Убежище, или Повесть иных времен

Ли София

однако, не решался приблизиться к ней, а будучи представлен, произнес свой

комплимент неверным голосом, с видом робким и нерешительным. Холодное

достоинство ее обращения и то, что она, тотчас отвернувшись от меня,

заговорила с лордом Сэндсом, показалось мне оскорбительным до крайности. Я

припомнил все, что говорил и делал, но ни в речи своей, ни в поведении не

найдя ничего необычного, назвал ее про себя избалованной особой, которой

лесть и случайный

успех вскружили голову. Я удалился вместе с королевой,

не обращая более внимания на леди Эссекс. На тот вечер был назначен бал, и

я оделся к нему на несколько часов раньше, чем следовало, после чего мне

стало казаться, что часы остановились. Не сомневаясь, что смогу уязвить

леди Эссекс, я решил непременно сделать это, и даже ее муж казался мне

причастным к нанесенному мне оскорблению, хотя упрекнуть его мне было не в

чем, кроме того, что он ее муж. Так или иначе, с удовольствием или с гневом,

но я не мог думать ни о чем, кроме нее, и, хотя оставался дома так долго, что

устал, ожидая назначенного часа, в гостиной у королевы оказался первым.

Королева, узнав, что я пришел, довольная моим вниманием, которое

отнесла на свой счет, послала звать меня к себе в рабочий кабинет. Среди

прочих вопросов она спросила, как понравилась мне леди Эссекс, и мое

нелестное суждение выслушала не без удовольствия: сама будучи мастерицей

язвительно высмеивать, она ценила этот талант в других.

Мы вошли в комнату одновременно с прелестной новобрачной — еще

более прелестной в роскошном наряде. Королева обернулась ко мне (я стоял,

облокотившись о спинку ее кресла) со словами:

— Я думаю, милорд, мне следует взять на себя смелость назначить вас

танцевать с леди Эссекс, чтобы весь двор имел возможность оценить, какую

превосходную пару я ей подобрала.

— Мне кажется, — возразил я, — что Ваше Величество обещали мне честь

и удовольствие быть вашим эскортом. Леди Эссекс, несомненно, выбрала для

себя гораздо лучшую пару.

— Лорд Лейстер, государыня, — иронически заметила леди Эссекс, —

постоянен в своем мнении обо мне, но на этот раз я с ним согласна.

Сказав это, она подала руку мужу, который предоставил честь танцевать с

нею молодому Сесилу. Пораженный этой колкостью, ничем, на мой взгляд,

не объяснимой, я погрузился в мрачное раздумье, из которого меня вывела

королева, спросив, не кажется ли мне, что остроумие леди Эссекс склоняется

к злоязычию. Я отвечал, что, лишь узнав, умна ли она, смогу судить о ее

остроумии, но что пока ее речи для. меня совершенно невразумительны.

— Как, милорд! — воскликнула королева, опершись

о подлокотник и

подняв на меня глаза. — Разве вы не знаете, что в девичестве она — мисс Лине-

рик?!

Какой невероятный смысл заключался в этих словах и какой переворот

произвели они в сознании моем! Узнать, что я отверг и, отвергнув, оскорбил

женщину, от которой должно было зависеть счастье моей жизни, неприязнь

которой положила начало моим страданиям! Любовь и бесплодные

сожаления переполняли мое сердце; я восхищался ее язвительным отпором, столь

заслуженным мною, и признавал, что она не могла презирать меня за мою

глупость сильнее, чем презирал себя я сам. Не слыша обращенных ко мне

речей королевы, я в запоздалом и тщетном раскаянии неотступно следовал

взглядом за прекрасной молодой женой графа Эссекса, пока прихотливый

рисунок танца не померк в моих глазах и я в порыве отчаяния не ударился

лбом о спинку королевского кресла, после чего, вынужденный дать

какое-нибудь объяснение своему поступку, сослался на головокружение и удалился.

Мои тягостные размышления о случившемся были прерваны лекарем

Елизаветы, которого она любезно прислала ко мне. Он с легкостью изобрел

причину недуга, который его искусство не могло ни определить, ни исцелить,

распорядился отворить кровь и оставил меня отдыхать. Королева неоднократно

посылала справиться о моем здоровье, когда же я, во исполнение долга,

явился к ней в следующий раз и она вдруг отослала свиту, мне впору было слечь

снова. В тревожном замешательстве я едва осмелился поднять на нее глаза,

не представляя, на что решиться. Наши взгляды встретились, и в ее глазах

мне почудилась та же нерешительность. Наконец Елизавета прервала

затянувшееся молчание.

Она "объявила мне, что после долгих и серьезных раздумий поняла, что,

хотя и отдает мне предпочтение перед всеми мужчинами, не может сделать

меня счастливым в браке и не может быть счастлива в нем сама; что, уступив

своей сердечной слабости, она безвозвратно утратит в глазах окружающих

свою прославленную мудрость; что, следуя велениям своей мудрости, она

всегда сможет, оставаясь незамужней, подчинять своей воле других монархов,

внушая им то надежду, то опасения, и что падение престижа нанесло бы ей

слишком чувствительный урон.

— Лейстер, — сказала она, — вам открыты мои истинные мотивы и

помыслы. Я знаю — вы любите меня и мое решение причинит вам горе. Будьте же

утешены тем, что я никогда не выйду замуж за другого, как бы ни был высок