Три Учебника Успеха
Шрифт:
"...Якобы "босяк", еще до выхода первой книги был знаком (лично или по письмам) с виднейшими личностями своего времени -Н.Ф.Анненским и В.Г.Короленко, Ф.Д.Батюшковым и Н.К.Михайловским, Д.В.Григоровичем и А.С.Скабичевским. Это было просто тогда: заявиться в дом Короленко (да хоть бы и Льва Толстого), показать рукопись, получить отклик. Будучи провинциальным журналистом, перекинуться парой слов с художником Верещагиным, оказавшимся на нижегородской Всероссийской промышленной и торговой выставке, где Пешков был аккредитован. Послать рассказ по почте в столичные "Русские ведомости" (даже не сам отправил, а его приятель Н.З.Васильев, без ведома автора) и через месяц читать рассказ ("Емельян
Поражает невероятная плотность культурного пространства в гигантской бездорожной стране! Словно между столицами и провинцией не было никакого расстояния! Вот еще пример. Через два месяца после выхода "Очерков и рассказов" литературная знаменитость опять попадает в тюрьму. На сей раз посадили уже как политического преступника, по старым, еще тифлисским революционным делам. Арестовали в Нижнем, но сидеть надлежало в Тифлисе, на месте, так сказать, преступления. И вот из Метехского замка Горький как бы между прочим пишет жене: "Гиббона" скоро прочту". То есть что же еще читать в провинциальной тюрьме, как не гиббоновскую "Историю упадка Римской империи", сравнивая ее с упадком империи собственной!" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].
Еще недавно он был занят сокрушающим тяжелым физическим трудом за три рубля. Ситуация внезапно меняется. "В октябре 1902 года Горький встречается с представительницей "Искры" - Гурвич-Кожевниковой. "Единственным органом, заслуживающим уважения, талантливым и интересным, находит лишь "Искру", - писала она Ленину об этой встрече, - и нашу организацию (социал-демократическую. - И.Н.) - самой крепкой и солидной... Он будет давать каждый год по 5000 рублей... Сам он проживает не больше 30% всего, что зарабатывает, остальное отдавал на разные дела... все его симпатии лежат лишь на нашей стороне..." Много помогал Горький партии и помимо этого" [Нефедова И.М.].
"Квартира на Кронверкском и дача в Мустамяках - центры литературной жизни Петербурга. Здесь бывают Куприн, Бунин, Чуковский, Маяковский" [Нефедова И.М.].
(Появился собственный культурный бренд).
"Фабриканты, судостроители, торговцы, еще вчера бесправные, смело занимали в жизни место рядом с дворянством и, подобно древнеримским рабам-"вольноотпущенникам", садились за один стол со своими владыками" (М.Горький "О том, как я учился писать").
Говоря о "Летописи", И.М. Нефедова отмечает: "В журнале печатались писатели Короленко, Бунин, Блок, Есенин, Пришвин, Гладков, Маяковский, Бабель, Чапыгин, Брюсов, Райнис, Исаакян, Шишков, историк-марксист М.Н.Покровский, А.В.Луначарский, К.А.Тимирязев" [Нефедова И.М.].
М. Горький встраивается (или так может показаться) в литературную традицию. Он не литературный сирота и не литературный бродяга.
"Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем, то кричит пророк победы:
– Пусть сильнее грянет буря!.."
Этот призыв "Пусть сильнее грянет буря!" был развитием революционной традиции русской поэзии XIX века - лермонтовского "А он, мятежный, просит бури", некрасовского "Буря бы грянула, что ли"..." [Нефедова И.М.].
"Романтические произведения Горького связаны не только с фольклорной, но и с русской литературной традицией - в частности, с романтизмом раннего Гоголя: вспомним его "Вия", "Тараса Бульбу", "Вечера на хуторе близ Диканьки". И "романтические" и "реалистические произведения Горького образуют органическое внутреннее единство,
"Свой шестидесятилетний юбилей в марте 1928 года Горький отмечал за границей. Его чествовали писатели всего мира. Поздравительные послания пришли от Стефана Цвейга, Лиона Фейхтвангера, Томаса и Генриха Маннов, Герберта Уэллса, Джона Голсуорси, Сельмы Лагерлёф, Шервуда Андерсона, Эптона Синклера и других литераторов с крупными именами" [Басинский П.В. Страсти по Максиму].
Линия на формирование среды, творческой среды, - сознательная или интуитивная - безусловно дала свои положительные результаты.
Горький не только формировал творческую среду вокруг себя - творческую среду в узком смысле. Он формировал творческую среду в широком смысле - писательское сообщество.
"Стремясь сплотить писателей-реалистов на демократической основе, Горький читает много рукописей начинающих писателей, содействует их опубликованию, помогает советом. Так, за 1909 год он прочитал 417 рукописей, а за два с небольшим месяца следующего года - около семидесяти. Благодаря его поддержке и помощи вошли в литературу в недалеком будущем известные советские писатели К.А. Тренев, А.С. Новиков-Прибой. Впечатления Горького от рукописей начинающих литераторов, надежды на их литературное будущее изложены в статье "О писателях-самоучках" (1911)" [Нефедова И.М.].
"Внимание Горького привлекает поэтическая молодежь, в частности поэты-футуристы. Не любивший богемы, писатель на вечере футуристов в кафе "Бродячая собака" чувствовал себя неловко. Он беспокойно поворачивал голову, теребил усы - признак его внутреннего волнения, - но среди выступавших выделил Маяковского: "Силач, далеко пойдет, даром что молод и неугомонен, такие в самый раз нужны..."" [Нефедова И.М.].
""Расчувствовавшийся Горький обплакал мне весь жилет", - с улыбкой вспоминал поэт о чтении в Мустамяках "Облака в штанах". Горьковский "Парус" выпустил сборник стихов Маяковского "Простое как мычание", его поэму "Война и мир"" [Нефедова И.М.].
""В нем много лихачества, задора, но много и наблюдательности, любви к жизни и несомненной талантливости, - говорил о Маяковском Горький. - Мне кажется, он скоро заставит о себе говорить... Такой талантливый! Грубоват? Это от застенчивости. Знаю по себе... Поэт. Большой поэт"" [Нефедова И.М.].
"В свою очередь, и Маяковский, вообще-то довольно скептически настроенный к писателям старшего поколения, уважал Горького, которому подарил несколько книг своих стихов, надписав: "Алексею Максимовичу с любовью", "Дорогому Алексею Максимовичу" и т.п." [Нефедова И.М.].
"Горький заботился о росте писательских сил, помогал молодым писателям - М.Пришвину, К.Треневу, И.Вольнову, А.Неверову, С.Подъячеву, В.Шишкову и другим. "Хорошо говорил он со мной, часа 1 1/2. Эти полтора часа незабываемы. Они решили мою писательскую судьбу", - вспоминал Бабель" [Нефедова И.М.].
"Когда писателю хотели посочувствовать, что к нему "лезут литературные младенцы", Горький отвечал: "Я - неизлечимый "антропофил". Люблю человека... сколько на путях моих я встретил замечательно талантливых людей, которые погибли лишь потому, что в момент наивысшего напряжения их стремлении - они не встретили опоры, поддержки. Вот отсюда и происходит мое отношение к "литературным младенцам"..."" [Нефедова И.М.].