Три Учебника Успеха
Шрифт:
В творчестве Н. Гоголя и М. Горького и в их биографиях "дневники" упоминаются. В разных вариантах. Некоторые из этих вариантов позволяют предположить некоторые из причин, почему "дневниковое творчество" если и получило развитие, то - ограниченное. Некоторые записи М. Горького утеряны во время путешествий. "Существует легенда, будто бы Ягода, прочтя предсмертные дневники Горького, вздохнул: "Как волка ни корми, он всё в лес смотрит"". [Басинский П.В. Страсти по Максиму]. У Н. Гоголя ведение дневника представлено в рассказе "Записки сумасшедшего". Как "профессиональный историк" Н. Гоголь при написании "Тараса Бульбы", по-видимому, использовал "дневники польского очевидца этих событий - войскового
Значения ведения дневников для самосовершенствования Н. Гоголь не отрицал. Это признание выражалось у него в инвертированной форме: он предлагал вести дневник С.П. Шевыреву, вносить в него мысли о Гоголе, затем отсылать этот дневник Гоголю для его (Гоголя) самосовершенствования.
Можно поразмышлять и о возможности некоторого скептицизма Н. Гоголя относительно ведения дневников: если вспомнить описание ведения дневника в его творчестве (в рассказе "Записки сумасшедшего"). Что ж, наверное, в каких-то условиях ведение дневника может быть затруднительно или неуместно.
Автор нисколько не будет разочарован, если его версия об ограниченном "дневниковом творчестве" Н. Гоголя и М. Горького окажется не вполне (или совсем) не соответствующей действительности, и в распоряжении читателей окажутся два (по крайней мере) объемных увесистых томика: один за авторством Н. Гоголя, другой - М. Горького под примерно сходным названием: "Дневники за ... годы".
Надежды на обретение таких "увесистых томиков" подпитываются различными упоминаниями, например:
"Горьковская книга "Заметки из дневника. Воспоминания" включает портретные зарисовки и дневниковые записи предыдущих лет. "Книга о русских людях, какими они были" - так определял свой замысел писатель" [Нефедова И.М.].
"...десяти лет начал вести дневник, куда заносил впечатления, выносимые из жизни и книг" ("Алексей Максимович Пешков, псевдоним Максим Горький").
12.6. РАСПОРЯДОК ДНЯ. ФИЗИЧЕСКИЕ НАГРУЗКИ. СПОРТ.
"...Путь к "подвигам" - через кропотливый, повседневный труд, строгий распорядок, давно заведенный и не допускающий отклонений. "Гоголь везде, как дома, - сообщает Языков ... родным, - везде водворяется по-своему и пишет; в Гаштейне сидел он так же, как и в Москве или в Риме: все утро один с пером в руке - и никому ни на какой стук не отпирая двери! После обеда прохлаждается, лежа на диване и подремывая, гуляет и ложится спать часов в 9 - все это делается у него чрезвычайно аккуратно и вольготно, идет все это, как заведенные часы" (...). Невольно вспоминается фраза из "Мертвых душ": мол, "автор", "несмотря на то что сам человек русский, хочет быть аккуратен, как немец"..." [Манн Ю. В. С.633-634].
"...Рано утром приходила огромная почта - письма, рукописи, книги, газеты, журналы. День Горького начинался с чтения газет - он любил первым в доме узнать, что происходит в мире.
"Живу я - в работе, нигде не бываю, сижу за столом по 10-12 часов. Даже гулять хожу редко", - пишет он вдове Короленко. "Работаю - бешено, часов по 14, не сходя с места... Работаю каторжно". Бывали случаи, когда Горький, не вставая из-за стола, писал круглые сутки: "Дописался до того, что начал вставлять новое перо в мундштук, вставлял весьма усердно. А на днях погасил папиросу в чернильнице". Но "сон мой здоров и крепок, сновидения редко посещают меня"" [Нефедова И.М.].
""Писать надо каждый день в одни и те же часы...
