Три
Шрифт:
Он придержал дверь, и мы с Чейзом, обменявшись пораженными взглядами, вошли внутрь следом за толпой.
Здание очень походило на начальную школу, в которую я ходила: длинный коридор с классами, расположенными по правую сторону, и большими окнами по левую. Их разномастные ставни были открыты, и внутрь задувал легкий ветерок, несущий запахи животных с пастбища. Стены, расписанные угольными изображениями человечков и домиков, заливал солнечный свет.
По коридору разносились звуки детских голосов, ослабляя оставшееся в моей груди напряжение. Мы подошли к открытой двери, и увидели ярко освещенный класс. Дети разных возрастов сидели на пластиковых стульях, привинченных к партам в форме буквы L, как и в моей школе. Старшие, лет двенадцати-тринадцати, помогали младшим, которые были одеты только в желтые рубахи, оставлявшие открытыми маленькие ножки. В самом конце класса в одиночестве сидел мальчик, уставившись на нас хмурым взглядом.
К стенам крепилось множество сморщенных от воды фотографий, вырезанных из журналов. Городские пейзажи, женщины в обтягивающей одежде прежних дней, даже фото Войны: разрушенные здания, желтый дым и бегущие люди. Увидев их, я заледенела: они напомнили мне о кровавом прошлом, за которым я наблюдала по неисправному телевидению, сидя в нашей старой гостиной.
Я снова вспомнила маму. «Ты не поверишь, что они писали в этих штуках». Я чуть не усмехнулась, представив в одном из них ее историю. Ей бы понравилось. И даже если это прочитал бы всего один человек, но потом остановился и задумался или даже дал отпор, оно бы того стоило.
Женщина с коротким ежиком черных волос и кожей цвета кофе что-то писала мелом на доске.
– Это мисс Рита, – сказал Девитт. – Она член совета. Ее дочь Джана занимается с малышами в соседней комнате.
И он улыбнулся Саре.
– Что такое совет? – спросил Чейз.
Доктор посмотрел на него впервые с того момента, как обращался к нам в саду.
– Совет состоит из людей, которые определяют развитие Стойкости. Ван Пелт работает на полях. Панда наш главный повар, а Пэтч Коннор тренирует бойцов.
– А что делаешь ты? – спросил Джесс несколько грубо.
Девитт медленно втянул воздух.
– Все, что в моих силах, чтобы помочь делу.
Мое сердце забилось быстрее. Теперь я была уверена, что слухи о присутствии Три в убежище – фальшивка. Их база находилась здесь, и Девитт, очевидно, был здесь кем-то важным. Похоже, удача наконец улыбнулась нам.
Я уже было двинулась дальше, но увидела слова, которые мисс Рита написала на доске: «Статья Третья».
Класс хором процитировал:
– «Полная семья должна состоять из одного мужчины, одной женщины и детей».
В ту же секунду я снова оказалась в исправительной школе, на жестком деревянном стуле, в колючей шерстяной форме. Шрамы на руках, полученные там, запульсировали, и мне пришлось подавить желание ворваться в класс и разорвать экземпляры Статута, которые, как я теперь заметила, были в руках у каждого из детей.
– Она учит их Статуту? – спросила я.
– Мы должны знать своих врагов, – ответил Девитт.
– Они же дети, – попыталась объяснить я. – Они должны читать книжки и учить, я не знаю, правописание. Историю.
Джесс странно посмотрел на меня:
– Это и есть их история.
Я разжала кулаки. В школе я изучала математику и естественные науки, читала романы и стихи. А потом, когда я перешла в предпоследний класс, из программы убрали Билль о правах, как будто его никогда и не было, а в коридорах повесили копии Статута и сказали: если есть хоть какая-то надежда на то, что наша страна может возродиться после Войны, то мы должны подчиниться. Сомневаюсь, что сейчас существовал хоть один человек, который не знал бы, что такое Статут о морали.
– Многое изменилось с тех пор, как я ходила в школу, – сказала я.
Джесс хмыкнул:
– И ты еще молода. Представляешь, как я себя чувствую?
Прихрамывая, он прошел вперед, а я невольно пожалела о том, что всадила в него вилку.
Мы остановились у столовой, но коридор поворачивал и шел дальше. Два охранника, похожие на тех, которые прятались среди деревьев, стояли там, загораживая путь.
Девитт остановился перед ними.
– Доступ в северное крыло только по разрешению совета. Если вы пройдете в столовую, уверен, что смогу уговорить нашего повара состряпать что-нибудь для вас.
– А что в северном крыле? – спросил Билли.
– Оружейный склад, – ответил Девитт. У меня создалось ощущение, что эти часовые охраняли не только оружие и патроны.
– Но наше оружие вы вернете, – продолжал Билли.
Девитт улыбнулся, но не ответил.
– Сэр, наши раненые расположились недалеко от развалин убежища, – сказал Чейз. – Скоро у них закончатся припасы.
Я была настолько восхищена поселением, что абсолютно забыла о второй группе, оставленной в мини-маркете. Чувство вины обосновалось у меня в груди, пока я ждала ответа Девитта.
Тот прошел в столовую.
– Мы это рассмотрим, – сказал он.
– И еще нам нужно радио, – сказала я. – Наше сломалось, а часть нашего отряда должна выйти на связь примерно на закате.
– Я посмотрю, что смогу сделать.
– Спасибо. В последний раз они сообщили, что несколько наших людей, возможно, пропали.
По какой-то причине я замолчала, не сказав ему, что отряд Такера обнаружил опустевший пост сопротивления.
Девитт кивнул.
– Поешьте, – сказал он. – Все остальное может подождать.
С этими словами он удалился, а мы с Чейзом обменялись недоверчивыми взглядами.
* * *
Полчаса спустя мы сидели в столовой, сгрудившись вокруг длинного стола, к основанию которого крепились вращающиеся стулья, как у нас в средней школе. Большинство мужчин сидели на самом столе или на стульях, но отвернувшись от стола, чтобы иметь возможность вытянуть ноги. Мы с Ребеккой сидели, прижавшись друг к другу, и на мгновение мне показалось, будто мое сердце вывернули наизнанку: я вспомнила, как когда-то и мы с Бет делились своими завтраками в месте, так похожем на это.