Трудные дети
Шрифт:
— Нет.
— Саша, пожалуйста.
— Я сказала нет! Если не устраиваю, то это ваши проблемы. Я лучше погуляю.
— Это семейный ужин, - терпеливо, но с ноткой паники в голосе пояснила девушка.
– И я сказала, что сестра Марата тоже будет. Я прошу тебя, давай оденемся.
— Нет.
На шум в комнату неспешно проскользнул Марат, окинул взглядом разворачивающуюся баталию, и проникновенно спросил:
— Мне самому тебя одеть? Что опять не так?
— Да не хочу я эту тряпку одевать!
– возмутилась, сдерживая клокотавшее раздражение. Еле сдерживая.
– Почему я должна?!..
— Потому что я так сказал.
— Давайте я уйду, а?
– умоляюще надула губы. С Маратом не вышло, и я повернулась к Ксюше.
– Вам же легче будет.
— Ты останешься и наденешь чертово платье!
— Марат!
– шокированно и немного напугано воскликнула Ксюша. При ней парень редко повышал голос. И малейшее колебание его тона заставляло ее вздрагивать и с опаской коситься. Ха, видела бы она его в ярости - точно грохнулась в обморок.
Он глубоко вздохнул и выдавил успокаивающую улыбку, предназначенную своей принцесске.
— Прости, милая. А ты, - колючий взгляд в мою сторону, - чтобы через пять минут была в платье.
Нашли компромисс. Я со скрипом надела светло-голубую расклешенную юбку и белую шифоновую кофточку. Достала сережки-капельки, кулончик и даже капроновые колготки, которые сразу же захотелось снять. Ксюша соорудила мне высокий прямой хвост и дала несколько красивых заколок, стянув пряди волос так, чтобы они не разлетались в разные стороны.
Неестественно выпрямившись, я села на диван и сложила руки на коленях. Мне казалось, что этими тугими заколками Оксана не волосы сдержала, а меня саму в кандалы засунула. Мне было некомфортно, и я злилась.
Девушка накрыла праздничный стол и пошла наводить марафет уже себе. Марат тоже переоделся, и, разглядывая их, я неохотно признала, что эта пара колоритная и очень красивая.
Чечен на меня поглядел, вроде бы даже с интересом, хмыкнул себе под нос, и я почему-то вспомнила тот день, когда он сюда меня притащил. Свою нелепую, с чужого плеча куртку, некрасивую шапку и дырявые носки. И почти смутилась.
— Доволен?
– постаралась вроде бы равнодушно, но на деле мои глаза метали молнии.
– Соответствую?
— Соответствуешь, - благосклонно кивнул Марат.
– Лицо бы попроще и вообще блеск.
— Многого хочешь.
— Ну как я?
– Оксана выпорхнула из комнаты и покрутилась перед нами.
Марат странно разулыбался, многозначительно так, и в два шага оказался около своей принцесски. Я с отвращением отвернулась.
Через тридцать минут пришли ее родители. Оксана к ним выбежала в коридор, я встала с дивана, готовясь встречать их здесь, и неожиданно почувствовала, как за моей спиной оказался Марат. Подошел очень близко, слегка наклонился и негромко проговорил прямо в шею, отчего тоненькие волоски на затылке зашевелились, а от неприкрытой угрозы и предупреждения, скользившего в голосе, захотелось втянуть голову.
— Если что-нибудь выкинешь, я не знаю, что с тобой сделаю. Ясно?
От каждого тихого слова дыхание замирало. Я лишь рвано кивнула.
Марат отстранился, обошел заставшую меня и на пороге послал мне вежливую улыбку.
— Вот и хорошо. Я в тебе не сомневался. Улыбнись. Не так. Вот. Уже лучше.
И он ушел встречать важных гостей. Одно я знала точно - вечер будет сложным.
Я не ошиблась. Ужин длился и длился…И длился. Ему не было конца и края, а уйти я никуда не могла. Праздничный стол накрыли в зале.
Спрятаться на кухне? Неуважение.
Сослаться уставшей и пойти спать? Куда? В комнату Марата и его крали? Не поймут.
Поэтому я сидела, сжимая в руках вилку и нож, как учила меня Оксана, и натужено улыбалась высокому полному мужчине, с интересом и долей брезгливости рассматривающего квартиру Марата, и пухлой, манерной женщине, держащую за руку свою дочь и приветственно улыбающуюся чечену. Очаровал-таки, гад.
Нас представили, и все за стол сели. И хотя все было очень вкусно и я хотела есть, кусок не лез в горло. Я все боялась сделать что-нибудь не так, рукой шевельнуть или локтем что-то задеть, а еще юбка, в которой я себя чувствовала голой и почти беззащитной…Я поклевала что-то и напряженно, до побелевших костяшек пальцев, ухватилась за бокал. Сначала, правда, за рюмку схватилась, а потом натолкнулась на Марата взглядом и сама побелела.
— Саша, а вы на кого учитесь?
– мило улыбаясь знакомой улыбкой, такой же как у дочери, спросила Светлана Сергеевна.
— Она еще в школу ходит, - Марат не дал мне ответить, хотя никто не заметил секундной заминки, в течение которой мы с ним сражались взглядами, мысленно ругая друг друга матюками.
– В следующем году в институт.
— А на кого?
— Она еще не думала.
Я от злости заскрежетала зубами. Да и папашка Ксюшин внимание на мое недовольство обратил.
— Она немая? Что ты ей слова не даешь сказать?
Марат меня убьет. Пришлось поспешно выкручиваться. Отставила бокал подальше, ладошки на стол положила и мило улыбнулась. Так мило, насколько могла.
— Я не немая, но Марат все правильно сказал. Я еще не думала.
Георгий Саныч довольно крякнул, головой мотнул и потер щеку.
— Сестра?
— Сестра, - кивнула.
— Тоже чеченка? Вас теперь много здесь крутится.
Мое хладнокровие держалось на тонкой ниточке. И этой ниточкой была уверенность в том, что Марат обязательно отомстит. Припомнит напыщенному разжиревшему уроду с лоснящимся лицом каждое оскорбительное слово. И он припомнил. Не сразу - позже. Но в ту минуту я даже не сомневалась. Смогла вежливо и загадочно краешком губ улыбнуться и откинуться на спинку стула.
— Нет, не чеченка.
— На русскую не похожа.
— Папуля, - предупреждающе одернула Ксюша, красная как рак. Ей было неудобно и неуютно от моей лжи, но сама она ничего не могла сделать. Оксана всегда предпочитала оставаться в белых перчатках, сетуя на несправедливость мира. Удобно, когда грязные дела за тебя делают другие, а тебе лишь остается возмущаться и проповедовать любовь с добром.
– Пожалуйста…
— Что я сказал? Правда не похожа. Глаза вон какие…нерусские.
— Почему нерусские?
– с интересом разглядывала его двойной подбородок.