Убийца с лицом ребенка
Шрифт:
– Если ваша позиция продиктована вам вашим адвокатом, я предлагаю вам немедленно сменить его. Вы не только попадете в тюрьму, но получите неприлично большой срок. В вашем деле адвокаты не нужны. Если мы с вами договоримся, я буду самым лучшим вашим адвокатом.
– Что ты конкретно предлагаешь? – спросил полковник.
– Вы мне сейчас без протокола, устно, расскажете, кто помог вам убрать снимающие устройства из комнаты психологической разгрузки, кто посещал эту. комнату отдыха, у кого они в настоящий момент находятся, кто сообщил вам о жучке в аквариуме, за что Перман передал вам деньги, и я обещаю вам трехразовое питание, как в ресторане, и условия содержания, достойные офицера полиции. При этом я лично обращусь к прокурору с просьбой передать вас на поруки любым уважаемым гражданам нашего города, которые вы укажете, до решения суда.
– Умоляю вас, Алексей Викторович, – громко рассмеялся Снаткин, – не изображайте из себя доброго следователя. Вам это не идет. Все, я хочу спать. Завтра у меня будет снова тяжелый день.
– Да, – сказал, поднимаясь Горпищенко, – завтра у вас будет, наверное, самый тяжелый день в вашей жизни, потому что вас будет допрашивать майор службы безопасности Скоморох. Я хотел уберечь вас от этого, но вы меня не поняли. Еще не было случая, чтобы подследственные не признались майору в совершении преступления.
– Только передай этому майору, что я откушу ему нос, если он приблизится ко мне ближе тебя.
Горпищенко, не прощаясь, вышел за дверь. Он не хотел себе признаться, что полковнику, который не впал в отчаяние, можно было только позавидовать. «Посмотрим, – сказал он себе, – кто кого завтра обует», но что в этой дуэли он будет на стороне Снаткина, а не Скомороха, он уже знал точно.
31
Общество активистов «Самозащита» находилось на Лагерном поле, почти рядом с городской тюрьмой, на территории бывшего асфальтобетонного завода. Никакой охраны не было, потому что здание бывшего завода было в состоянии ремонта. Через распахнутые настежь ворота, насквозь проржавленные, видны были бетонные блоки, готовые к установке двери и окна, паркет в специальных ящиках и многое другое, что сопутствует перестройке и ремонту здания. Общество, по-видимому, имело средства для капитального ремонта и намеревалось обосноваться здесь навечно. Скоморох походил по двору, зашел в ремонтируемое здание, прошелся по разоренным кабинетам и вернулся к машине. Двор и здание оказались безлюдными.
– Что-то не похоже чтобы они здесь держали Пермана, – сказал он Ване. – Настоящие обалдуи. Ремонтируют здание, завезли стройматериалы и не наняли даже сторожа.
– Да кто сюда пойдет, кроме нас? – поеживаясь, ответил Ваня. – Темно, как у негра в жопе. И еще забор тюрьмы нависает.
– Этот гандон Москаленко специально направил нас сюда. Он знал, что здесь никого не будет. Дал им время перепрятать Пермана.
– Деньги придется вернуть? – расстроенно спросил Ваня.
– Украинский офицер никогда никому ничего не должен, Ваня. – сказал Скоморох. – Этот торгаш уже заработал на нас двушку, за две минуты. Пусть только попробует пикнуть. Я его привлеку за содействие к организации похищения государственного преступника. А ведь я знал, что начинать надо с Кеосаяна. Это он зарядил нашего агента Порошенко на похищение Пермана. О чем это говорит? Это доказывает, что Кеосаян фактически является взяткодателем или организатором преступления. Перман – посредником. Полковник Снаткин взяткополучателем. Теперь перед нами ставится вопрос: почему они избрали такой сложный путь передачи взятки? Фиктивное оформление купли-продажи акций завода. Я тебе скажу, почему. Эти недоумки не учли одного, Ваня, что за дело возьмемся мы с тобой, офицеры службы безопасности. Вопрос второй: почему Снаткин брал взятку в своем рабочем кабинете, который, по сути, является проходным двором и просвечивается жучком с радиусом обзора триста шестьдесят градусов? Потому что хитрожопый Снаткин, знал, что микрокамера станет доказательством его невиновности.
