Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
Опера, действо серьезное и священное для предыдущего поколения, для тогдашнего была чем-то вроде забавы — по крайней мере, летом.
Некоторые сцены посетители удостаивали внимания, другие пропускали мимо ушей. В «Лукреции Борджа» {185} слушали, например, хор «Bella Venezia» [37] и каватину герцога Феррарского «Vient la mia vendetta…» [38] , в «Фаворитке» — дуэт баритона и сопрано и арию «Spirito gentil» [39] , при этом зрители постарше частенько вспоминали тенора Гайарре. {186} Ария пользовалась всеобщим и неизменным успехом. В «Трубадуре» были популярны «И balen del suo sorriso» [40] или «Madre infelice» [41] , в зависимости от того, кто был центральной фигурой спектакля — знаменитый тенор или баритон; все напевали тогда «Ah che la morte ogn’ora! Addio, Leonora! Addio» [42] . В «Бале-маскараде» нравились две арии для баритона — «Alla vita che t’arride» [43] и «Eri tu che macchiavi quell’anima» [44] , а также «Ah di che fulgor» [45] и легкая веселая песенка пажа «Saper vorreste» [46] .
37
«Красавица Венеция» (итал.).
38
«Месть моя да свершится…» (итал.).
39
«Высокий дух» (итал.).
40
«Свет ее улыбки» (итал.).
41
«Несчастная мать» (итал.).
42
«Ах, смерть повсюду. Прощай, Леонора, прощай!» (итал.).
43
«Облеченный свыше властью» (итал.).
44
«Ты осквернил эту душу» (итал.).
45
«Ах, каким сияньем» (итал.).
46
«Хотите знать» (итал.).
В «Африканке», сюжет которой всегда казался непостижимой загадкой, Селика и Нелюско появлялись на сцене в темных вязаных рубахах до пят, унизанные кольцами и браслетами, а моряк Васко да Гама, пустив петуха, вооружался огромным циркулем и начинал производить измерения по карте. Что он измерял? Зрители в массе своей так и не догадывались о цели таинственных измерений, хранимой в строжайшем секрете.
«Аида» была такая же мрачная и черная, как «Африканка»; не отставали от них и «Гугеноты». Из этих опер у всех на устах были песня пажа, рондо цыган и вечерняя песня. Герцог Мантуанский в «Риголетто» пел полную бравады и равнодушия балладу «Questa о quella» [47] , натягивая перчатки, а песенку «La donna ё mobile» [48] — сидя на столе. Кое-кто из стариков вспоминал Тамберлика. {187} Вот это был тенор!
47
«Та или эта» (итал.).
48
«Женщина переменчива» (итал.). В русском либретто: «Сердце красавицы».
Декорации были довольно убогие, костюмы из костюмерной Королевского театра — выцветшие и мятые. Хор обычно состоял из престарелых дам и толстых лысых мужчин, но пели они очень слаженно; балерины, тощие женщины с сильными мускулистыми ногами, легко ходили на пуантах по сцене.
Каждый спектакль сопровождался каким-нибудь смешным эпизодом — это казалось неизбежным. Сопрано, певшая Виолетту в «Травиате» и поверженная на смертный одр скоротечной чахоткой, была поперек себя толще: в этой расплывшейся матроне за тысячу шагов можно было угадать особу, предрасположенную к апоплексии и совершенно невосприимчивую к действию палочек Коха.
Несмотря на это, трогательная музыка Верди исторгала слезы у иных стариков. Застольная «Liviamone lieti calici» [49] , или вот это: «Alfredo, Alfredo, di questo cuore…» [50] , или, наконец, «Parigi, о сага» [51] приводили их в умиление. Тут уж меломаны непременно вспоминали Патти: {188} «О, Патти! Вот это сопрано!»
Тенор в «Лоэнгрине» появлялся на каблуках высотою в четверть метра, щеки его алели румянами, а сам он смахивал на сапожника — никакого намека на романтизм. Этот рыцарь выходил из челна, влекомого картонным лебедем, cigno fedele [52] , и, прежде чем излить свою страсть надменной Эльзе, бросал шлем на подмостки, тотчас оглашавшиеся дребезжанием жести.
49
«Высоко поднимем все кубок веселья» (итал.).
50
«Альфред, Альфред, из этого сердца» (итал.).
51
«Париж, любимая…» (итал.).
52
Верный лебедь (итал.).
Однажды вечером, во время одного из таких представлений, кто-то из зрителей воскликнул: «А, вот и вестник!» Другой подхватил: «Вечерняя газета? Значит, она уже вышла». А третий громко заключил: «Раз появился «Вестник», пора идти ужинать».
