Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
На полянке, за разбитым шлагбаумом, раскинул лопасти вертолёт. Лётчик присел у шасси, что-то высматривая, а рядом, в компании мрачных Жогина и Виктора, стоял невысокий человек в штатском. Жогин что-то втолковывал ему, а человек чуть заметно кривился.
Виктор разглядывал траву под ногами.
Вадим положил Трепникову руку на плечо, подтолкнул вперёд.
— Ага, — произнёс штатский. — Основные фигуранты в сборе. Милости прошу!
Он показал рукой на вертолёт.
Что-то щёлкнуло в голове у Трепникова. Мир стал ярким и прозрачным.
— Что это значит, господин хороший? — осведомился он у штатского. Что вы себе позволяете? Вы, вообще, кто?
Жогин встрепенулся и с изумлением посмотрел на Никиту Николаевича, Виктор перестал изучать носки ботинок и поднял голову.
— Майор Егоров, — спокойно ответил штатский. — А вы, стало быть, господин Трепников? Почему здесь, почему не в школе? Вы учитель, вроде?
— Во-первых, вас это не касается! — млея от собственной решительности, выпятил вперёд подбородок Никита Николаевич. — Во-вторых, каникулы начались, и в третьих… Какой вы майор, если не в форме?
— Майор Федеральной экспертной службы, — так же спокойно ответил Егоров. — Имею право ходить в штатской форме одежды.
Он запустил руку во внутренний карман пиджака. Трепников напрягся, но Егоров достал всего лишь красные корочки, удостоверение.
— Вот, смотрите. — Он махнул корочками перед лицом Трепникова. — Довольны?
— Нет, — сказал Никита Николаевич, — не доволен! Никакой ФЭС не существует, это телевизионщики придумали, для сериала. Кто вы такой?
— Майор Егоров, — штатский хмыкнул и улыбнулся неожиданно широкой, открытой, совсем гагаринской улыбкой. — Название моей службы вам ничего не скажет, оно секретное и сама служба секретная. Но она есть, и не стоит это проверять. Мне сложности ни к чему, а вам ни к чему неприятности. Вы же не хотите неприятностей, господин Жогин?
Он обернулся к Илье Витальевичу.
— Нет, — коротко ответил Жогин.
— Вот и отлично, — сказал майор. — Если вы не знаете… И вы… И вы, — он поочерёдно глянул на Виктора и Трепникова. — Здесь до сих пор запретная зона. Есть приказ, он не отменён.
— Шестьдесят лет прошло! — сделал последнюю попытку возмутиться Трепников.
— Ну и что? — пожал плечами службист. — Любой приказ в силе до тех пор, пока он не отменён, правило такое. И там не важно, революции вокруг или эволюции. «Честное слово» Гайдара в школе читали?
Каким боком здесь был Гайдар и его «Честное слово», Никита Николаевич не понял, но вся решительность его испарилась. В конце концов, затеяЖогина, он тут главный начальник, вот пусть и решает.
— Хорошо, — сказал Жогин. Кажется, он тоже вспомнил, кто тут главный. — Полетели.
— Вот и славно, — кивнул майор. — Надеюсь, всё разрешится к общей пользе.
Он снова приглашающе махнул рукой.
Когда Трепников ступил на лесенку, Жогин сжал его локоть и прошептал:
— Спасибо, Никитос.
— За что же? — не понял Трепников.
— Напомнил
***
"В суету городов
И в потоки машин
Возвращаемся мы -
Просто некуда деться. "
Голос Высоцкого наполнял кабинет, и Жогин на миг забыл, зачем и почему он здесь, так звучали эти простые, в общем-то, слова.
«И спускаемся вниз
С покоренных вершин,
Оставляя в горах,
Оставляя в горах свое сердце.»
— Люблю Высоцкого, — сказал хозяин кабинета и выключил музыкальный центр. — Настраивает на нужный лад.
Жогин очнулся. Удивительное дело: бандиты обычно сентиментальны и любят слезливый шансон, а силовики часто слушают тех, кого их предтечи гнобили и кому всячески не давали жить. Такой психологический выверт. Или наоборот — неосознанная защита, самооправдание. Мы — защитники, мы на страже, мы в детстве читали верные книги. Иначе никак, иначе не выдержать. Никакой душитель свобод не считает себя ни сатрапом, ни держимордой. Он исполняет долг — и точка. Знать бы, кем считал себя хозяин кабинета… Уж явно не держимордой.
Вид у человека напротив был примечательный. Лет пятидесяти, лысоватый, румяный, на лице доброжелательная улыбка, уголки глаз лучатся морщинками. Чисто дед Мороз на утреннике, только бороды и красной шапки нет. Так и ждёшь, что под столом мешок с подарками.
— Тогда бы «Чёрное золото» завели, — не поднимая глаз, сказал Трепников.
— Нет-нет, уважаемый Никита Николавич, — хозяин кабинета вскинул руки в шутливом протесте. — Те лабиринты рыли не вы, да и нет там никаких лабиринтов, так что не подходит, никак не подходит. Да, я же не представился! Я про вас многое знаю, а вы про меня — вовсе ничего. Так неправильно, не находите?
Трепников пожал плечами, всем видом показывая, что личность визави его не интересует.
— Меня зовут Иван Иванович, — не обратив внимания на этот афронт, продолжил службист. — Фамилия Хомяк, ударение на первом слоге, а не на втором, как некоторые думают. Звание — полковник. Можете называть или по имени-отчеству, или по званию, я не обижусь. Но лучше по имени-отчеству, к чему нам лишний официоз, тру?
— Мы как-то и не собирались знакомиться, — сказал Жогин. — Что мне с вашей личности? Век бы не знаться.
— Ай-ай-ай, как непредусмотрительно! — всплеснул руками Хомяк. — Вы же предприниматель, Илья Витальевич, много лет бизнесом занимаетесь, должны знать, что государство всегда рядом. Налоговая, например, или пенсионный фонд. Налоги-то платите, Илья Витальевич?
— Плачу.
— Ну вот, — улыбнулся Хомяк. — Платите, значит, с государством знаетесь. В тендерах участвуете, продукт поставляете. Как тут не знаться?
— Это другое, — не согласился Жогин.
— Почему же другое? — подался вперёд Иван Иванович. — Горы, где вы возились, государственная собственность, секретный район.