Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
Уже светало; ветер гнал по небу тяжелые, свинцовые тучи, и на фоне красноватой, печальной полоски зари угадывались очертания холма и города на нем. По всей вероятности, то была Виана.
Почти у въезда в нее экипаж налетел на камень, одно из колес соскочило, кузов накренился и рухнул на землю. Все вывалились прямо в грязь. Мартин поднялся первым и подхватил на руки Каталину.
— Ты ушиблась? — спросил он.
— Нет, кажется, нет, — ответила она со стоном.
У настоятельницы на лбу вскочила шишка, а служка вывихнул себе руку в запястье.
— Ничего страшного не случилось, — сказал Мартин. — Вперед!
Пассажиры ответили ему хором жалоб и причитаний.
— Давайте распряжем лошадей и поедем верхом, — предложил Баутиста.
— Только не я. Я не двинусь с места, — заявила настоятельница.
Приближение экипажа и случившееся с ним несчастье не остались незамеченными в городе, потому что спустя несколько минут из Вианы вышла полурота солдат и направилась к путникам.
— Это гири,{172}— сказал Баутиста Мартину.
— Очень приятно.
Солдаты подошли к ним.
— Стой! — крикнул сержант. — Кто идет?
— Испания.
— Сдавайтесь.
— Мы не оказываем сопротивления.
Сержант и солдаты были удивлены, увидев покрытых грязью карлистского офицера, двух монахинь и их спутников.
— Поехали в город, — приказал сержант.
Сопровождаемые солдатами, путники прибыли в Виану.
Появившийся на дороге лейтенант спросил:
— Что случилось, сержант?
— Мы взяли в плен карлистского генерала и двух монахинь.
Мартин удивился, почему сержант называет его карлистским генералом, но, увидев, как лейтенант отдал ему честь, понял, что мундир, который он нашел в Эстелье, принадлежал генералу.
ГЛАВА XIII
Как путешественники прибыли в Логроньо и что с ними там случилось
Их ввели в караульное помещение, где несколько солдат спали на жалких постелях, а остальные грелись возле большой жаровни с углями. К Мартину, из-за его мундира, отнеслись с большим почтением. Он попросил лейтенанта разрешить, чтобы Каталина была с ним.
— Это ваша супруга?
— Да, это моя жена.
Лейтенант согласился и провел обоих в неопрятную комнату, предназначавшуюся для офицеров.
Настоятельница, Баутиста и служка не удостоились такой чести — их оставили в караулке.
Один из сержантов, старик андалузец, принялся ухаживать за настоятельницей и отпускать ей комплименты, бывшие в ходу у писателей-классиков; сказал, что глаза ее подобны двум ярким звездам, что она похожа на Утрерскую Деву Утешительницу,{173} и наговорил еще кучу всяких лестных слов из тех, что встречаются в старинных альманахах.
Баутисту так рассмешили комплименты андалузца, что он тихонько засмеялся.
— А ну, замолчи, карлистская свинья, — сказал ему сержант.
— Да я что? Я ничего, — ответил Баутиста.
— Если ты не перестанешь, я тебя проткну, как жабу.
Баутисте пришлось отойти в угол и смеяться там, а настоятельница и сержант продолжали беседу.
В полдень явился полковник, который, увидев Мартина, по-военному отдал ему честь. Мартин рассказал о своих приключениях, но, услышав о них, полковник нахмурил брови.
«Этим офицерам, — подумал Мартин, — не правится, что простой невоенный человек справился с делами потруднее, чем их дела».
— Вы поедете в Логроньо, и посмотрим, удостоверят ли там вашу личность. Что с вами? Вы ранены?
— Да.
— Я пришлю врача.
И действительно, вскоре пришел доктор, осмотрел Мартина, перевязал его, а затем вправил кисть служке, который вопил и визжал, как грешник в аду. После обеда привели лошадей, выпряженных из экипажа, заставили путешественников сесть на них, и под охраной целой роты солдат кавалькада направилась в сторону Логроньо.
Когда подъехали к мосту через Эбро, прачки, стиравшие в реке белье, выбежали на дорогу посмотреть на странную процессию, и некоторые из них запели, обращаясь главным образом к монахине:
Вот теперь тебе будет лихо, Карлистиха, трусиха. Вот теперь тебе будет конец, Карлистище, трусище, подлец.Бедная настоятельница вся даже посинела от злости. Мартин и Баутиста, несколько ошеломленные этим шумным чествованием, с улыбкой поглядывали друг на друга.
В Логроньо они остановились возле казармы, и какой-то офицер проводил Мартина наверх, к генералу. Салакаин поведал генералу о своих приключениях, и тот заявил:
— Если бы у меня была уверенность, что все, сказанное вами, — правда, я бы немедленно освободил вас и ваших попутчиков.
— Но чем же я докажу правдивость моих слов?
— Не мог бы кто-нибудь опознать вас? Нет ли у вас здесь знакомого? Торговца какого-нибудь?
— Нет.
— Жаль.
— Постойте, есть у меня знакомые, — сказал вдруг Мартин, — я знаю сеньору Брионес и ее дочь.
— А капитана Брионеса вы тоже знаете?
— Да.
— Тогда я его вызову; скоро он будет здесь.
Генерал послал своего адъютанта, и через полчаса явился капитан Брионес и охотно удостоверил личность Мартина. Генерал освободил всех.
Мартин, Каталина и Баутиста уже собирались уйти втроем, — несмотря на возражения настоятельницы, когда капитан Брионес сказал:
— Друг Салакаин, моя мать и сестра требуют, чтобы я привел вас к обеду.
Мартин объяснил своей невесте, что он никак не может отказаться от приглашения, и, оставив Каталину с Баутистой, последовал за офицером. Дом сеньоры Брионес находился в центре города, на улице с аркадами. Росита и ее мать встретили Мартина с распростертыми объятьями. История его появления в Логроньо в обществе какой-то сеньориты и монахини облетела уже весь город.