– говорил он. - Это быстро войдет в привычку. Когда придет время, вас уже само собой будет тянуть к столу. А пропустите свой рабочий час - и почувствуете, что вам чего-то недостает"" [Нефедова И.М.].
"То,
Регулярные физические нагрузки (в основном, прогулки) были одним из элементов распорядка дня Н. Гоголя. ""Иван Семенович не жаловал, если ученики во время лекций оставляли классы и прогуливались по коридорам, а Гоголь любил эти прогулки, и потому не мудрено, что частенько натыкался на директора, но всегда выходил из беды сух и всегда одною и той же проделкой. Завидев Ивана Семеновича издали, Гоголь не прятался, шел прямо к нему навстречу, раскланивался и докладывал: "Ваше превосходительство! Я сейчас получил от матушки письмо. Она поручила засвидетельствовать Вашему превосходительству усерднейший поклон и донести, что по вашему имению идет все очень хорошо..." - "Душевно благодарю! Будете писать к матушке, не забудьте поклониться и от меня и поблагодарить..." Таков был обыкновенный ответ Ивана Семеновича, и Гоголь безнаказанно продолжал свою прогулку по коридорам" (...)" [Манн Ю. В. С.61].
"Гоголь в деревне вставал рано... (...) Вечером он опять гулял, катался на плоту по прудам или работал в саду, говоря, что телесное утомление, "рукопашная работа" на вольном воздухе - освежают его и дают силу писательским его занятиям. Гоголь в деревне ложился спать рано, не позже десяти часов вечера." "Ему каждый день были нужны прогулки..." (См.: ["Гоголь в воспоминаниях современников"]).
Д.М. Погодин (сын М.П. Погодина, гостеприимно и по-дружески предоставлявшего часть своего дома Н. Гоголю для проживания) вспоминал:
"После обеда до семи часов вечера он уединялся к себе, и в это время к нему уже никто не ходил; а в семь часов он спускался вниз, широко распахивал двери всей амфилады передних комнат, и начиналось хождение, а походить было где: дом был очень велик. В крайних комнатах, маленькой и большой гостиных, ставились большие графины с холодной водой. Гоголь ходил и через каждые десять минут выпивал по стакану. На отца, сидевшего в это время в своем кабинете за летописями Нестора, это хождение не производило никакого впечатления; он преспокойно сидел и писал. Изредка только, бывало, поднимет голову на Гоголя и спросит: - "Ну, что, находился ли?" - "Пиши, пиши, - отвечает Гоголь, - бумага по тебе плачет". И опять то же: один пишет, а другой ходит. Ходил же Гоголь всегда чрезвычайно быстро и как-то порывисто, производя при этом такой ветер, что стеариновые свечи (тогда о керосине еще не было и помину) оплывали к немалому огорчению моей бережливой бабушки. Когда же Гоголь очень уж расходится, то моя бабушка, мать моего отца, сидевшая в одной из комнат, составлявших амфиладу его прогулок, закричит, бывало, горничной: - "Груша, а Груша, подай-ка теплый платок: тальянец (так она звала Гоголя) столько ветру напустил, так страсть".
– "Не сердись, старая, - скажет добродушно Гоголь, - графин кончу, и баста". Действительно, покончит второй графин и уйдет наверх" (См.:[Вересаев В.В.]).
"Он любил после гулянья бродить по берегу Москвы реки; заходил в купальню и купался" [Смирнова-Россет А.О. C. 40].
"Пешков отправился в Тулу - частью на тормозных площадках, частью пешком. В Ясной Поляне Толстого не оказалось - Софья Андреевна напоила бродягу кофием и сообщила, что муж ушел в Троице-Сергиеву лавру. Тоже пешком. Поразительно много бродила тогдашняя интеллектуальная Россия, словно надеясь уморить себя ходьбой до такой степени, чтобы выдуло из головы мучительные мысли. Вероятно, это и называется интеллектуальным брожением" [Быков Д.Л.].