Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман
Шрифт:
– Глупа ты, мать, - отозвалась Саша. – Эх, на кого я только тебя покинула…
– Перестань, - рассердилась Женя. – Лучше давай поймаем извозчика. Смотри, у тебя уже нос синий! Кто недавно переболел - а еще говоришь, что это я маленькая!
Саша плотнее надвинула на лоб платок и мрачно замолчала. Своего ума нет, так уже и не вложишь, подумала она.
– Мне кажется, ты это напрасно, - заметил Мендель, когда подруги скрылись из виду. – Эта Александра Алексеевна определенно что-то заподозрила. Она умна.
–
– Как это одна? – спросил Мендель.
– Александра Алексеевна замужем, - пояснил Кацман. – И моя бедная Женя брошена на произвол судьбы.
Он замолчал. Потеребил дужку очков.
– Ты уж не погуби ее совсем, Гриша.
* Грек, который - чтобы обессмертить свое имя - в 356 г. до н.э. сжег храм Артемиды Эфесской, считавшийся одним из семи чудес света.
========== Глава 14 ==========
Василий еще долго сидел за столом в своем кабинете при свете керосиновой лампы. Он был так погружен в тетрадь, лежавшую перед ним, что не почувствовал чужого присутствия, пока ласковые руки не обняли его сзади за шею, а к виску не прижалась теплая щека.
– Лидочка, - молодой человек с улыбкой оторвался от своего занятия и поднял глаза. Взгляд его все еще был рассеянным. Но Лидия вдруг поразила его – освещенная снизу желтым светом лампы, при задернутых красных гардинах, жена показалась ему какой-то трагической фигурой. Как Ниоба*. Резкий желтый свет состарил ее прекрасное лицо, придав ему нездоровый вид, и одновременно словно лишил его возраста.
– Ты что-то хотела, дорогая? – спросил Василий.
“Как же быстротечна женская красота… Внешнее – это даже только обманчивое чувственное представление…”
– Ты даже не пришел ко мне за весь вечер, - упрекнула его жена, с улыбкой садясь напротив. – Так много дел? Неужели ты не справляешься с ними на службе?
Василий едва заметно нахмурился. Как всякий мужчина, он не любил намеков на свою служебную несостоятельность, пусть даже таких нечаянных.
– Мне необходимо поработать дополнительно, - сказал он. – Я всегда справляюсь со всем, но некоторые талантливые произведения требуют больше внимания, чем отводится им в казенное время.
Он говорил и чувствовал, что Лидия едва ли понимает его. Для нее чужие “талантливые произведения” имели куда меньше значения, чем то, что из-за них ею пренебрегает муж. Хотя в действительности Василий нечасто обделял ее вниманием – только когда попадались действительно интересные вещи.
Такие, как роман девицы Прозоровой.
– Что это ты читаешь? Могу я взглянуть? – вдруг спросила Лидия, с улыбкой протягивая руку за тетрадью: очевидно, решила вникнуть в дела мужа. Василий чуть не вскочил с места, но удержался, вцепившись в спинку стула.
К счастью, Лидия уже была занята тетрадью и не увидела,
– “Предвечное блаженство”, - медленно прочитала она. – “Любовь Антиоха к девице Полине, победившая самое смерть…” Боже мой, какой ужасный почерк!
Лидия вскинула полные недоумения голубые глаза на мужа.
– Это разве исключительное произведение? Кажется, такие любовные романы к вам поступают каждый день десятками… Особенно с вашей почтенной репутацией.
Василий неподвижно смотрел на жену, чувствуя, как нарастает его раздражение. Лидия говорила так, точно понимала в его работе больше него самого.
– Лида, этот роман отличает стиль, - медленно сказал он. – А также авторство. Автор – женщина.
Рукопись была подписана именем Авроры, и Василий мог не бояться, что Лидия узнает в авторе Женю Прозорову.
– Женщина?..
А вот теперь Лидия взревновала. Василий при виде ее лица ощутил почти неконтролируемую злобу на жену. Она в любых его отношениях с женщинами не видела больше романов!
– Да, женщина, - сказал Василий. – И прошу тебя не устраивать мне сцен.
Последнее прозвучало так резко, что глаза Лидии наполнились слезами. Она уронила тетрадь на стол и низко опустила голову.
– Ты предпочитаешь ее мне, - прошептала она.
– Лида, женщины-писательницы интересны мне только в части писательства, - сказал Василий, с трудом держа себя в руках. – Они неженственны. Они непригодны для любви. Теперь ты спокойна?
Лидия кивнула, не поднимая глаз; она медленно водила пальчиком по спинке его стула.
А Василий сам не знал, правду сказал или нет. Но Лидия была слишком поглощена своей обидой, чтобы это заметить.
Василий встал и обнял ее за плечи.
– Пойдем почитаем что-нибудь вместе, - предложил он. – Или просто посидим рядом у камина. Расскажи мне о том, что чувствуешь… Ты так давно не открывала мне своей души…
Лидия прильнула к нему всем телом.
– Я очень счастлива с тобой, и мне очень страшно, - прошептала она. – Страшно, что ты от меня уйдешь. Я так боюсь этого всякий раз, когда ты закрываешь за собою дверь…
– Не понимаю, - сказал Василий.
Но он понимал.
И вдруг эта нежная навязчивость, желание жены проникнуть во все сферы его жизни и всегда присутствовать в них рассердило его. Разве она не видит, что перед нею мужчина, а не ребенок?
– Вася, а эта твоя писательница красива? – вдруг спросила Лидия.
От банальности и пошлости всей этой сцены его вдруг замутило.
– Я никогда не замечал ее внешности, - резко ответил Василий. – Лида, уймись, прошу тебя! Ты думаешь, что я могу тебя обмануть?
Лидия обхватила его голову руками и порывисто поцеловала.
– Прости меня, Васенька! Прости, я такая глупая!
Василий, несмотря на неловкость, почувствовал то же самое. Он давно так не досадовал на жену.
– Прости, это я был груб, - сказал он, обняв свою подругу жизни за талию. – Идем, забудем сейчас обо всех остальных…