Трудные дети
Шрифт:
— Да потому что.
— А вы кудрявый.
За столом повисла тишина. Лишь Марат едва скрипнул зубами. А вот Ксюшин папаша заинтересованно приподнял бровь.
— И что?
— Я читала, что кудрявых славян не было.
Пауза. Занавес. Я труп. Неожиданно Георгий Саныч хлопнул себя по коленям и громко рассмеялся.
— Уела. Снимаю шляпу. Хорошая сестрица у тебя, даром что татарка.
Я уж было хотела спросить, почему стала татаркой, но побоялась за здоровье. Свое. Лишь улыбнулась и снова вцепилась в бокал.
Ксюшин
— Жениться решили, значит, - щелкнул языком мужик.
– Быстро вы.
— Папа! Мы четыре с лишним года вместе, - возмутилась Оксана с улыбкой.
– Сколько тянуть?
— Тогда чего сейчас сподобились? Ты чего, беременная, что ли?
Мама Оксаны побледнела.
— Гоша!
— Что? Чего это сейчас они решились вдруг жениться?
— Потому что теперь я работаю и могу полностью обеспечивать Оксану, - медленно, растягивая слоги, спокойно произнес Марат.
– Я, в общем-то, только этого и ждал, зная, как вы любите дочь. И как для вас важен ее комфорт и спокойствие. А сейчас я уверен, что могу обеспечить ее всем, к чему Ксюша привыкла.
На сей раз Ксюша изменилась в лице, спрятав пылающие щеки.
Отец Оксаны хмыкнул, снова крякнул и кивком головы предложил Марату выйти. Как только мужчины покинули комнату, краля кинулась к матери, и обе про меня забыли.
— Мам, почему он так?
– чуть не плача, заныла Ксюша.
– Мы же с Маратом столько лет вместе…Что он?..
— Он волнуется, милая.
— О чем?
— Все-таки твой Марат…Золотце, мы родители. Мы волнуемся.
— Ну что он, мам?
– взвыла Ксюша.
– Я его люблю, понимаешь?
Тут я кашлянула, привлекая к себе внимание, и женщины поспешно взяли себя в руки, начав вежливую, ничего не значащую беседу. Словно не мать и дочь, а незнакомые люди. Через десять минут вернулся Марат с ее отцом, и Ксюшины родители начали поспешно прощаться.
Только когда закрылась дверь, я смогла облегченно выдохнуть. И через минуту почти срывала с себя колготки и юбку. Оксана лишь со стола убрала, не став мыть посуду, и ушла в свою комнату. Вместе с Маратом. Я поползла на кухню, надеясь хотя бы теперь поесть по-человечески.
Мне не понравились ее родители. Особенно отец. Для посла он слишком…как это слово…Я забыла. Но он слишком остро реагирует на другие национальности. В голову лез только Гитлер со своим фашизмом, но это было не совсем то. И меня, если честно, пренебрежение тучного мужика задело. Я не выглядела как девочка с улицы, как оборванка. Я хорошо и правильно говорила, я могла говорить на какие-то темы, и у меня были манеры. Так почему же на меня снова смотрели с пренебрежением? Как на говно? И не только на меня, и на Марата тоже. А самое забавное, что Оксана этого никогда не видела и дальше не увидит.
Через несколько минут на кухню зашел Марат, заставив меня замереть с надкусанным бутербродом во рту, палкой колбасы в одной руке и огурцом в другой. Парень тихо засмеялся.
— Диверсию совершаешь?
Я вытащила полуобгрызанный бутер.
— Жрать хочу. Пока они зыркали, кусок в горло не лез.
— Салат остался?
– темноту кухни осветил яркий свет холодильника. Марат разглядывал множество тарелок, прикрытых крышками.
– Саш!
— Внизу стоят. А Ксюха где?
— Спит.
— Уже?
— Переволновалась сильно.
Марат достал хлеб, салаты и холодное пюре. Подумав, потянулся за еще одной тарелкой - для меня. Я благодарно кивнула.
— Отчего же она, бедняжка, переволновалась? Это не ее с грязью весь вечер смешивали.
— Не злись.
— А я не хотела оставаться, - попеняла, внимательно наблюдая, как Марат накладывает мне в тарелку салат.
– Чего так мало? Еще положи.
— Обжора.
— У меня этот…стресс.
Парень ехидно фыркнул.
— Бедняжка.
Мы поболтали, слово за слово, ушли к другой теме, но вспоминать о неприятном ужине не хотелось. Тем не менее, я не могла не спросить:
— Ну а что вы решили?
— С кем?
— С ее отцом.
— Тебе так интересно?
— Надо же знать, зря или не зря я сегодня терпела все издевательства.
— Ах да, - пристыженным он не выглядел.
– Злополучное платье.
— Не увиливай. Что он сказал?
— Сказал, что надо подождать, пока Ксюшка выучится.
— Еще год?
Он глубоко вздохнул, водя вилкой по краю тарелки.
— Еще год.
— Ты расстроился?
— Скажем так, я рассчитывал быстрее все закончить.
Все закончить. Как мило.
— Сколько вы вместе?
— Четыре года.
— Еще один быстро пролетит.
— Ты меня успокаиваешь?
– теперь Марат разглядывал меня с любопытством, с которым редко глядел. По большей части, я для него была проста и понятна.
— Нет. Я успокаиваю себя.
— В смысле?
— Вы же будете…тили-тили тесто. А у меня есть паспорт. И я закончу школу.
— И что?
— Ее родители от меня не в восторге, - напомнила я на всякий случай.
— От меня тоже, - безразлично отозвался Марат.
– И что?
— Мне кажется, они будут не очень рады, если я буду мешаться у вас под ногами в вашей семейной жизни.
— Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал?
— О чем?
— О том, что я тебя везде найду, если ты сбежишь. Освежила память?
Он не шутил, а я…Я действительно опасалась. Что после их замужества моя жизнь тоже изменится, и я останусь за бортом. Мне слишком понравилась та жизнь, которую давал мне Марат, но даже я понимала, что вечно жить с ними я не буду. Они женятся, а я…буду лишней.