Три
Шрифт:
Девитт шагнул ближе:
– Потому что у тебя нет выхода, Дженнингс.
Чейз так сильно сжал мою руку, что я поморщилась. Во рту у меня пересохло.
– Откуда вы...
Девтт опустил взгляд на меня.
– Откуда я вас знаю? Я знаю многое. – Он говорил тихо, но те, кто стояли близко, могли слышать. – Я знаю, что сейчас вам двоим защита нужна больше, чем когда-либо.
По моему позвоночнику ледяным пальцем прошелся страх.
– Вы – это они, – сказал Шон. – Или он. Все равно. Вы – Три.
В спинку моей рубашки вцепилась чья-то рука, и я с удивлением увидела, что Ребекка поверх моего плеча смотрит прямо на Девитта. При виде ее храбрости я тоже стала ровнее.
– Всему свое время, – ответил Девитт. Ничего больше не объясняя, он шагнул назад, развернулся и пошел в сторону шоссе, к тому месту, где мы вошли в сад.
– Как-то зловеще, – заметил Шон.
Мы все равно последовали за Девиттом.
Пока мы толпой шли за доктором, стало очевидно, что завалы в дальнем конце сада создали специально. Разбитые автомобили и старые стиральные машины по обеим сторонам улицы создавали фильтр, который становился все уже и уже, пока мы не были вынуждены идти по двое или трое в ряд. По бокам от нас ехали всадники. Настоящая ловушка для людей, стратегически расположенная, чтобы зажать любых пришельцев между двумя рядами обороняющихся. И хотя мы пошли за доктором потому, что у нас не оставалось иного выбора, ему удалось меня впечатлить.
Передо мной Сара держалась за руку Билли и опиралась на него, еле волоча ноги. Билли оглянулся на меня, покраснел и снова уставился вперед.
– Есть идеи, откуда он о нас знает? – вполголоса спросила я у Чейза.
– Одна или две, – ответил он. – Но понятия не имею, что он станет с этим делать.
– Может, он просто выпендривается? – прошептал Шон над моим плечом. – Хочет заставить вас нервничать.
– У него получилось, – сказала я. Когда нас с Чейзом узнавали, ни к чему хорошему это еще не приводило.
Дорога закончилась у огороженной территории, забаррикадированной обломками машин, домов, кучами камней и кирпича и окруженной рвом, который шел вдоль забора и походил на пустую реку. К воротам вела одна-единственная узкая полоса земли, перегороженная металлическим щитом. Над переходом возвышался древний, скрюченный дуб, с чьих ветвей свисал серый мох.
По мере приближения доктор Девитт пошел медленнее, а затем повернулся к нам. Затаив дыхание, я ждала объявления о том, что это действительно база сопротивления.
– Мы называем это место Стойкость, – сказал он. – Так назвали его первые поселенцы – небольшая группа преступников и выродков, за которыми охотится Бюро.
Я усмехнулась его грубому тону, потому что он говорил о нас – обо всех нас, включая себя.
– Вы устали, – сказал Девитт. – Проголодались. Вы ранены и злитесь. Мы можем вам помочь.
Хотя его слова ободряли, я нахмурилась. Девитт многого не договаривал: Уоллис был далеко не так гостеприимен, когда нас привели на базу сопротивления в Ноксвилле. Три состояло из самых неуловимых повстанцев в стране, так что было логично, что они нас окружили и направили на нас оружие. Но сюда совсем не вписывалось предложение еды и убежища без проверки нашей истории.
– Как насчет Бюро? – выкрикнул старик из группы выживших. – Что, если они опять отправят свои ракеты?
Улыбка сочувствия растянула шрамы на лице Девитта.
– Внутри этих стен вам не нужно бояться Бюро.
– В чем подвох? – спросила я.
Девитт посмотрел наверх, и я, проследив за его взглядом, увидела полдюжины пулеметчиков, висевших на стропах среди деревьев с обеих сторон от ворот. Их одежда была такой же, как у остальных, только закамуфлирована, чтобы сливаться с окружением. Интересно, сколько деревьев, мимо которых мы прошли, были заняты такими же молчаливыми стражами?
– Только в том, чтобы хранить нашу тайну, – ответил Девитт. – И работать. Каждый вносит свой вклад в Стойкость.
С металлическим лязгом и скрипом ворота распахнулись, открыв поле, разделенное пополам грунтовой дорогой. С одной стороны располагались огороды, засеянные рядами зеленых листьев и вьющихся растений. Какие-то не известные мне кусты, ярко-красные помидоры. Их нежные листочки дрожали на легком ветру. Около дальней стены мужчины и женщины, одетые, как Девитт, но в широких соломенных шляпах, собирали серповидные стручки бобов, свисавшие со шпалер, сделанных из старых дверей и стульев. Этого было достаточно, чтобы глаза мои наполнились слезами, а в животе заурчало от предвкушения.
По другую сторону от дороги поверхность постепенно углублялась и образовывала пруд. Двое мужчин, держась за железные стойки на берегу, возились с огромными поддонами, снабженными сеткой. Они посмотрели на нас, но, кажется, не удивились нашему прибытию. «Рыба», – зашептались люди. Они ловили рыбу. А впереди располагались загоны с курами, овцами и козами. Люди, ухаживавшие за ними, прислонились к оградам и приветствовали нас кивками и взмахами руки.
Слишком изумленные и не способные ни на что, кроме как потрясенно открывать рты, мы вошли, не оглядываясь назад. Позади огородов и пруда стоял белый сарай. Внутри размещались лошади: гнедые с черными носами и гривами, серые в яблоках и даже одна белая с прозрачно-голубыми глазами. При нашем приближении они подбежали к забору, и мы засмеялись, увидев, как они заплясали, зафыркали и стали причмокивать губами в ожидании угощения.
Охватившая меня радость пересилила подозрительность. Я надеялась, что в убежище будет хорошо, но здесь было даже лучше. Лучше, чем где-либо еще.
– Эти люди нас съедят, – бормотал Шон позади меня. – Или используют как приманку для рыбы. Или как корм для лошадей. Или еще что-нибудь. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Я могла бы согласиться с ним, но мне слишком сильно хотелось, чтобы это оказалось правдой. Как только мы вошли, охранники зачехлили ружья и стали идти следом за нами, перешучиваясь друг с другом, словно нас тут и не было.
Наконец мы подошли к широкому одноэтажному кирпичному зданию с простым белым вестибюлем. С двух сторон от входа высились бетонные колонны. Когда-то они были частью арочного прохода, а теперь между ними были натянуты веревки, на которых сушились травы и висели связки вяленых овощей. На заколоченной двери было написано одно слово: "Склад". К правому торцу здания крепился изогнутый металлический шест, торчавший из земли. Он возвышался над крышей на десять футов.
– Здесь была школа, – сказал Девитт. Мне показалось, что он говорит уже какое-то время, но, охваченная благоговением, я этого не замечала. – Теперь мы называем ее складом. Здесь мы едим, храним еду и прочие запасы. Почти все мы выращиваем сами.