Ты – всё
Шрифт:
– Ты пожар, Бесуния.
Киваю зачем-то, в то время как сердце посягает на такую мощность, что в самом деле вот-вот в очередном ударе воспламенится.
Выпрямившись, Нечаев еще какое-то время насилует меня взглядом. С вожделением смотрит в лицо, а задыхающаяся я – то ему в глаза, то на его член. Перехватывает этот интерес в нужный момент. Вынуждает снова краснеть.
Сжав член у основания, пошло подает бедра ко мне.
Пошло и так сексуально.
– Лижи головку, – следует новое перехрипшее указание.
Даже мысли нет ослушаться. Если бы не переполнивший
Ян стонет, как только мой язык показывается. Двигаю им как змея – сама не знаю, откуда эта потребность. Хочу насладиться предвкушением, из-за которого уже буквально теряю сознание. Когда, наконец, прижимаю язык к розовой головке, от этого контакта едва ли не дым идет. Опуская веки, слышу фантомное шкворчание прижигаемой плоти.
– Блядь… – сипит Нечаев.
Хорошо это или плохо – не понимаю. Кружу языком по тугому наконечнику, словно одержимая, щедро сдабривая его слюной. Он горячий, мокрый и скользкий. Из-за моей активности стремительно теряет свой уникальный вкус. Но так же быстро выступает свежая капля предэякулята. Поймав ее, дрожа ресницами, застываю.
А пару секунд спустя, забыв о зафиксированных над головой руках, резко подаюсь вперед. Подергивания узла галстука напоминает: он – доминант, я – покорная пара.
На место. Лопатками к стене.
Подчиняюсь. Вытягиваюсь. Пытаюсь поймать губами член, который Ян направляет в мой рот. Набрасываюсь на головку. Облизываю по венчику вокруг. Остановившись снизу, похлопываю языком по уздечке.
– С-ссс… – Титан громко втягивает воздух сквозь зубы. – А-а-а, – выдает с хрипом, едва принимаю всю головку в рот. – М-мм, – брутально стонет, когда насасываю.
Мне вкусно. Слюна течет по подбородку.
Ян отбирает «лакомство». Сжимая ствол, постукивает увесистым членом мне по губам. Но я почти уверена, что это повод, чтобы самому перевести дыхание и удержать контроль. Выкатываю язык. Когда получаю шлепки по нему, Нечаев рычит.
– Тяга к леденцам дает плоды, Одуван. Хорошо сосешь. Умница, Зая.
Каков подлец, хулиган! А мне приятно. Радуюсь этому одобрению, как признанию.
Заливший щеки стыд идет на фиг. Я в маске Заи.
– Нет, нет… – чащу, когда он снова ловит сосок.
Сопротивление неосознанное. От прострелов электричества дрожит все тело. И Ян, конечно же, не упускает эти реакции из виду. Сжимает, выкручивает, оттягивает... Я буквально ору от удовольствия. Он и сам стонет, наблюдая за мной.
Грубо затыкает мне рот членом.
– Соси, – командует, потому как я лишь мычу.
Эти вибрации по плоти тоже действуют. Он срывается и начинает трахать мой рот.
Я… На первом толчке я чуть не уписываюсь.
Резко сжимая бедра, чтобы успеть сократить мышцы, чувствую, что там все чвакает. Маленький монстр похоти, которого я так стыдилась в прошлом, покидает узелок своего пристанища. Есть такое понятие «блуждающая боль», а у меня, как оказывается, блуждающий монстр. А может, блудный. Он устраивается в моем рту, создавая там самые настоящие эрогенные зоны, которые не менее чувствительны, чем всем известный клитор.
Ян трахает мой рот, а я от этого торчу так, что кажется, вот-вот кончу.
Сердце распускает по организму свои копии. Один из пульсирующих моторов дислоцируется у меня в промежности. Там он готовится взорваться.
А пока…
Есть член Яна, его быстрые и напористые толчки, то, как властно он использует меня, грубые звуки, что он выдает – этим я наслаждаюсь. Он заставляет меня чувствовать себя безвольной, беспомощной, подконтрольной. Нечаев берет ответственность за происходящее. Сейчас он отвечает даже за мою жизнь. Припирает меня к стене. Отступать просто некуда. И руками ни оттолкнуть, ни сдержать порыв невозможно – они все еще связаны. Ян входит настолько глубоко, насколько ему этого хочется. У меня распухают и немеют губы. Летят слюни и с уже регулярной частотой вырываются какие-то влажные квакающие звуки. Тело по полной трясется – каждая мышца спазмирована и будто бы воспалена.
Но я знаю, что все будет хорошо. Доверяю и расслабляюсь, фокусируясь исключительно на грязном удовольствии, которого так сильно ждала.
Как вдруг… Позволив моим связанным рукам упасть, Ян кладет руки мне на затылок и резко притягивает мою голову. Не успеваю подавиться, потому что так же быстро он отпускает. Срабатывает эффект неожиданности. То, что мой нос уперся в жесткую поросль Нечаевского паха, а головка члена прошла в глотку, я осознаю, когда уже на одышку иду.
С трудом приподнимаю ресницы, в потрясении смотрю на лоснящийся от слюны член.
Как он вместился в моем рту? Как он меня не убил?
Большой палец Яна мягко массирует мне горло – это единственное утешение, которое он мне дарит. Во взгляде нет ни явного сожаления, ни малодушных сомнений, ни глупых вопросов. Он знает, что мне понравилось, еще до того, как это понимаю я сама.
– Сделай так снова, – прошу, прижимаясь к его ладони рукой.
В темных глубинах его глаз вспыхивает пламя.
Переступает с ноги на ногу. Напряженные мышцы попеременно разбивает дрожью.
– Держи горло расслабленным. Ни в коем случае не зажимайся. И не забывай дышать носом, – толкая эти напутствия, Ян дает меня лизать член.
Моргаю, давая знак, что услышала. Он, раздувая ноздри, наблюдает, как самостоятельно я сосу. В этом нет ничего сложного, если этого действительно хочется.
Руки Яна зарываются в мои растрепанные волосы, и я в ожидании замираю. Едва он начинает долбить мою глотку, монстр похоти сходит с ума и разрастается до размеров Халка.
Меня колотит, хотя тело горит. Горло болит. К нему крадется тошнота. Щеки заливает слезами. Нижняя часть лица измазана слюной – они летят изо рта на каждом выпаде Нечаева, но далеко не разносятся, потому как являются слишком вязкими. Это, видимо, та самая пена. Взбивается членом, словно сметана, из которой нужно сделать масло… Мне все это нравится. Все.