Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
— Да.
— Расстреляли. А Ласалу Трубу и Прашку — из тех, кто гнались за нами возле Эрнани?
— Помню.
— Эти двое спасли своего командира Монсеррата от смерти. И знаете, кто их расстрелял?
— Разве их расстреляли?
— Да, тот же самый Монсеррат, в Ормайстеги.
— Вот горемыки.
— А этот, другой, его звали Анчуса, из отряда Падре, вы его тоже должны знать…
— Да, я его знал.
— Его Лисаррага приказал расстрелять. А Мыловара, заместителя Падре…
— Тоже расстреляли?
— Да. А ведь только благодаря Мыловару Падре одержал свою единственную победу — в Усурбиле, его отряд оборонял там от либералов одну часовню; но Падре завидовал Мыловару и к тому же думал, что тот собирается ему изменить, вот и отдал приказ расстрелять его.
— Если так будет продолжаться и дальше, тут никого в живых не останется.
— К счастью, уже начался разгром карлистов, — ответил Иностранец. — А зачем вы сюда приехали?
Мартин объяснил, что он из Урбии, так же как и его жена, и рассказал обо всем, что с ним приключилось с того дня, когда он потерял Иностранца из виду. Они пообедали вместе, а вечером распрощались.
— Я верю, что мы еще встретимся, — сказал Иностранец.
— Кто его знает? Вполне возможно.
ГЛАВА III,
в которой Мартин начинает зарабатывать себе славу
В самую пору снегопадов один отважный генерал, прибывший очень издалека, возымел желание отрезать войска карлистов от Пиренеев и выступил из Памплоны в направлении Элисондо, однако, увидев, что возвышенность Велате укреплена и обороняется карлистами, отошел к Эуги, а затем стал пробираться лесами, по ужасным тропам, к перевалу Олаберри, что вблизи границы, и так как солдаты его заблудились в лесу, то он добрался с ними в долину Эль-Бастан только через два дня и три ночи.
Генерал проявил великую неосмотрительность, по ему повезло, ибо, если бы метель, которая разыгралась на следующий день после того, как его войско прибыло в Элисондо, началась раньше, половина солдат осталась бы под снегом. Генерал попросил провианта у Франции и благодаря помощи страны-соседки смог накормить своих людей и оборудовать для них лагерь.
Мартин и Баутиста были связаны с одним торговым домом в Байонне и с его товарами отправились на своих двуколках в Испанию, в Аньоа. Аньоа расположен приблизительно в километре от того места на границе, где находится испанский таможенный пост Данчаринеа. В тот день в Аньоа стеклось довольно много народу с французской границы. Дорога была забита двуколками, повозками и омнибусами, которые везли для войска в долину Эль-Бастан обувь, мешки с хлебом, ящики с галетами из Бордо, паклю для тюфяков, бочки с вином и водкой. Кроме обоза с предназначенными для войска грузами, на этой покрытой непроходимой грязью дороге застряли еще и повозки байоннских торговцев, заваленные всяким товаром, который байоннцы везли, думая выгодно распродать в розницу. А возле моста через речушку Угарону толпились маркитанты с корзинами, флягами и разным другим добром.
Мартин и Баутиста, вместе со своими женами, подъехали к Аньоа и устроились на постоялом дворе. Каталина надеялась узнать здесь что-нибудь о своем брате.
Они расспросили о нем одного солдата, дезертировавшего из карлистских войск, но тот не смог ничего сообщить о Карлосе Оандо.
— Если он не на Пеньяплате, то тогда, наверное, где-нибудь в Бургете, — сказал им солдат.
Мартин и Баутиста стояли в дверях постоялого двора, когда на улице появился закутанный в плащ Брионес, брат Роситы. Он очень приветливо поздоровался с Мартином и вошел за друзьями в дом. Под плащом на нем оказался майорский мундир с золотыми аксельбантами, какие носят адъютанты генералов.
— Я много говорил о вас моему генералу, — сказал он Мартину.
— В самом деле?
— Ну да! Он с большим удовольствием познакомился бы с вами. Я ему рассказал про ваши приключения. Хотите, поедем к нему? Я представлю вас. У меня есть вторая лошадь — моего помощника.
— А где сейчас генерал?
— В Элисондо. Поедете?
— Поехали.
Мартин предупредил жену, что уезжает в Элисондо; Брионес и Салакаин сели на коней и, болтая о разных разностях, добрались до города, расположенного посредине долины Эль-Бастан. Генерал занимал один из больших особняков на площади, у дверей дома беседовали двое офицеров. Брионес провел Мартина в комнату, где находился генерал. Тот сидел за столом, на котором лежали схемы местности и документы, курил сигару и обсуждал что-то с несколькими офицерами. Брионес представил Мартина, и генерал, пожав ему руку, сказал отрывисто:
— Брионес мне говорил о ваших славных делах. Поздравляю вас.
— Спасибо, мой генерал.
— Вы знаете места возле границы, которые господствуют над долиной Эль-Бастан?
— Да. Как свои пять пальцев. Думаю, не сыскать такого, кто бы знал их лучше меня.
— Вам известны все дороги и тропы?
— Там только тропы.
— А есть ли такая, по которой можно подняться на Пенья-плату со стороны Сугаррамурди?
— Есть.
— Лошади по ней пройдут?
— Да, вполне.
Генерал потолковал с Брионесом и со вторым адъютантом. У генерала была мысль закрыть границу и отрезать главным силам карлистской армии путь к отступлению во Францию, но сделать это было невозможно.
— А каких политических взглядов вы придерживаетесь? — спросил вдруг он Мартина.
— Я работал на карлистов, но думаю, что в глубине души я либерал.
— Не хотите ли вы пойти проводником с колонной, которая завтра поднимается на Пеньяплату?
— Не возражаю.
Генерал встал и вышел с Мартином на балкон.
— Полагаю, — сказал он, — что в настоящее время самый влиятельный человек в Испании — это я. Кем вы хотите быть? Есть у вас какие-нибудь желания?
— Сейчас я почти богатый человек, и жена тоже…
— Откуда вы родом?
— Из Урбии.
— Хотите, мы назначим вас алькальдом вашего города?
Мартин поразмыслил немного.
— Да, это мне подходит, — сказал он.
— Можете на это рассчитывать. Значит, завтра утром вам надо быть здесь.
— Войска пойдут через Сугаррамурди?
— Да.
— Я буду их ждать на дороге, возле холма Майя.
Мартин простился с генералом и с Брионесом и вернулся
в Аньоа, чтобы успокоить жену. Он сообщил о разговоре с генералом Баутисте, Баутиста рассказал об этом своей жене, а та — Каталине.
В полночь, когда Мартин уже садился на коня, к нему выбежала Каталина с сыном на руках.
— Мартин! Мартин! — воскликнула она, заливаясь слезами. — Мне сказали, что ты хочешь вести войска на Пенья-плату.
— Я?
— Да.