У черты заката. Ступи за ограду
Шрифт:
У себя в комнате он сел к письменному столу и стал лениво собирать книги, откладывая в сторону взятые из библиотеки Ван-Ситтеров. Потом он позвонил в Сан-Рафаэль, узнал, когда будет ближайший самолет на Буэнос-Айрес, и заказал себе место. Самолет шел в девять вечера — впереди был целый день. Но провести его в этом доме было бы трудно.
Договорившись с управляющим насчет машины, Пико зашел к Лусии и сказал, что уезжает. Они посидели, поговорили. Лусиа дала ему какое-то пустяковое поручение к какой-то из своих столичных подруг; Пико тотчас же о нем забыл. Он смотрел на свою бывшую невесту и снова и снова удивлялся — как быстро и легко стала она чужой, эта
— Ну что ж, — сказала Лусиа, когда разговор иссяк и Пико встал чтобы уйти. — Счастливого тебе пути, в прямом и переносном смысле, Я думаю, мы делаем правильно. Кстати… чтобы уж соблюсти все формальности…
Она сняла с пальца обручальное кольцо и на раскрытой ладони протянула его Пико. Тот на секунду пришел в замешательство: что, собственно, полагается делать в подобном случае? Забрать свой подарок — вроде смешно, оставлять — нелепо… Лусиа разрешила эти сомнения, сама сунув кольцо в карман его пиджака. Пико дернул плечом, пробормотал что-то вроде «Будь счастлива» и вышел.
Через час он был уже в Сан-Рафаэле. Оформив билет и оставив чемодан в аэропорту, он пообедал без аппетита, потом долго слонялся по жарким улочкам затихшего в час сиесты провинциального города, пил у красных ящиков ледяное «кока-кола» и тосковал по запретной сигарете. Улицы, замусоренные обрывками серпантина, обгорелыми клочьями петард и хлопушек, были украшены протянутыми поперек гирляндами разноцветных лампочек и электрическими вензелями «1956».
«Весело он для меня начался, этот пятьдесят шестой», — думал Пико, поглядывая на праздничные транспаранты по сторонам. Впрочем, ощущения потери у него не было. То и дело возвращаясь в мыслях к разрыву с Ван-Ситтерами, Пико испытывал даже чувство какой-то странной освобожденности. Все, что отныне могло с ним произойти, касалось его одного, и никого больше.
Вечером, устав от жары и безделья, Пико сидел в скверике на площади и ждал таксиста, который должен был отвезти его в аэропорт. С таксистом он уговорился еще днем, после того как тот сначала пытался соблазнить его поездкой в какое-то историческое место за городом, потом пожаловался на отсутствие веселых заведений и растущую дороговизну и, наконец, спросил о руке. Пико ответил, что руку потерял на охоте, в Чако. Выследили здоровенного льва [85] , а тот прыгнул с дерева — пришлось бить на лету, и один парень промахнулся, разрывной прямо вот сюда — только и остались лохмотья. Таксист посочувствовал, рассказал о ловле кайманов в Парагвае, потом они распили несколько бутылок пива и поговорили о политике. Таксист с одинаковым воодушевлением ругал и Перона, и Лонарди, и Арамбуру. «Да, все они хороши», — сказал Пико.
85
Львом в Латинской Америке часто называют ягуара.
Сейчас он сидел на скамье, рассеянно следил за мелькающими в кустах светлячками и думал, как хорошо было бы увидеть завтра в Буэнос-Айресе доктора Альварадо. Интересно, что бы тот сказал? А впрочем, старику сейчас вряд ли есть что сказать, пожалуй, он и сам в таком же положении… Недаром же его угнали к Трухильо. Ему с самого начала казалось, что с назначением Альварадо дело нечисто…
Девочка лет пяти, босиком и в линялом платьице, остановилась в нескольких шагах от него, сунув палец в рот
— Причесалась бы, что ли, — сказал Пико. — Или здесь такая мода?
Девочка уклонилась от ответа и спросила в свою очередь, указывая на его пустой рукав:
— А почему это?
— Да вот так вышло, — сказал Пико. — Гребенка у вас дома есть?.
Девочка отрицательно помотала головой.
— У меня папа безработный, — заявила она важно, словно сообщая о своем родстве с президентом.
— Вот как, — сказали Пико. — Но гребенку тебе придется все же купить, иначе так зарастешь, что мусорщик примет тебя за клубок шерсти и сметет в урну. Возьми вот и завтра купи себе хорошую гребенку, да побольше…
Он полез в карман, выгреб несколько смятых песо и горстку мелочи. Среди монет вспыхнул вдруг острый радужный лучик. Пико коротко свистнул и опустил руку, с улыбкой глядя на девочку.
— Как же тебя зовут, Золушка?
— Меня зовут Ана Мариа, — с тем же достоинством отозвалась та.
— Правильно, я так и думал, — кивнул Пико. — Один волшебник просил передать тебе интересную штуку, я тебя искал. Подойди-ка ближе, Ана Мариа! Закрой глаза и дай мне левую руку.
Девочка зажмурилась, сморщив от старательности нос, и протянула Пико грязную растопыренную ладошку. Пико, усмехаясь, еще раз посмотрел на кольцо — тонкий золотой обруч с впаянной в него гирляндой из пяти маленьких чистых алмазов — и надел его на палец Аны Марии, перевернув ручонку ладонью вниз.
— Ну, а теперь смотри, — сказал он, легонько щелкнув ее по носу.
Ана Мариа посмотрела и ничего не поняла.
— Это мне? — спросила она. — Почему?
— После пригодится, — сказал Пико. Он вскинул руку и посмотрел на часы, которые приходилось теперь носить на правом запястье, циферблатом внутрь. — Понимаешь, такие кольца дарят, когда обещают жениться. На тебе женится принц, только когда ты станешь большой и научишься причесываться. А пока отдай кольцо маме, пусть спрячет. И не показывай мальчишкам по дороге, а то отнимут…
— Принц — это ты? — оценивающе спросила Ана Мариа.
— Нет, что ты. Я тогда буду уже старым. К тебе придет настоящий, с двумя руками.
— Он тоже будет безработным?
— Нет, Ана Мариа, — сказал Пико и встал, увидя подъезжающее такси. — Безработным он не будет, это я тебе обещаю…
Заканчивался первый день тысяча девятьсот пятьдесят шестого года: до полуночи оставалось два часа. Прибывший из Мендосы самолет «Аэролинеас Архентинас», в числе восемнадцати пассажиров которого находился Пико Ретондаро, только что приземлился в столичном аэропорту Эсейса и еще катился по бетону, устало покачивая крыльями.
В эту же самую минуту другой самолет поднялся с испытательного аэродрома Грейт-Салинас в штате Нью-Мексико, США. Это была новая машина, не получившая еще цифрового обозначения воздушных сил и известная пока под кодовым именем проекта «Блю Манстер». Серебряной молнией просверкнув в прожекторах вдоль взлетной полосы, перехватчик со включенными ускорителями ринулся вверх, окатив землю волной шквального свиста и грохота; оранжево-белый факел из сопла турбины и синие струи пламени бустерных ракет скоро растворились, во мраке, бесследно поглощенные огромным ночным небом над пустыней. Присутствовавшие при старте — в основном специалисты различных служб обеспечения полетов — стали расходиться, закуривая и поглядывая на часы.