Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
– Откуда он родом, вы тоже не знаете? – утвердительно проговорила Изабель. Старик кивнул. – А почему его считают предсказателем?
– Его песни сбываются, – кратко и внушительно ответил библиотекарь. – Всегда или почти всегда. Почему он вас интересует?
– Мы столкнулись с ним по дороге сюда, – честно сказал Гай. Отец Ансельмо понимающе хмыкнул:
– Те, кто встречают его в первый раз, еще долго будут думать: мы видели нечто, чего не должно быть и что, тем не менее, существует. Лоррейн – такая же живая легенда наших краев, как источник Магдалины или волкодлак из Редэ. Но источник несет благодать, волк-оборотень – погибель, а Лоррейн – тревогу. Всегда только тревогу – о завтрашнем дне, о жестокости мира и людей, и о молчании Господа.
– Хотелось бы знать, кем его полагают в аббатстве Алье? – вроде бы про себя, но так, чтобы услышали все, пробормотал Франческо, и сам ответил: – Наверное, редкостным смутьяном. Или колдуном.
– И в Алье, и в Сент-Илере, моей обители, облегченно вздохнут в тот день, когда изловят этого типа и затолкают за решетку, – согласился библиотекарь. – Однако вряд ли я застану сие радостное событие. Жители края не слишком жалуют Лоррейна, но не дают его в обиду. Они защищают его от слишком рьяных монахов, предоставляют ему кров и пищу, и, видимо, надеются когда-нибудь услышать от него, что к ним придут счастливые времена. Он мог бы сложить такую песню, да только не делает этого, – отец Ансельмо искоса глянул на внимавшую компанию и как бы невзначай заметил: – На вашем месте я бы тоже не слишком уповал на то, что все образуется само собой.
– Конечно, – многозначительно согласился Франческо, вежливо, но непреклонно потянув мистрисс Изабель за собой к выходу. Господам рыцарям оставалось только последовать за ними, расставшись с успокаивающей тишиной библиотеки и ее характерным, образующим неповторимый аромат древности, запахом – пыль, слежавшиеся пергаменты, дерево, и присутствующий где-то на границе человеческого восприятия привкус тлена, напоминающего, что ничто не вечно в этом мире. Отец Ансельмо, по-птичьи наклонив голову и оттого став еще больше похожим на старого филина, стоял возле своего обширного стола, рассеянно поглаживая переплет загадочной книги, и, похоже, обдумывал какое-то не слишком приятное, но необходимое решение.
Снаружи немного потеплело, хотя порывистый ветер и не думал прекращаться. Франческо и девушка ушли вперед, остановившись у невысокой каменной ограды, протянувшейся вдоль среза верхнего двора, и разглядывая происходящее внизу. Мак-Лауд остановил Гая на ступенях хранилища книг, миролюбиво проговорив:
– Послушай, я всего лишь не хотел тебя втягивать…
– Тебе не кажется, что несколько поздновато начинать проявлять заботу о моей безопасности? – огрызнулся Гисборн. – Если ты еще не заметил, мы давным-давно с головой замешаны в дела, которых совершенно не понимаем! И память мне подсказывает, что мы вроде как на равных участвуем в происходящем. Я имею право знать хотя бы часть известного тебе. Что ты затеваешь? Только не говори «ничего», не поверю. Ты ведь сразу понял, какая это книга, и я сомневаюсь, что тебе удалось прочесть в ней хотя бы слово! Значит, ты знал заранее и сейчас только убедился…
– Хватит, хватит, – Дугал невесело хмыкнул и поднял обе руки ладонями вверх, показывая, что не собирается вступать в спор и признает правоту компаньона. – Ты умнеешь с каждым прожитым днем, а я вроде как слегка перемудрил. Ты можешь поверить мне на слово? Обещаю, вечером все расскажу.
– Хайме тоже сказал – «завтра расскажу», и чем все кончилось? – сварливо буркнул Гай, уже зная, что согласится. – Вдруг ты не доживешь до вечера?
– Меня не настолько легко прикончить, – с всегдашней беспечностью пожал плечами шотландец. – Так что, будем злиться друг на друга или все-таки попытаемся найти выход из этого каменного мешка?
– Я бы предпочел поскорее оказаться за воротами, – кивнул сэр Гисборн и спросил: – Как думаешь, их россказни о волкодлаке – чистая выдумка или?..
– Нет никаких волкодлаков, – раздраженно отрезал Мак-Лауд. – Это сделал человек, и хорошо бы нам додуматься, кто именно. На этой треклятой вечеринке постоянно кто-то входил и выходил, да к тому же совершенно необязательно, чтобы убийца был из числа гостей. Три дня… – он задумчиво прикусил губу. – Мне вовсе не улыбается знакомство с монахами из Алье. Можно выдержать определенное количество занудных расспросов, а потом все равно сделаешь ошибку, и готов повод для обвинения в оборотничестве, колдовстве, ереси и чем угодно.
– Ты действительно полагаешь, все может зайти так далеко? – встревожился Гай.
– Лучше сразу готовиться к худшему, – серьезно ответил Дугал. – Тебе повезло, ты еще ни разу не сталкивался с братией из Inquisitio, они и близко не стояли к, скажем, отцу Колумбану с его отеческими увещеваниями. Не знаю, каковы здешние, но те, что гонялись в Полуночной Италии за вальденсами – бр-р!..
– Идите сюда, – сэр Гисборн только сейчас заметил, что Франческо уже давно машет им рукой, обеспокоено заглядывая через парапет. Подойдя, компаньоны с некоторым изумлением узрели внизу деловитую суету, неизменно предшествующую сборам в дорогу. Возле конюшни топтался с десяток оседланных лошадей, под ногами у слуг вертелась пара короткошерстных длинноногих собак – местных гончих, и становилось ясно – кто-то решил отправиться на прогулку по окрестным холмам.
– Замок же закрыт, – удивленно напомнил Франческо.
– Не для хозяев, – грустно и тихо проговорили рядом. – Это Рамон и Тьерри.
Поспешно развернувшись, Гай столкнулся с печально-внимательным взглядом невысокой девушки («Девочки!» – в очередной раз напомнил он себе), взявшейся непонятно откуда, возможно, прямо из замшелых камней Ренна. Бланка де Транкавель, казавшаяся крохотной даже по сравнению с Изабель, безбоязненно смотрела на них из-под низко надвинутого капюшона черного плаща.
– Леди Бланка… – несколько растерянно пробормотал Гисборн. – Примите наше сочувствие…
– Что я буду делать с вашим сочувствием? – спокойно и жестко спросила девочка. – Украшу им стену в спальне? Мне нужно не сочувствие, а жизнь того, кто убил моего брата.
– Не слишком-то милосердно для благородной девицы, – с легкой укоризной заметил Мак-Лауд.
– Зато справедливо, – Бланка отбросила капюшон и с мрачным вызовом посмотрела на возвышающегося над ней человека. – Хайме ничем не провинился ни перед Богом, ни перед людьми.
Поскольку никто не нашелся с ответом, она прошла между гостями замка, посмотрела на хлопоты в нижнем дворе и согласно кивнула:
– Конечно, Рамон и Тьерри. Странно, что Гиллем не потащился вслед за ними.
– А куда они собрались? – неожиданно полюбопытствовал Дугал.
– В холмы над Од, за лигу или две отсюда к полудню, – проговорила девочка, высматривая среди передвигающихся внизу фигурок кого-то определенного. – Там хорошая соколиная охота, – она наклонилась вперед и звонко выкрикнула: – Эй, Тьерри! Когда вы вернетесь?