– Но жучок ставил не Снаткин, – пробурчал Ваня. – А этот напомаженный хер из НАБУ.
– Ты, Ваня, просто аналитический центр, – похвалил коллегу Скоморох. – Надо присмотреться к этому Волошенко. Кто мог его сдать Снаткину? Надо будет прочесать его окружение и внедрить в него агента.
– Я бы поставил на Машу, – предложил Ваня, подумав.
– Машуня – прирожденная стерва, – с лаской в голосе сказал Скоморох. – Волошенко – самовлюбленный самец. Хорошо было бы свести их друг с другом и завербовать этого Волошенко. В конце концов служба безопасности должна знать, что происходит в недрах этой безумно закрытой организации.
– Ты – стратег, Васильич, – восхищенно произнес Ваня. – Как ты думаешь, за штуку баксов эту Машу можно снять?
– Ты видел ее ногти? – спросил Скоморох. – Ее платье, в котором она работает? Маша, птица дальнего полета. Боюсь, как бы ее не трахал сам губернатор. Иметь такого агента, как Маша, хотел бы даже Джеймс Бонд. Да, красавица Маша, но не наша.
– А за две штуки? – не унимался Ваня.
– Ты бы лучше подумал, как нам найти руководителя общества «Самозащиты». Уже час ночи, а мы стоим у тюрьмы и строим воздушные замки. Я сегодня вытрясу из этого сраного полковника Снаткина информацию, кто ему сдал старшего детектива НАБУ.
– Позвони опять Москаленко и спроси его фамилию руководителя этой общины, – сказал Ваня, позевывая. – Или поедем по домам, а утром к нему заявимся.
– Да утром наш Перман уже может оказаться в Израиле, – предположил Скоморох. – Мы должны его добыть до утра, иначе придется полковника отпустить, а нас на его место посадить.
Василий Васильевич набрал номер телефона Москаленко.
– Вам больше делать нечего, – разорался Москаленко. – Если у вас шило в заднице, при чем здесь я? Подарить вам часы, чтобы знали который сейчас час?
– Чего ты раскудахтался, Гена. Если бы ты направил бы нас по правильному адресу, мы бы тебя не беспокоили. Мы стоим на улице Лагерное поле один, а здесь никого нет.
– При чем тогда я? – кипятился Гена.
– Не надо было отдавать Пермана неизвестно кому, – назидательно сказал Скоморох, – и из больницы не надо было его вытаскивать. Если, Гена, мы не найдем сегодня Пермана, ты у меня станешь обрезанным караимом. Легче всего пугать москалей на Украине. Короче, как зовут руководителя «Самозащиты» и где он живет?
– Где живет, не знаю, – ответил Москаленко. – А зовут его Недобойко Остап Тимофеевич, кстати, бывший ваш коллега, – подколол Скомороха Гена.
– Остап Тимофеевич, Гена, мой бывший наставник, – облегченно рассмеялся Скоморох. – Спокойной ночи, Гена.
– И вам не хворать, – ответил Москаленко.
– Как-то неудобно ехать так поздно к бывшему полковнику СБУ, – неуверенно сказал Ваня.
– Неудобно спать на потолке, – бодро ответил Скоморох. – Этот Недобойко в свое время хорошо поиздевался над нашим братом, салагами разведки. Мы, Ваня, при исполнении служебных обязанностей, а Остап Тимофеевич хер знает чем занимается на пенсии. Да и много спать бывшему офицеру вредно.
Скоморох провернул ключ в замке зажигания, включил ближний свет и вывел автомобиль с обесточенной темной улицы на освещенный проспект Бандеры.
Полковник в отставке Недобойко Остап Тимофеевич вышел к автомобилю в пижаме и тапочках в наспех наброшенном на себя плаще.
– Что за срочность? – сказал он, садясь в машину. – А это ты, Василь? – узнал он Скомороха. – Остался бы учителем истории, сейчас бы спал в обнимку с женой.
– Тут такое дело, – обернулся к нему Скоморох. – Вы возглавляете общество «Самозащита»?