Убежище, или Повесть иных времен
Шрифт:
принуждены были с презрением возвращать все письма и подарки,
посылаемые сестрой; но что в последнее время под влиянием некоего соображения,
для них необъяснимого, чувства лэрда Дорнока разительным образом
переменились. Им было отправлено несколько курьеров к графине-фаворитке,
но в чем состояли их поручения и какие были получены ответы, брату и
сестре осталось неизвестным, хотя многие обстоятельства давали им основание
полагать, что писанные нами письма
назначению.
Кровь отхлынула у меня от лица при мысли о таком изощренном
предательстве, и я возблагодарила Небо, что мне одной сообщили о нем: леди Са-
утгемптон, которая часто бывала не в силах совладать ео своими чувствами,
неизбежно каким-нибудь неосторожным словом выдала бы, что ей все
известно. Молодой Хью, видя мое смятение, заверил меня, что, хотя найти
преданного гонца — дело безнадежное, сам он считает своим долгом освобождение
тех, чьему пленению невольно способствовал, и что я могу располагать им,
если только сочту возможным ему довериться, что никто не заподозрит
истинной причины его отсутствия, ибо лэрд Дорнока, хорошо зная особую
привязанность Мэйбл к младшему брату, естественно, решит, что тот вознамерился
использовать себе во благо то влияние, которое она имеет при дворе... Есть ли
на свете что-нибудь прекраснее и трогательнее великодушия? Благородный
юноша умолк. Весь его вид говорил о том, как страстно он желает, чтобы
предложение его было принято, чтобы оно не было сочтено за похвальбу. Я
взяла за руки своих молодых друзей и, должным образом выразив свою
благодарность, отказалась стать виновницей ссоры между ними и их угрюмым
братом, у которого нет недостатка в средствах сделать наше положение го-
раздо более невыносимым, если только он заподозрит, что мы пытаемся
отвратить его семью от чувства долга. Я старалась убедить их (а равно и себя),
что наши друзья начнут неутомимые поиски в тот самый миг, как обнаружат
хоть одного члена экипажа, спасшегося при кораблекрушении, что капитан,
несомненно, известит их, если только он не утонул вместе с кораблем.
Однако день проходил за днем, подтверждая неосновательность и
тщетность этой надежды. Тоскливая зима тянулась в этом уединенном замке, в
который беспрепятственно врывался воющий ледяной ветер. Частые штормы
вздымали океанские волны, и нашему испуганному слуху рев бури нередко
представлялся стонами умирающих.
Я почти утратила надежду, когда однажды, пока наш хозяин охотился, я
вышла по обыкновению к парапету крепостной стены и оттуда увидела, что к
острову направляется небольшое судно, лучше построенное и более опрятное,
чем те, что я привыкла видеть. Когда оно приблизилось, я различила на
людях английское платье... Судно подошло еще ближе... Я узнала плащи солдат
Эссекса. Стон безграничного восторга вырвался у меня, я качнулась вперед и
упала бы в волны, если бы молодой Хью, стоявший позади, не подхватил
меня. Офицер поднял голову, и я мгновенно узнала Генри Трейси, любимого
адъютанта лорда Эссекса, однажды уже отправленного им на мои поиски.
Разочарование смешалось с разнообразными и бурными чувствами этой
минуты... Я протянула руку, указывая Хью на незнакомца, вздохнула и лишилась
чувств.
Меня отнесли к леди Саутгемптон, которая, пораженная моим
безжизненным видом, не догадываясь о причине, сама, казалось, была близка к
беспамятству. Хью, очевидно поняв по моему жесту, как близко затрагивало меня
появление этого незнакомца, поспешил провести его к нам, пока не вернется
брат, и тут же удалился, предоставив нам полную свободу.
— Трейси? — вскричали мы в один голос («Эссекс?», «Саутгемптон?» —
эхом отозвалось сердце каждой). — Скажите одно лишь слово!
— Живы, — ответил он, — и для счастья им нужно лишь видеть вас.
— Ах, благодарение Господу! — воскликнула я, поднимая глаза к небу, и
тут же от всего сердца протянула руку верному посланнику. — Примите мою
восторженную признательность. Теперь мы можем вздохнуть спокойно. Не
томите же нас: расскажите, что последовало за опасным путешествием
Эссекса и Саутгемптона.
— Я едва ли осмелился бы сделать это, не заверь я вас сначала в их
благополучии и безопасности, — заговорил Трейси. — Я вижу, что печаль давно
уже омрачает вашу молодость и красоту, которые, быть может, подверглись
бы еще большим испытаниям, если бы вы провели это тревожное время в
Лондоне.
Опасаясь, что разговор наш в любую минуту может быть прерван
возвращением лэрда Дорнока, я попросила Трейси отбросить все предисловия и
поспешить с рассказом.
— В страхе и тревоге, — вновь заговорил он, — последовал я за милордом
на корабль, который должен был доставить его домой. Страх и тревога не
уменьшились, когда я увидел, что лорд-наместник стал часто подвержен
приступам сомнений и мрачных размышлений, которые порой замечал за собою
сам. Временами он пытался утопить их в веселом обществе и в вине и
впервые в жизни стал напускать на себя показную храбрость. В часы отдыха,
отказавшись от задушевного дружеского общения, издавна существовавшего