Трепет
Шрифт:
– А если тебя не пустят с таким длинным амулетом в замок Тимора? – прошептала Ирис.
– Пустят, – качнул головой Игнис. – Куда ж я без него?
– Вот к кому надо тебя ревновать, – вздохнула Ирис. – Но…
– Но к богам не ревнуют, – засмеялся Игнис. – Ты держись позади меня, но все-таки не отставай.
– Даже не надейся, – пообещала Ирис.
…К вечеру третьего дня пара добралась до начала тиморских кряжей, повернула на восток, миновала пару небольших крепостенок, переночевала на полатях в доме не слишком прижимистого егеря-пасечника и вышла на узкую горную тропу, по которой и двигалась, пока не уткнулась в ущелье с гремящей на его дне речкой. Через пропасть был перекинут сплетенный
– Лошади пройдут? – усомнилась Ирис.
– Пройдут, – уверенно произнес Игнис. – Видишь следы? Часа два назад всадник здесь уже спешивался. И, кстати, подковы на его лошади ардуусские. Хорошие подковы, угольные, но без клейма… Заматывай морду кобылы платком. Я первый.
– И не сомневалась, – проговорила Ирис, снимая с плеча лук. – Не волнуйся, до башни не более полутора сотен шагов. Будь осторожен, но если что…
– Тебе что-то не нравится? – нахмурился Игнис.
– Там… – Она заколебалась, кивнула на башню, которая на той стороне пропасти лепилась к скальному карнизу и перегораживала дорогу. – Там тень той опасности. И за спиной… Но за спиной как будто в отдалении. И главная опасность не здесь… Или близко… Не могу объяснить. Все как будто плывет. Но другой дороги ведь все равно нет?
Игнис обернулся. Часть тропы за их спиной, не менее двух лиг, пробегала по заснеженному плоскогорью. На нем не было ни души.
– Ладно, – потянул он за собой лошадь. – Если я буду пугаться еще и тени, тогда мы вообще никуда и никогда не придем. Но ты посматривай в обе стороны.
– Один! – донеслось от башни, из которой вышел пузатый стражник с непокрытой головой. – Один ведет лошадь, второй ждет. Через мост только по одному!
– Да уж понял, понял, – буркнул себе под нос Игнис. Всякий раз, как он оставлял Ирис одну, ему становилось не по себе. Он радовался тому, что жива Камаена Тотум. Не был в обиде на то, что королевством Лапис заправляют его двоюродные брат и сестра. Но странным образом все его родственные чувства, все то ощущение семьи, которое казалось ему какое-то время утраченным навсегда, соединилось в одном человеке. В дочери ливского народа, которая замерла с луком с наложенной на него стрелой на противоположной стороне пропасти.
– Кто таков?! Откуда?! – рявкнул стражник, когда Игнису осталось до конца моста шагов двадцать.
– Тебе отсюда бросать ярлык или поближе позволишь подойти? – поинтересовался Игнис.
– Слово говори, – понизил голос стражник. – На этот мост всякий-любой не лезет. Хочешь ярлыком обойтись, пяться да двигай обратно. К большим мостам и проездным воротам. Их два. А если времени не жалко или высоты боишься, то можешь до самой Азу путь держать, по льду и переберешься. Но и там дозор стоять будет.
– А поклониться телу вашей королевы я успею, если пойду в обход? – спросил Игнис.
– А ей-то что с твоего поклона? – зло оскалился стражник. – Или ты король какой, или воевода… без войска? Думаешь, ты такой первый? С утра такой же через мост перебирался, тризну, верно, начал, когда из дома вышел. Через мост еле перешел, все к фляжке прикладывался, едва лошадь свою в пропасть не отправил, а как слово нужное спросили, вовсе на поручнях повис, сейчас в башне отсыпается, узлы распустить не может. Ничего, очнется, слово не вспомнит, обратно погоню. А тебе и развернуться не дам, пятиться заставлю. И баба твоя не поможет, что тетиву тянет.
– Вигил, – произнес Игнис.
