У черты заката. Ступи за ограду
Шрифт:
Он еще раз посмотрел на часы и встал, сказав, что должен еще зайти к макетчикам. Поднялся и Фрэнк.
— Любопытно, что расскажет Кэрин, вернувшись из Байреса, — сказал Делонг, идя рядом с Фрэнком к выходу. — Новый президент уже принес присягу, читали? Опять какой-то генерал. Итальянская фамилия, что-то вроде Леонардо.
— Лонарди, — поправил Фрэнк. При всем своем равнодушии к политике он внимательно прочитывал в газетах все, касающееся Аргентины. — Лонарди, его показывали по телевизору.
— Значит, еще один, — сказал Делонг. — Ну-ну, qui vivra — verra…
— Простите?
— Я говорю: поживем — увидим. Нет, это я не из снобизма, — я ведь канадец, наполовину француз. Вы не бывали у нас? Приезжайте, не пожалеете. Посмотрите Онтарио, половите лососей…
— Эй, Хартфилд! — окликнул женский голос. — Мистер Делонг, довольно вам его мучить, отпустите человека!
Фрэнк обернулся — та же мисс Уоррен привстала из-за столика и поманила его к себе. С нею сидели еще две девушки.
— Ладно, идите, — сказал Делонг. — Я же вам говорил — за заместительницами сенориты дело не станет…
Фрэнк нехотя пошел к столику Шийлы Уоррен.
— У меня кончается перерыв, — сказал он, пожимая руки ее приятельницам. — А после обеда будет совещание.
— До чего же эти мужчины себя ценят, — вздохнула Шийла. — Не бойтесь, мы вас не задержим, раз вы столь важная и занятая личность. С Рондой вы знакомы? А это вот — Энн Вандербилт.
— Ух черт, — сказал Фрэнк, сделав испуганное лицо. Девушки засмеялись.
— Где там, — вздохнула Шийла. — К сожалению, она просто машинистка. Важно другое, Хартфилд. В субботу Энн празднует день рождения…
Фрэнк поклонился:
— Мисс Энн, примите мои искренние…
— Не торопитесь с поздравлениями, вы принесете их в субботу, ко мне домой. Ясно?
— Страшно любезно с вашей стороны, — пробормотал Фрэнк. — Непременно буду.
— Ронда, поставьте его в список, — сказала Шийла. — У нас сегодня чудный улов — правда, девочки? Господи, как я в субботу напьюсь!
— Можете рассчитывать на мою поддержку, — кивнул Фрэнк. — А пока я пошел, мне действительно пора.
— В субботу к девяти! — крикнула ему вслед мисс Вандербилт.
В субботу, с самого утра, Фрэнка не покидала уверенность, что ничем хорошим этот день не кончится. Началось с того, что утром отказала бритва, оставив его выбритым ровно наполовину. Фрэнк разобрал механизм, но от торопливости — времени оставалось в обрез — рассыпал мелкие детали, и часть из них укатилась под письменный стол. Пришлось одалживаться у квартирной хозяйки, сын которой пользовался обычным «жиллетом». На работу он опоздал.
Неприятности ждали и там. Рабочий день начался совещанием с представителями фирмы «Уэстерн электроникс», по субконтракту устанавливающей на новой машине все спецоборудование; вернее, она это оборудование только поставляла, размещать его в радарном и других отсеках проектируемой машины предстояло им, то есть Фрэнку и его коллегам, — в этом-то и была загвоздка. Каждая сторона отстаивала свой вариант решения, в конце концов ни к какому решению не пришли, и представитель «Уэстерна», запихав бумаги в портфель, улетел консультироваться со своими боссами. Совещание оставило у Фрэнка неприятный осадок: всякий раз, когда в чисто инженерную проблему вмешивались соображения бизнеса, ему хотелось плюнуть на все и отойти в сторону.
Потом оказалось, что в мастерских не успели изготовить заказанное неделю назад моделирующее устройство. Фрэнк окончательно пал духом и целый час просидел перед приколотым на кульман листом ватмана, где накануне начал набрасывать блок-схему управления демпферными сервомеханизмами. Сидел, курил, стряхивая пепел в желоб чертежной доски, и злился.
Злился он и на себя, и на пройдох-субконтрактистов, и на Шийлу Уоррен. Зачем ему туда идти? В первый раз в жизни увидел эту дурацкую мисс Вандербилт (надо же, такая фамилия) — и изволь праздновать ее день рождения…
Перед концом работы Фрэнку пришлось сходить в аэродинамическую лабораторию, где при продувке модели обнаружились какие-то неполадки в телеметрической системе. Вернулся он оттуда злой как черт. Выведя из заводского паркинга свой «плимут-52», купленный в прошлом году у старьевщика за полтораста долларов, Фрэнк погнал к городу что было духу, не жалея дребезжащей машины и постепенно успокаиваясь. Не успел он войти в дом, как позвонил Рой — его, оказывается, девчонки тоже пригласили. Они договорились ехать вместе, потом Рой спросил, не собирается ли Фрэнк на стадион, посмотреть игру заводских регбистов. Фрэнк отказался, наспех закусил и лег поспать до вечера.
Проснувшись в половине девятого, он почувствовал, что ему и вовсе расхотелось ехать к Энн Вандербилт. Он попытался вспомнить ее внешность — почти ничего не вспоминалось. Прическа стандартная, улыбка тоже. Такие девушки, чуть покрасивее, показывают свои глаза, зубы и все прочее со страниц любого еженедельного журнала. Во Франции ему говорили, что американки считаются красивыми. Если спорт, оптимизм и эстетическая диета могут создать красоту, то, конечно, они красивы. Лично он так не считает, черт бы их взял. Как не хочется ехать на вечеринку! Трикси среди этих девушек была бы как — трудно сказать, как что именно. Как тот цветок, что продают по десять долларов штука. Если такой вынуть из целлофановой коробки (они всегда продаются в прозрачных коробках, обвязанных золотым шнурочком) и воткнуть в пучок молодого редиса — вот так выглядела бы здесь Трикси. Идиот, как он мог вообразить всерьез…
Он покончил с бритьем и повязывал галстук, когда явился Баттерстон — шикарный, как всегда, в вечернем костюме.
— Торопись, старик, нам еще в магазины, — сказал он, закуривая. — Ты в этом и идешь?
— Может, ты хочешь, чтобы и я напялил смокинг? — огрызнулся Фрэнк. — Кстати, у меня его нет. И не будет, понимаешь? Ненавижу снобов.
— Снобов ты можешь ненавидеть сколько угодно, но без смокинга не обойдешься. Подожди вот, тебя еще не заприметила «первая леди».
— Миссис Флетчер? Надеюсь, что и не заприметит.