг, и была идея сопоставить и сблизить два этих своеобразных мелоса. Аэровокзал был забит мятущейся публикой под завязку: многие рейсы откладывались до лучших времен. С трудом пробившись к выходу, я шагнул было в сторону парковки, но тут в меня врезалась молодая особа и, не извинившись, помчалась дальше, сметая все на своем пути. Воспитание это то, чем мы можем похвастать все реже. Я посмотрел вслед этому урагану в юбке, успел отметить аккуратную попку и стройные ножки и простил грубиянку. Надо уметь прощать.
Дождь выбивал дробь на моем зонтике с безумием кавказских барабанщиков. Я выудил из кармана плаща смарт-ключ и нажал на кнопку дистанционного включения двигателя, заставил электронику помигать мне, чтобы отыскать свою машину в стаде железных коней. Чудеса электроники восхищают меня, вселяя робкую веру, что человечество небезнадежно. Но в руках очередного дремучего получеловека все чудеса техники выглядят все более экзотично. Но хватит ворчать! Подойдя к машине, я нашел ее живой и готовой к движению. Но кроме машины, рядом с ней, я обнаружил и что-то еще более восхитительное: девушку с шоколадной кожей, красивую как знаменитая Бейонсе. Мокрая, замерзшая мулатка, одетая хоть-сейчас-на-подиум, сверкнула белками черных глаз и на забавной смеси русского с английским спросила, могу ли я ей помочь. Очень красивая и не менее сердитая девушка. Я предложил ей перейти на родной английский, что вызвало у красавицы удивление, восторг и прилив доверия. Речь ее потекла гладко и с огромной скоростью. Через несколько мгновений я был в курсе дела. Джип, припаркованный рядом с моей машиной, был ее, но проникнуть в него не было ни малейшей возможности: аэропортовский воришка стащил у нее сумочку с ключами и вот-вот должен был появиться на парковке, чтобы попытаться угнать ее тачку. Логично, хотя из-за специализации, рационализирующей воровскую деятельность, в логику могла вкрасться и ошибка. С другой стороны, воришка мог возомнить себя универсалом, способным на смену окраски не хуже хамелеона. Помощь она вызвала, скоро они будут здесь, а пока могла бы она подождать в моей машине? Ну, конечно, тысячу раз конечно! Утвердившись на переднем пассажирском сидении, она завертелась, высматривая и чужих и своих – кто раньше успеет. Соблазнительные формы порывисто двигались в танце, самопроизвольно рождавшемся из напряжения, овладевшего девушкой и передавшегося мне. Руки, груди, ноги – все высшего качества – мелькали
– Газовый пистолет?– уверенно определила она.
– А ты эксперт?
–Я разбираюсь в оружии. У меня дома два пистолета и винтовка.
– Нам тут столько не понадобится. Карманники или сумочники оружия с собой не таскают. А эта пушка смотрится как боевая.
Она протянула руку и легко отобрала у меня игрушку.
– Для копа ты слишком красива.
– Я джазовая певица.
– Не шутишь?
И в этот момент мяукнула и подмигнула машина, которую мы стерегли. Джип певицы. Я выключил мотор, и мы пригнулись – синхронно и автоматически. Струи дождя раздвинулись, как занавес, и к джипу певицы прилипла фигура в серой куртке с капюшоном. Убедившись, что в салоне пусто, вор, вместо того, чтобы ворваться в машину, завестись и убраться подальше, пошел зачем-то в проход. А когда вернулся, глазам своим не поверил: его встречала прекрасная черная дьяволица с большой волыной, нацеленной прямо ему в лоб, свирепая, орущая приказы на языке, похожем на английский. Чисто голливудский боевик. Вор, весь в сером, почти призрак, вильнул в сторону, понадеявшись на свою профессиональную юркость и ловкость. Но оказался в объятиях, совсем не дружественных, большого парня. Теперь уж точно голливудской, суперменской наружности, мигом скрутившего неудачника и положившего его лицом в лужу.
– Кажется, я вовремя, – улыбнулся супермен нам всеми зубами.
– Ерунда, я бы справилась, – слегка бравируя, отозвалась красотка. – Но все равно, большое спасибо.
Я смотрел на эту гармоничную парочку и чувствовал себя зрителем, случайно попавшим на съемки боевика.
– Эй, приятель, мы даже не успели познакомиться или я забыла, как тебя зовут? – обратилась ко мне девушка, и я понял, что попал в сценарий.
Я представился.
– Я Джекки, а это Пол, – раздвинула большие губы в обольстительной улыбке мулатка.
– А это наш российский воришка, – напомнил я, указывая на распростертое тело, и мы все дружно рассмеялись.
– Отпустите, мужики, – ожило тело.
– Сейчас, – ответил Пол и профессионально ловко обыскал вора. Нашлись документы певицы, деньги, ключи.
– Пошел!– прикрикнул на серого типчика Пол.
Вор растворился в воздухе.
– Он должен сидеть в тюрьме, – напомнил я американским друзьям.
– Ну, мы же не копы или, как у вас тут называют их, менты. – Он вдруг зорко вгляделся в меня. – Или менты?
– Я просто музыкант. – Он еще пристальней всмотрелся в мое лицо, и огонек узнавания блеснул в серых глазах.
– О, да. Вы не просто музыкант. Я был на Вашем концерте. Вы великолепный скрипач!
Девушка, возможно уже забывшая о моем существовании, с интересом уставилась на меня своими глазищами.
– Играешь джаз?
– Обожаю.
– Ты не безнадежен.
– Джаз – это лично ваше, как кожа или одежда. Импровизация и пульсация – в вашей крови. Белый джаз – максимум очень талантливая реакция на вашу музыку.
Дождь перестал идти, но все равно было глупо начинать спор о таком тонком и деликатном музыкальном моменте на парковке.
Но девушка, уже было совсем устроившаяся на водительском сидении, вышла из машины и захлопнула дверь.
– Настоящий талант сильнее крови, – отчеканила она, стоя ко мне почти вплотную. – А для гениальных музыкантов нет границ. Драться будем? – расхохоталась певица.
Мы обменялись визитками, и джип американки важно покатил со стоянки, вкусно шурша широченными шинами. За ним пристроился кадиллак с дипломатическими номерами. Пол вскинул руку в прощальном жесте.
Жизнь – полное безумие. Несмотря на самые блестящие умствования древних (Аристотель) и новых (Ницше), самый глубокий анализ сути человека (Шекспир), достижение высот духа и гармонии (Бах), тысяч других доказательств прекрасных сторон и черт человеческого характера, бесконечных попыток подняться, открыть-завоевать недоступные прежде тайны, секреты фантастически проявляющей себя на всех уровнях природы, жизнь человеческая, полная животных страстей, приводящих к убийству и прочим гнусностям, полное безумие с еле видной точкой света в конце туннеля. И если бы не музыка и близкие к ее измерению другие искусства и наука, если б не взлеты духа и колоссальные усилия сохранить достоинство, сохранить лицо, деградация съела бы нас с потрохами.