Убежище, или Повесть иных времен
Шрифт:
крепко сжала ее руку, а она подала мне пачку писем Эссекса, которые
держала для меня наготове и которые я тут же спрятала на груди. Когда, торопясь
воротиться, я проходила через внешний двор, какой-то незнакомец подал мне
записку. Несмотря на волнение, я узнала почерк Эссекса, но как могло
случиться, что он в Англии? В страхе и смятении, которые охватили меня, я едва
смогла прочесть записку. Она была анонимной, но из нее я узнала, что он уже
побывал
супруга и всю семью, понял, что не может рассчитывать на их помощь в
устройстве встречи со мной, которая, однако, совершенно необходима для
спокойствия и безопасности нас обоих. В заключение он умолял меня, если я
пожелаю избавить его от полного отчаяния, последовать за подателем
записки. Покой всей моей дальнейшей жизни, быть может, зависел от решения,
принятого в эту минуту. Несомненно, мое согласие непоправимо продлило то
роковое отсутствие во дворце, которое стоило мне многих мучительных лет
неволи, и я дорого заплатила за это первое нарушение приличий и
осмотрительности. Но всегда ли мы властны над своими чувствами? Мои чувства, по
многим понятным причинам, были в полном расстройстве, а лишь трусливый
рассудок отступает перед опасным испытанием.
Я села в наемную лодку, указанную мне подателем записки, и она быстро
понеслась вниз по течению. Во время этой короткой поездки я перебирала все
мыслимые объяснения внезапного возвращения графа, но оказалась в
Гринвиче, так и не придя ни к какому решению. Я сошла на берег в уединенном
саду, принадлежавшем лорду Саутгемптону, и вслед за проводником дошла до
нависшей над водой беседки, где и нашла Эссекса — в полном одиночестве,
бледного, небрежно одетого, с видом крайней тревоги и усталости. Объятая
невыразимым смятением, я склонилась на его плечо, когда он опустился
передо мной на колени, и меня наполнило неясное скорбное предчувствие, полно-
стью оправдавшееся всего лишь несколько часов спустя. Даже очарование его
голоса бессильно было поначалу успокоить волнение души, глубоко
удрученной столь многими тревожными обстоятельствами. Однако, когда до моего
сознания дошло, что предполагаемое, а не подлинное несчастье привело его
столь внезапно в Англию, мое угнетенное страхом сердце забилось спокойнее.
Постепенно мне прояснилось, что единственной причиной, побудившей его
проделать этот путь, был внезапный отъезд лорда Лейстера, что с помощью
друзей из окружения твоего супруга он вел постоянное наблюдение за всеми
его действиями и узнал, что пакет писем, доставленный неким доверенным
лицом из Англии, так взволновал милорда, что тот решился оставить войско
и воротиться в Англию незамедлительно. Получив это известие, Эссекс
решил отправиться вслед за своим военачальником, что, по счастью,
облегчалось его положением волонтера. Нетерпение лорда Лейстера, столь явно
обнаруженное этим поспешным отъездом, оправдывало мрачные опасения его
соперника, следовавшего за ним по пятам, и укрепило его в мысли, что или
раскрыта тайна моего рождения, или готовится некая интрига, чтобы
устранить меня, как того требуют соображения придворной политики. В полном
отчаянии от этих предположений он подготовил все для немедленного
возвращения на случай, если я, по счастью, окажусь еще на свободе или он
сможет способствовать моему избавлению от беды, если вся правда открылась.
Он более не сомневался, что я наконец соглашусь разделить судьбу того, кто,
ни минуты не колеблясь, готов был отказаться от всех надежд, которые мог
питать по праву, ради одной — добиться меня. Его поступок, вызванный
великодушным заблуждением, не мог оскорбить меня, но, считая, что положение
мое не столь отчаянно, как представляется ему, я открыла Эссексу истинную
причину стремительного отъезда лорда Лейстера, умоляя незамедлительно
покинуть Англию так, чтобы самый приезд его остался никому не известен.
Но я обращалась к человеку, который более не слышал меня. Его взгляд
блуждал по моему лицу, а сердце и мысли были поглощены заветным
планом. Им так безраздельно завладела мысль о том, что лорд Лейстер
неминуемо разрушит его надежды, по-своему распорядившись мною, если только я
вновь окажусь в его власти, что никакие мои клятвы в вечной любви и
верности, никакие обещания упорно противиться любым другим предложениям не
достигали его слуха.
— Я утрачу, я потеряю вас навеки, если сейчас расстанусь с вами, —
исступленно твердил он в ответ на все мои доводы и мольбы. — Это решающий миг
нашей судьбы, любовь моя, подчинитесь же, подчинитесь ему! Даже если
предположить, что вам не грозят испытания, коих вы не можете предугадать,
пока не столкнетесь с ними, как знать, что угроза не нависла надо мной? Сэр
Фрэнсис Уолсингем уже раскаивается, что расторг брачный контракт между
мною и своей дочерью: она овдовела, и небольшого намека лорду Лейстеру
будет довольно, чтобы заручиться его содействием в возобновлении
контракта (разве это не благоприятствует его планам?), его ходатайство убедит