Убитая в овечьей шерсти
Шрифт:
Тетя Флоренс, услышав об этом, заинтересовалась юным Клиффом и объяснила его не слишком образованным родителям, что природа наделила их отпрыска артистическим темпераментом.
— Поэтому, миссис Джонс, — сказала она бодро, — вы не должны обижать вашего мальчика только потому, что он не похож на остальных. Ему нужно особое внимание и сочувствие, и я позабочусь о нем.
Вскоре она стала приглашать Клиффа в господский дом. Она дала ему книги и граммофон с тщательно отобранными записями, тем самым окончательно его завоевав. Когда ему исполнилось тринадцать, она предложила его ошарашенным родителям отправить мальчика в ближайшую школу типа британской публичной.
Томми Джонс горячо возражал. Он был ярым сторонником профсоюзов и отчасти придерживался коммунистических взглядов. Но его жена, которую Флосси сумела убедить, взяла над ним верх, и Клифф отправился в интернат с сыновьями четырех владельцев хозяйств, разбросанных по плато.
Его привязанность к Флосси, отметила Урсула, продолжала крепнуть. На каникулах он проводил с ней много времени и, занимаясь музыкой за ее счет, играл ей на рояле в гостиной. В этом месте Фабиан коротко рассмеялся.
— Он играет очень хорошо, — сказала Урсула, — разве нет?
— Изумительно, — подтвердил Фабиан, и Урсула быстро добавила:
— Тетушка очень любила музыку, Фэб.
— Как Дуглас, — пробормотал Фабиан, — она знала, чего хотела, но, в отличие от Дугласа, не желала в этом признаться.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — произнесла Урсула несколько высокомерно и продолжила рассказ.
Юный Клифф еще учился в школе, когда Флоренс уехала в Англию. Он по-прежнему часто пользовался роялем в гостиной во время каникул. Когда она вернулась, он уже вырос, но по-прежнему нуждался в ее опеке. Однако, когда он приехал на каникулы в конце 1941 года, он изменился, как подчеркнула Флоренс, не в лучшую сторону. У него были неприятности со зрением, и школьный окулист сказал ему, что он никогда не будет призван на действительную военную службу. Он тут же полез в бутылку и попытался уйти на фронт добровольцем. Когда его заявление было отклонено, он написал Флоренс, что хочет бросить школу и, если возможно, трудясь на ферме, помогать фронту, пока не достигнет призывного возраста, пусть в качестве годного к нестроевой.
Для Флосси это письмо было равносильно взрыву бомбы. Она планировала для него учебу в университете, за которой должна была последовать, после окончания войны, поездка в Лондон и учеба в Королевском музыкальном колледже. Взяв с собой письмо, она отправилась в дом управляющего, где узнала, что Томми Джонс тоже получил весточку от сына и был в полном восторге.
«Нам сейчас как никогда нужны люди на земле, миссис Рубрик. Я очень рад, что Клифф того же мнения. Извините, что я так говорю, но я боялся, что господское образование сделает из мальчика барина и сноба, но, судя по тому, что он пишет, получилось иначе».
Как выяснилось, молодой Клифф стал к тому времени коммунистом. Вот уж что не входило в честолюбивые планы, которые лелеяла Флосси.
Когда он появился, она оказалась не в силах на него повлиять. Казалось, он надеялся, что именно она посочувствует изменению его внутреннего настроя и поддержит его в новых планах. Он не мог понять ее разочарования, она злилась, он упорствовал. Он стал упрямым и догматичным. Сорокасемилетняя женщина и шестнадцатилетний мальчик всерьез поссорились, как ни странно. С его стороны это было жестоко, сказала Урсула, жестоко и глупо. Тетя Флоренс сама была горячей патриоткой. Вспомните, сколько она делала во время войны. Но он не годился в армию ни по возрасту, ни по состоянию здоровья. По крайней мере, он мог завершить образование, которое она так благородно стремилась дать ему и частично дала.