– Что сказал-то? – приложил ладонь к уху стражник.
– Имя короля твоего назвал, – процедил сквозь зубы Игнис. – Того, что был убит шесть лет назад на западном мосту. Это слово тебе было нужно?
– Проходи, –
– Ты видела? – спросил Игнис, когда Ирис тоже перебралась на другую сторону, а стражник наконец, бормоча что-то себе под нос, загремел воротами, перегораживающими начало тропы.
– Да, – кивнула она. – Не знаю, как насчет пьянства седока, а лошадка ухожена, и след ее был ровным. До моста-то рука у верхового не дрожала.
– А вот и она, – увидел сквозь распахнутые створки привязанную у стены лошадь Игнис.
– Оружия нет, – нахмурилась Ирис.
– Как зовут? – наклонился к стражнику Игнис.
– Тебе-то что за дело? – вскинул брови тот. – Зови Борода, меня так все зовут.
– Оружие было при себе у пьяного?
– Не было ничего, – хмыкнул стражник. – Ни оружия, ни даже ножа какого. Может, он все пропил?
– Интересно, где же? – спросил Игнис. – По ту сторону на день дороги ни трактира, ни постоялого двора. Мы у егеря ночевали, где пасека, мимо его дома этот всадник не пробирался.
– И что теперь? – сплюнул стражник. – У меня в дозоре пять воинов. Юнцов только двое. Один спит, пятеро смотрят. Со мной – шестеро. Или ты хочешь сказать, что мне сберегаться нужно от доходяги, от которого разит так, что и трезвого на опохмел тянет? Да он обделался спьяну, к нему и близко не подойдешь? Или ты новым воеводой к нам назначен?
– Нет, – выпрямился Игнис. – Но ты будь осторожнее, Борода. Я бы на твоем месте стреножил этого пьяного. Пойман убийца королевы?
– Нет, – скрипнул зубами бородач. – А ты как хотел? Поймаешь тут… Года четыре назад выловили бы в один день, а то и раньше. А теперь – на одного тиморца – два пришлых. Город расстроился впятеро от прежнего. Найдешь тут. Но ничего, нитка вьется, но клубка не переживет. Только на этого пьяного не тяни. Он же не из Тимора выбирался, а в Тимор двигал. Да и какой из него убийца? Не бродяга, чистый, кроме перегара и вони никакой. И кошель на поясе не пустой. Не думай, обыскали, но потрошить не стали. Ты в Тиморе, парень, а не в логове каком. Торопись, кстати. Тебе еще соизволение на проход в замок выхлопотать надо. Не королевских кровей ведь?
– Да уж куда мне… – вздохнул Игнис и направил лошадь вперед.
Они приблизились к городу после полудня. Еще издали, пока вздымающиеся к небу скалы загораживали город, Игнис отметил, что полей в окрестностях тиморской столицы прибавилось, лесов на расстоянии десятка лиг до нее не стало вовсе, а все прошлые деревеньки словно растворились в ожидании будущей войны. Тимор выглядел притихшим, но спокойным и уверенным в себе. Народу на дорогах оказалось немало, и все они шли, ехали верхом или на повозках в сторону города. А уж когда Игнис вместе с Ирис выбрались к тиморской долине, что, стесненная скалами, раскидывалась на несколько лиг вплоть до городских стен, впору было ахнуть. Разрушенная свейским войском городская стена поднялась против прежней на две высоты да еще украсилась рядом пузатых, основательных башен. За первой стеной, на месте бывших городских кварталов, вставала вторая, за ней узнаваемым силуэтом вздымался тиморский замок, а между ним и Медвежьей горой высилась новая стена, столь высокая, что цитаделям и Ардууса, и Бэдгалдингира впору было бы считать ее равной. Но даже не это было поводом для удивления, а тысячи, десятки, может быть, сотни тысяч людей, стоявших на равнине перед городом. Море непокрытых голов раскидывалось во все стороны. И народ, который шел к Тимору со всех сторон, растекался, расходился по тиморской долине, впадая в скопище людей, как реки впадают в бездонное озеро.