Тысяча городов
Шрифт:
«Как скоро мы сможем увидеть Царя Царей?"» - Спросил Абивард, когда камергер повел их в сам дворец.
«Это для могущественного Шарбараза, да продлятся его годы и увеличится его царство, чтобы судить», - ответил Секандар.
Абивард кивнул и продолжил следовать за евнухом, но забеспокоился там, где, как он надеялся, этого не было заметно. Если Царь Царей редко покидал дворец и прислушивался к советам Секандара и ему подобных, как он мог иметь хоть какое-то представление о том, что было правдой? Когда-то Шарбараз был бойцом,
Апартаменты, в которые евнух поселил Абиварда и его семью, были роскошнее всего, что он знал в Видессосе, и это была роскошь привычного рода, а не иконы и жесткая мебель эпохи Империи. На полу лежали ковры, в которых глубоко утопали его ноги; по углам комнат были разбросаны толстые подушки, чтобы поддерживать спину во время сидения. У них было и другое применение; Вараз схватил один и ударил им Шахина. Шахин поднял свой собственный, используя его сначала для защиты, затем для нападения.
«Они привыкли к стульям», - сказал Абивард. «Они не узнают, насколько это может быть удобно, пока не попробуют это какое-то время».
Рошнани говорила со своими сыновьями стандартным раздраженным тоном. «Постарайтесь пока не разрушать дворец у нас на глазах, если вам угодно.» Она плавно сменила тему, чтобы ответить своему мужу: «Нет, они не будут.» Как будто делая постыдное признание, она добавила: «И я, собственно говоря, тоже. Мне очень понравились стулья. Мое колено щелкает, а спина хрустит всякий раз, когда мне приходится вставать с пола ».
«Значит, Видесс и тебя развратил?» Спросил Абивард, не совсем шутя.
«Жизнь в Империи могла бы быть очень приятной», - ответила его жена, словно бросая вызов ему отрицать это. «Наша еда лучше, но они делают с остальной жизнью больше, чем мы».
«Хм», - сказал Абивард. «Мой зад начинает каменеть, если я слишком долго сижу в кресле. Я не знаю; я сам думаю, что их города - сумасшедшие дома, гораздо хуже, чем Машиз или любой другой из Тысячи городов. Они слишком быстры, слишком заняты, слишком стремятся вырваться вперед, даже если для этого им приходится жульничать. Это все жалобы, которые мы получали на видессиан за сотни лет, и если вы спросите меня, все они правдивы ».
Рошнани, казалось, не испытывала желания спорить по этому поводу. Она посмотрела на покои, в которых их разместили дворцовые слуги. «Мы никуда не движемся, быстро или медленно; Бог знает, что мы не будем заняты, и единственный способ, которым мы можем продвинуться вперед, - это если на то будет воля Царя Царей».
«Это верно для любого в Макуране», - громко сказал Абивард для любого в Макуране, кто мог слушать. Однако, сама того не желая, его жена не только выиграла спор, но и указала, что, каким бы дворцом это ни было для Шарбараза, для Абиварда и его родни это была тюрьма.
Зима тянулась, одна буря следовала за другой, пока не стало казаться, что мир навсегда останется холодным и обледенелым. С каждым днем Абивард все больше и больше понимал, насколько права была Рошнани.
Он и его семья видели
Но, не имея ничего лучшего, чем занять свое время, и лучшего места, чтобы потратить свои деньги, он в конце концов попытался отправить записку Динак. Его сестра тоже никогда не отвечала, по крайней мере, письмом, которое попало к нему в руки. Он задавался вопросом, исчезла ли его записка или ее. Он подозревал, что его. Если бы она знала, что Шарбараз делает с ним, она бы заставила Царя Царей изменить свои привычки.
Если бы она могла... «Имеет ли она все еще то влияние, которое имела в первые дни своего замужества?» Спросила Рошнани после того, как Пустота поглотила письмо Абиварда. «Шарбараз повидал - не хочу придавать этому слишком большого значения, у него было - много женщин за прошедшие годы.»
«Я знаю», - мрачно сказал Абивард. «Насколько я его знал...» Прошедшее время причиняло боль, но было правдой. «... насколько я его знал, говорю я, он всегда признавал свои долги. Но, полагаю, через некоторое время любой человек может возмутиться.»
Вараз сказал: «Почему бы тебе самому не обратиться с петицией к Царю Царей, отец? Любой житель Макурана имеет право быть услышанным».
Так, без сомнения, учил его учитель. «То, чему ты научился, и то, что реально, не всегда одно и то же, к несчастью», Ответил Абивард. «Царь Царей разгневан на меня. Вот почему он не захотел выслушать мое прошение.»
«О», - сказал Вараз. «Ты имеешь в виду, что Шахин не послушает меня после того, как мы поссоримся?»
«Это ты меня не слушаешь», - вставил Шахин. Имея преимущество в возрасте, Вараз воспользовался высокой привилегией игнорировать своего младшего брата. «Ты это имеешь в виду, папа?» - спросил он.
«Да, в значительной степени», - ответил Абивард. Если разобраться, то то, как Шарбараз обращался с ним, было ребячеством. Мысль о всемогущем Царе Царей в облике вспыльчивого маленького мальчика вызвала у него улыбку. И снова, однако, он поборол стеснение упомянуть об этом вслух. Никогда нельзя было сказать, чье ухо может быть прижато к маленькому отверстию за одним из гобеленов, висящих на стене. Если Царь Царей был разгневан на него, не было смысла усугублять ситуацию, говоря простые истины в присутствии своих слуг.
«Мне не нравится это место», - заявила Зармидух. Она была слишком молода, чтобы беспокоиться о том, что подумают другие люди, когда она высказывала свое мнение. Она говорила то, что думала, что бы это ни было. «Это скучно».
«Это не самое захватывающее место, в котором я когда-либо был, - сказал Абивард, - но есть вещи похуже, чем скука.»
«Я не знаю ни одного», - мрачно сказал Зармидух. «Тебе повезло», - сказал ей Абивард. «Я знаю».
<