После ссоры они больше не встречались. Клифф ушел в горы с овчарами и продолжал находиться там, пока они не вернулись с блеющими отарами. Он подружился с Элби Влеком, разнорабочим. В проходной комнате стояло расстроенное старое пианино, и по вечерам Клифф играл на нем для рабочих. Их голоса, распевающие «Матильда танцует вальс» и странные баллады викторианских времен, блуждали по дворам и пастбищам и доносились до теннисной площадки, где Флосси сидела со своими приближенными каждый вечер после обеда. Но в ночь ее исчезновения товарищи Клиффа ушли на танцы, и Клифф играл совсем один в проходной комнате странную музыку на этом нечленораздельном старом инструменте.
— Вы только послушайте его, — сказал Артур Рубрик, — замечательный парень! Трудно поверить, что эта старая развалина таит в себе такие прекрасные, вполне профессиональные звуки.
— Да, — согласился Фабиан, подумав, — это замечательно.
Урсула не хотела, чтобы они говорили о Клиффе. Следовало рассказать дяде Артуру о событиях минувшей ночи, подумала она, и пусть он сам решает, как быть с этим юношей. Не стоит тете Флоренс брать все на свои плечи, тем более, когда это причиняет ей такую боль.
Итак, предыдущей ночью Маркинс, слуга по дому, услышав крадущиеся звуки в старой сыроварне, которая теперь служила погребом, и, подумав, что это крыса, бесшумно подошел к окну и посветил своим фонарем. Его луч метнулся, словно моль, по пыльной поверхности бутылок. Послышался короткий звук. Маркинс поискал его источник. Лицо Клиффа Джонса внезапно вынырнуло из темноты. Его глаза были слепо сощурены, рот открыт. Маркинс описал это очень живо. Он опустил фонарь, осветив руки Клиффа. Это были длинные, нервные руки музыканта, и они сжимали бутылку виски двадцатилетней выдержки, принадлежавшую Артуру. Когда луч света скользнул по ним, они разжались, и бутылка упала на каменный пол. Маркинс, молчаливый человек, ринулся в погреб, схватил Клиффа за руку повыше ладони и, не говоря ни слова, потащил его на кухню. Клифф не сопротивлялся. Миссис Дак, разъяренная сверх всякой меры, поспешно вышла и привела миссис Рубрик. Беседа происходила на кухне и, по словам Урсулы, окончательно разбила сердце Флоренс. Клифф, от которого разило бесценным виски, повторял, что он не крал, но дальнейших объяснений не давал. Тем временем Маркинс обнаружил еще четыре бутылки в мешке, спрятанном в углу погреба. Флоренс, естественно, не поверила Клиффу и в последовавшей сцене назвала его воришкой, обвинив в неблагодарности и безнравственности. Он побелел от ярости и, запинаясь, пробормотал чудовищное обвинение в адрес Флосси, которая якобы хотела купить его, и заявил, что не успокоится, пока не вернет ей до последнего пенни все, что она потратила на его обучение. При этом повороте темы Флоренс отправила из кухни Маркинса и миссис Дак. Сцена завершилась тем, что Клифф бросился вон, а Флоренс, рыдая и дрожа, разыскала Урсулу и излила ей душу. Артуру Рубрику сильно нездоровилось, и они решили не рассказывать ему о случившемся.
На следующее утро — в день своего исчезновения — Флоренс пошла в дом управляющего, где ей сказали, что постель Клиффа осталась нетронутой, а его выходная одежда исчезла. Отец выехал на поиски сына. Он вернулся в середине дня вместе с Клиффом, которого подобрал на перекрестке, смертельно усталого, так как он прошагал пешком шестнадцать миль до ближайшего сборного пункта. Флоренс ничего не рассказала Урсуле о последовавшем разговоре с Томом Джонсом.
— Поэтому предложение Артура, чтобы Клифф играл на вечере, было сделано в довольно мрачный момент, — сказала Урсула.
— Этот мальчишка — паршивый зарвавшийся щенок, чтобы не сказать большего, — вставил Дуглас Грейс.
— А он еще здесь? — поинтересовался Аллейн.
Фабиан поднял взгляд на него.
— О, да. Его не возьмут в армию. У него неладно со зрением, и вдобавок он оставлен в запасе как человек, полезный тылу. Всю эту историю полиция вытянула из Маркинса и, за неимением другого объекта для подозрений, сосредоточилась на мальчишке. Я думаю, он маячит во многих протоколах, не правда ли?
— Нет, где-то на полпути он исчезает.