Чаши с ядом в «Лукреции Борджа» были из чистейшего папье-маше, перья на шляпе Невера в «Гугенотах», казалось, перекочевали со шляпки какой-то древней старухи, а шпаги и кинжалы невольно вызывали усмешку.
При виде дона Хосе, который, стоя у входа на севильскую Пласа-де-Торос, {189} словно бык рогами, наносил навахой смертельные удары Кармен, у воскресных посетителей из числа простого люда появлялось порой неудержимое желание закричать, как на корриде: «Готово! Тащи!» Актеры в «Богеме» Пуччини походили на бродячих торговцев вязаными изделиями из Тар-расы, {190} a vecchia zimarra [53] был, по-видимому, приобретен в дешевом магазине готового платья.
53
Старый плащ (итал.).
Итальянская оперетта была гораздо интереснее и сценичнее, а спектакли и декорации отличались большим вкусом и мастерством. «Орфей в аду»,{191} «Маскотта»,{192} «Боккаччо», «Донья Жуанита»,{193} «Мадемуазель Нитуш»{194} и другие, в ту пору более современные, например «Гейша»{195} или «Записная книжка дьявола»,{196} исполнялись итальянскими сопрано и комическими басами с немалым изяществом. Первые удивляли своей выразительностью, вторые — длинными, как у истых полишинелей, носами.
В «Маскотте» сопрано Каллигарис{197} с большим лукавством исполняла куплеты отважного капитана, попавшего в плен к разбойникам, а в «Записной книжке дьявола» смешил публику коммендаторе из кабачка «Красный Крокодил».
IV
Многих небогатых мадридских буржуа сады Буэн-Ретиро привлекали тем, что они получали возможность встречаться там с аристократами, тогда как зимою им не случалось ни видеться, ни общаться со знатью, которая вела слишком роскошный образ жизни.
Летом грани между высшим светом и средними слоями общества стирались, крупная и мелкая буржуазия сближались со старой аристократией и новой плутократией, одна из них обладала громкими титулами, а вторая — ценностями, куда более существенными. Буржуа и аристократы по-братски разгуливали в парке под звуки модных песенок «Главная улица» и «Праздник голубок» или симфонии «Поэт и крестьянин».
В ту пору аристократия мнила себя победительницей и была не прочь покрасоваться на людях. Поэтому скромные буржуа и буржуа с претензиями, чиновники и студенты знали, по крайней мере, в лицо не только знаменитых певиц, комиков, тореро, политиков, но и многих великосветских дам. Когда осенними или зимними вечерами, после прогулки по бульвару Ла-Кастельяна или в Ретиро, знатные дамы возвращались в своих экипажах по проспекту Сан-Херонимо, молодые люди говорили друг другу:
— Смотри, вон сеньора такая-то… А вон едет сеньора Эн.
В садах Буэн-Ретиро вероятность встречи со светскими дамами увеличивалась, а социальная дистанция, отделявшая от них, уменьшалась. В парке можно было увидеть не только элегантных представительниц высшего общества, но и куртизанок. Сорока, Непорочная, Дева, Знойная, Пловчиха, здоровенная рыжая размалеванная баба, и многие другие разгуливали в садах Буэн-Ретиро наравне со всеми. Попадались тут и экстравагантные особы, пользовавшиеся скандальной известностью. О них рассказывали любопытные истории. Говорят, одна из этих сумасбродок, Лола, по прозвищу «Валькирия», вызвала на дуэль свою соперницу по амурным делам и дралась с ней на шпагах в Каса-дель-Кампо,{198} а вечером появилась с перевязанной рукой в ложе Королевского театра. Другую величали Кладбищенской Венерой — то ли потому, что она назначала любовные свидания на кладбище, то ли потому, что в ее облике было нечто от надгробной статуи.
Среди мужчин тоже было немало любопытных личностей. В числе постоянных посетителей выделялся Радамес, прозванный так за пронзительный взгляд и грозный вид; затем некий молодой человек, который, как уверяли, считался в Мадриде вторым красавцем; художник с буйной шевелюрой, писавший исключительно голубок; фатоватый гусар, по слухам, отличившийся в битве при Мелилье,{199} и аристократ, который изо всех сил старался походить на принца Уэльского, царствовавшего впоследствии под именем Эдуарда VII.{200} Кроме них, следует упомянуть щеголеватого старичка, которого в молодости именовали Королевским Петушком — он был одним из любовников королевы Изабеллы II,{201} а также высокого надменного офицера, по прозвищу «Прекрасная Скотина».