Травинка на холодном ветру
Шрифт:
– Эй, бездельники!
– послышался низкий мужской голос.
– Почему никого опять нет на месте?
– Кентон...
– упавшим голосом произнёс Свейн.
– Нам снова влетит...
– Я не виноват!
– закричал Пипер.
– Это роанка всю картошку съела. Там было с десяток, если не дюжина!
"Врёт, негодяй, - неприязненно подумала Милена.
– Всего шесть или семь штук я нашла в золе. Сам, наверное, слопал, а на меня наговаривает".
– Клади её здесь, - мигом сориентировался Броуди, - быстрее, пока Кент не заметил...
– Поздно, - вздохнул Свейн, и оказался прав.
– Что вы там несёте? Рыбу ловили?
– Нет!
– откликнулся Броуди, у которого сразу же прорезался голос.
– Дикую женщину поймали из племени роанов! Специально для тебя, Кентон! Прими от нас подарок!
Милену внесли в круг света, отбрасываемый костром.
– Откуда это?
– спросил Кентон, оказавшийся высоким, немного сутулым мужчиной.
Глядя на него снизу вверх, девушка не могла понять, какого цвета его волосы, но потом догадалась, что это рдеющие угли костра придают им красноватый оттенок. А когда он присел рядом с сетью, то выяснилось, что у Кентона совершенно бесцветные брови и такая же щетина на лице.
– На болоте нашли, - сверкая редкозубой улыбкой, пояснил Броуди.
– Она - оборотень. Только в роана больше уже не превратится, мы ейную шкуру в костре спалили. Для тебя старались, так что забирай её себе, Кентон. Нравится?
– В шалаш несите, там разберусь.
Вместе с Кентоном у костра остался Пипер, снова принявшийся рассказывать о прожорливой роанке, съевшей весь картофель. Свейн и Броуди занесли сеть в шалаш и, не слишком церемонясь, принялись её разворачивать. Едва Милена выпала на застеленный соломой пол, Броуди придавил ей горло коленом и спросил:
– Человечий язык понимаешь?
– когда девушка кивнула, он продолжил: - Кентон у нас здесь за старшего. Его слово - закон. Будь с ним поласковей, чтобы он к нам меньше придирался. Попытаешься сбежать - живьём в землю зарою.
– Если завтра мы узнаем, что ты ему не угодила, - добавил Свейн, - то пеняй на себя.
Закончив с наставлениями, оба покинули шалаш. Милена подползла к противоположному от входа краю и уткнулась в глухую стену из переплетённых ивовых прутьев. Пока она испытывала на прочность шалаш, полог откинулся и внутрь зашёл Кентон. Высота крыши не позволяла стоять в полный рост, поэтому он сразу же сел на пол.
Забившаяся в угол девушка не могла его видеть, но чувствовала, что Кентон находится на расстоянии вытянутой руки. Послышался звук ударов кремня о кресало, в темноте заалел огонёк разгоравшегося трута. Кентон зажёг огарок сальной свечи и приблизил пламя к лицу Милены. Не говоря ни слова, он водил свечой, разглядывая "подарок", дотронулся до плеча девушки, взял её тонкую руку в свою широченную ладонь и внимательно осмотрел пальцы.
– Броуди... Трепло старое. - негромко произнёс Кентон.
– Роанов каких-то приплёл... Тебя как звать?
– Магдалена.
– Сама откуда будешь?
– В бегах я.
– И так понятно. Родом откуда?
Милена сказала название небольшого городка, через который проходила вместе с караваном грешниц.
– Слышал.
– кивнул Кентон.
– При господах состояла?
– Да, - ответила девушка, понимая, что руки её выдали.
– Была у дочки хозяйской в услужении.
– Что ж они, тебя совсем не кормили?
– нахмурился Кентон.
– Рёбра наружу торчат.
"Сказать бы ему, сколько мне бегать за эти дни пришлось, - подумала Милена.
– Больше не задавал бы таких вопросов".
– Почему сбежала? Поди, хозяин приставать начал?
– Угадал, - подтвердила девушка.
– Так всё и было.
– Семья есть?
– Мать умерла. Отец до недавнего времени сидел в тюрьме, а где он сейчас - не знаю.
– нисколько не погрешив против истины, сказала Милена.
– Куда направлялась?
– У меня родственники в Кифернвальде. Туда хотела податься.
– Дальняя дорога.
– Кентон задул свечу.
– Сиди здесь. Я скоро вернусь.
"Сразувидно, что ты не в его вкусе, так что сама прояви инициативу, - посоветовало Сомнение, - а то ничего у вас не получится".
"Ты о чём?".
"Дурочкой не прикидывайся. Он же тебе сразу понравился. Блондин. Высокий. Сильный. Немногословный. Уверенный в себе. Настоящий мужчина. Это не вертлявый клоун, вроде Отто".
"Я ни о чём таком даже...".
"Ой, а кто это сейчас покраснел? Ты кого взялась обманывать? У нас с тобой одна голова на двоих. Все твои мысли мне известны".
"Если известны, то почему ты решила, что я собралась разделить ложе с первым встречным?".
"Ложа здесь нет, придётся делить шалаш. И первым, кого ты встретила на болоте, был Броуди. Или он тебе больше по нраву?".
От такого предположения, девушку передёрнуло и возникло острое желание плюнуть куда-нибудь в угол. У похотливого старичка был настолько омерзительный вид, что одна мысль о физической близости с ним, вызывала рвотные позывы.
"Я по-другому воспитана, чтобы... вот так... в шалаше...".
"Грош цена всем нормам поведения, которыми забивали твою голову с самого детства.
– сказало Сомнение.
– Много ли по-настоящему счастливых людей среди тех, кто эти нормы свято соблюдал?".
"Я уверена, что они есть".
"В большинстве случаев это ущербные люди, к концу жизни, превратившиеся в ханжей и лицемеров. Когда человек идёт против своей природы, избегая проявления истинных чувств, он сам себя обворовывает. Ты, ведь всю оставшуюся жизнь будешь жалеть о том, что меня не послушала. Выйдешь замуж за какого-нибудь дворянчика, который целыми днями будет охотиться на кабанов, или тискать крестьянских девок...".