Треверская авантюра
Шрифт:
Пока все пытались осознать новую реальность, Тарен Терпеливый взвесил открывшиеся перспективы, и поделился мыслями с тем, на кого сделал ставку в этой игре. Он же через своих людей выяснил, у кого из ближайших соседей были земельные претензии к побежденным, и подсказал, как получить одобрение вождей почти полутора десятков родов. Пусть и не самых влиятельных, но их дружное заинтересованное мнение в итоге создало необходимый одобрительный фон.
Обошлось это трогательное единодушие Игорю не очень дорого.
Там – луг, здесь – спорный кусок поля. В ином случае – роща, выросшая в таком месте, что слабосильный сосед, чисто по эстетическим соображения мечтал бы, но не мог рассчитывать ее получить, и так далее. Чужое раздаривать не так жалко, как приятно получать «свое», поэтому мелкие уступки в спорах, которые тянулись десятилетиями, однозначно решили возможную проблему, и на имущество неудачников никто не претендовал. По крайней мере, вслух.
Правда, учитывая, что цель разбогатеть сейчас была совсем не на первом месте, небольшую часть имущества разбитого клана, Игорь роздал в придачу к рабам. Верность премировалась в основном вещами и товарами. Скотом и пищей – тем, кто пострадал от недавних набегов, дорогой посудой, и украшениями – остальным.
«Потери» на фоне накопленного кондрусами за почти две тысячи лет – капля в море. Игорь до сих пор точно не знал, насколько он снова богат. Потому что главным приобретением все-таки следовало считать не золото и серебро, а недвижимость. Сады, пашни, ловы и отстроенные дома. Плюс четыре небольших, но хорошо укрепленных острога, в самых малозаселенных и уязвимых местах береговой линии, а также два десятка оставшихся без хозяев поместий, и почти шестьдесят хуторов, в среднем на две-четыре семьи каждый.
Часть из них еще только предстояло взять под руку нового господина, и именно этим сейчас занималась большая часть его личного хирда, в сопровождении небольших отрядов союзной конницы. Почти все ополчение Игорь на ближайшие две недели распустил, развести полученную добычу и дары по домам, выбрать новых вождей взамен трех изрубленных у переправы. Ну и восстановить силы. Почти семьдесят дружинников сейчас за счет Игоря лечились в Персе, и не меньше двух дюжин из них останутся там надолго, отращивая новые глаза, руки или ноги. Живя столетия в «тени» пирамид, местные полевые хирурги предпочитали слишком пострадавшие конечности ампутировать. Нередко это был меньший риск, чем некроз.
Но жемчужиной и самым ценным приобретением, конечно же, стал замок Бринмор. В ближайшие пару недель Игорь планировал закончить разбираться со своей новой собственностью, и после этого сразу выступить в сторону Нойхофа. Примерно к этому же времени остальное ополчение должно было собраться там, где эта компания началась – у замка Арианвэл, родового гнезда клана Серебряного Ветра.
Весь запад треверской марки вольно или невольно признал власть нового претендента, и подошло время вплотную заняться этим городом. Нойхоф был самым ценным и желанным здешним призом. Он один приносил в казну своих нынешних хозяев столько же, сколько все остальные земли не самого бедного фризского княжества, поэтому стоило его взять, и сколько бы у хундингов не осталось воинов, победа становилась только вопросом времени.
Крепкие стены и многочисленное население, требовали сосредоточения всех сил. И лучше всего, если те, кто решит покорить Нойхоф, будут еще и выглядеть так, чтобы им стало бы просто страшно сопротивляться. В конце концов, самые воинственные и подготовленные горожане сейчас и сражались за много пути от своих домов, а все что безболезненно могли собрать северные кланы лежит в земле или трудится на ударных стройках Виндфана.
* * *
Лагерь рабов у замка Бринмор
Все постройки у крепости разобрали незадолго до несостоявшейся осады, поэтому, когда Игорь велел выселить оставшихся пленников за стены Бринмора, для них тут же – всего за сутки «сплели» полсотни хижин из озерного тростника. Прямо у подножия одной из южных башен.
Еще два дня – провозились с частоколом, огораживая квадрат примерно сто на сто шагов и строя восемь вышек для охраны. Участие пришлых воинов свелось лишь к доставке материалов, а со всей остальной работой прекрасно справились и сами «сидельцы».
Все они считались теперь рабами (за небольшим исключением), поэтому спокойно воспринимали такое распределение обязанностей. Действительно, в здешнем мире оглушительное поражение в войне могло легко вылиться в тотальную резню, оттого рабство воспринималось скорее как снисходительное решение. По крайней мере, войско победителей считало так однозначно. Внутри же деревянного ИВС71 мнения разделились.
Легче всего новую судьбу восприняли бывшие «домашние» слуги и рабы, хотя и тут все оказалось не так просто. Вроде как были рабами и приравненными к ним, и ими же остались, но нет. Для них тоже кое-что стало сильно не «как прежде».
Например, очень обидно оказалось осознавать, что такие же рабы из Бринмора, но задействованные на внешних работах, наоборот получили практически свободу. Вместе с семьями их расселили в ближайших поместьях на правах арендаторов. С единственным ограничением, что новые вольноотпущенники будут обязаны отработать 12 лет, и после этого получат все права свободных жителей Треверской марки. Сами они не смогут лишь голосовать в народных собраниях, но уже их дети, со временем станут по-настоящему равноправными членами племени.
Вместе с новым статусом, бывшие рабы получили дома и скарб некоторых нерядовых членов племени. Семьи бывших старост, дружинников, мытарей-налоговиков и вообще всех тех, кто многое терял после смены власти, и был почти обречен стать оппозицией. Здесь такой статус означал совсем не безопасную говорильню, а готовность поддержать претензии силой оружия. Поэтому таких, потенциально беспокойных, дружина хватала в первую очередь, и вместе с семьями старались продать как можно дальше за пределы марки. Во избежание…
И вот учитывая, что работы было мало, а корабли для отправки в Виндфан в первую очередь вывозили имущество, у местных заключенных оставалось слишком много времени, чтобы натирать свои «раны» солью. Вторым изрядным «неудобством», стали новые собратья по несчастью. Труднее всего, оказалось, выстраивать отношения с потерявшими свободу членами племени, которых они еще совсем недавно обслуживали.
Из всех кондрусов, попавших в плен при сдаче Бринмора, свободу сохранила только вдова лидера клана и его многочисленные дочери. Если сравнительно молодую женщину со следами былой красоты можно было вернуть ее бывшим родственникам на ту сторону Рихаса (выслать за пределы марки), то дочерей, Игорь считал неплохим «ресурсом» для легализации дружинников, которым собирался выделить поместья на захваченных землях.